— Что случилось? Ты потратил все свои деньги на книжную акцию? К тебе хочет вернуться бывшая? Константин переезжает и будет теперь жить вместе с нами? Что с лицом, Угольников? — Настолько плохо выгляжу? — С грустинкой, скажем так. — Грустно потому что. Я болван, и не везучий человек. Из всех девушек выбрать тебя и прикипеть именно к тебе — просто полный провал. — Ах, бедный! — смеюсь. — Неужели влюбился? — Вроде того. Но ты смеёшься? — приподнимает бровь и натянуто улыбается. Парень выглядит сейчас таким неуверенным, что это умиляет меня. Он смотрит с опаской, надеждой, и при этом изо всех своих сил изображает беспечность. Только вот глаза всё равно выдают. Боится. А что ответить? Я ведь... тоже боюсь. Сердце забилось чаще от понимания, что, кажется, мне прямо сейчас признаются в любви. Всё тело в миг запело от счастья, какой-то лёгкости и свободы. Теперь я понимаю, что значит выражение про крылья за спиной. Ну, Крылова, смотри только слишком высоко не взлетай! И когда я успела стать такой ванильной? — Смеюсь! — подтверждаю и тут же взрываюсь хохотом. Только вскоре желание потешаться пропадает: Артём мрачнеет прямо на моих глазах. Надо полегче со своими шутками в такой момент. «Уж хотя бы сейчас, Ри, давай без колкостей», — одёргиваю саму себя. — Потому что я тоже неудачница, — добавляю. А у самой коленки затряслись. А каково было Угольникому в момент моего смеха? Если он сам сейчас засмеётся, то сгорю со стыда. Или отшучусь... — Так и знал, что поведёшься! — на лице парня вновь наступает рассвет в виде широкой ухмылки. — На твою шутку? И не жди! — фыркаю. Так он реально шутит сейчас? Меня скоро всю колотить начнёт от неоднозначности ситуации. Да пошло оно всё! Не могу так больше! Это же просто невыносимо: поверить в признание в любви и начать признаваться самой, а затем понимать, что всё это один большой розыгрыш и насмешка! — Пойду-ка я в душ, — разворачиваюсь спиной, чтобы покинуть комнату, ставшую такой опасной сейчас. Опасной для меня, моего душевного равновесия и, может быть, моей жизни. — Погоди, — Артём ловит меня за запястье и разворачивает лицом к себе. — Мы же не договорили! — Правда? — Так ты правда повелась? Ты тоже, как и я, втрескалась? — А я думала ты сейчас шутил, — проглатываю ком в горле. — Когда я говорил «повелась», то имел в виду влюбилась. А сейчас я не шутил ни капли. — Вау, — выдыхаю в растерянности. Чувствую себя загнанной в угол. Угольников теперь не отпустит меня без ответа. Он удерживает своими широкими ладонями мои и смотрит прямо в глаза. Выжидательно и на этот раз настойчиво. Что же, видимо, и правда пришло время расставить всё по своим местам и внести ясность между нами. Хватит игр. Раз парень готов сделать этот шаг, то и я шагну навстречу. — Просто «вау?». Ничего не хочешь мне сказать? — Да, говорю же, что неудачница. — Может и не неудачники мы вовсе, раз всё взаимно, — довольно улыбается. — Так ты влюбился в меня? — довольно ухмыляюсь. — Да. А ты влюбилась в меня? — Да. — Всё ещё считаешь меня клоуном? — спрашивает уже более серьёзно. — Может хватит нам дурачиться уже. Если бы не я и моя настойчивость, то не держала бы ты в руках заветную книгу. Есть ли тебе вообще смысл и дальше держаться от всех на расстоянии, выдумывая новые острые слова? А от меня так и будешь отшучиваться? Ты была настолько не настоящая полтора месяца назад, что я принял тебя за серую тихоню, когда увидел впервые. Но ты ведь не такая, а сам я тебе на самом деле нравился. Если бы не мои «клоунские» выходки, то так бы и рылась в пыльных книгах в поисках «Философии», которая всё это время была у меня. Я всё это время был тут, рядом. Так когда мы перестанем делать вид, что чувства это не про нас с тобой? Надо снять маски и быть настоящими хотя бы друг с другом, Рия. А иначе сама забудешь, кто ты. Потеряешься и будешь искать на этот раз саму себя. Долго и мучительно. Такая вот «Философия. Курс для бакалавров». — Вот это ты выдал сейчас... — Умею иногда, — пожимает плечами. — Не знаю, что ответить. Наверное, ты прав, и в знак согласия с тобой, просто поцелую тебя. И нет: ты не клоун. — Тогда целуй скорее, не злая и не собака, — улыбается. И мы целуемся, позабыв обо всём остальном. Теперь ощущается всё иначе: более нежно, искренне, трепетно... Произнесённые нами слова осветили всё какой-то странной магией, изменившей вкус поцелуев. Так странно, что я, Одария Крылова, и он, Артём Угольников, только что признались друг другу в любви. А ведь всего несколько недель назад клялись, что ни за что на свете! Ну, точно — магия! Она появилась в моей жизни вместе с этим парнем. Вместе с ним и благодаря ему, я теперь начинаю жить по-новому.