— А я думаю, что ещё не всю, — с вызовом задирает голову. Ну, мы ещё посмотрим, кто из нас наглей. — Решил, что самый дерзкий здесь? — выхожу из-за стойки библиотекаря, что до сих пор разделяла нас, и становлюсь прямо напротив Артёма. — О, да, Рия, — тянет, разбивая моё имя по слогам, сопровождая всё это безобразие своей дурацкой ухмылкой, — я такой! На всякий случай осматриваю пространство библиотеки, чтобы лишний раз убедиться, что кроме нас двоих здесь никого нет. Позволяю себе не менее вызывающую улыбку и резким выпадом вцепляюсь рукой прямо в самое сосредоточие мужского эго — в область ширинки его джинс. — Познакомиться хотел? — слегка сжимаю пальцы, удерживая захват. Карие глаза Угольникова расширились от немого удивления. Я впервые вижу, как он потерял дар речи , не имея более вдохновения для новой колкости в мой адрес. Бедняга так растерялся, что не может пошевелиться, сделать что-нибудь в ответ. Вот и превратился Артёмка в едва ли не испуганно моргающего обычного парня, способного на смущение. Он смущён? Какое же это приятное наблюдение! — Вообще, я пошутил... — отмер он, наконец, — но если ты настаиваешь... — Я настаиваю на том, чтобы ты сейчас же покинул библиотеку, — убираю руку и возвращаюсь на своё рабочее место, демонстративно усаживаясь в кресло и накрывая рукой теперь уже компьютерную мышь. Принимаюсь работать с библиотечной базой должников, намеренно игнорируя присутствие одногруппника. А тот стоит и молчит. Через минуту фыркает и тихо уходит. Наконец-то! Смотрю на свою правую руку, вспоминая недавнее ощущение грубой ткани и мягкой выпуклости под ней. Давно забытое ощущение чего-то дразнящего, щекотного внутри. Мимолётное ощущение разбивается о внезапно громкую вибрацию моего мобильника. Отец. — Привет, пап, — отвечаю. — Привет, дочь. Хотел спросить... куда ты переложила аптечку? — На самую верхнюю полку переложила. Зачем тебе аптечка? — Не мне. Матери. Она палец порезала — надо обработать и перебинтовать... — его голос звучит отрешённо и устало, как и все последние месяцы. — О бутылку порезала? — спрашиваю более зло, чем собиралась. — Не знаю я, — почти раздражённо. — Просто порезала. Ладно, спасибо, что подсказала, а то я обыскался... смысла, — закончил он своё предложение неожиданным образом. — Смысла? — переспрашиваю. — Это я о работе ворчу, дочь. Как ты? Работаешь всё ещё в библиотеке? — Да. Всё в порядке. — Я рад. — И я рада. Мне здесь нравится. Так рада, что выть иногда хочется. Я вот тоже обыскалась, и никак найти не могу... смысла? Эта чёртова записка в книге с синей обложкой вообще существует? Не является ли Евгения с её странным письмом плодом моего воображения? Оглядываю пространство библиотеки. Сегодня снова предстоит много работы в поисках несчастного клочка бумажки. Ведь именно в выходные дни я имею полный доступ к стеллажам и кучу времени на то, чтобы бродить между ними. Глава 8 Артём Тихоня? Беру свои слова назад. Я вспоминаю слова Ермолина об Одарии, о её руке на своей ширинке и о самом настоящем вызове, светящимся в глазах девушки в тот момент. Тихоня? Тогда я гимнаст, выполняющий трюки на крыше мчащегося скоростного поезда! Если бы она не убрала вовремя руку, то могла бы заметить насколько неравнодушным меня оставила эта ситуация в библиотеке. В библиотеке! Я буквально только что, почти наверняка, испытал на себе чью-то сексуальную фантазию. О таком Кириллу рассказывал кто-то? Выхожу из корпуса и пересекаю внутренний двор, огороженный низким заборчиком. Снова солнечно, сухо, и уже пробивается едва заметная мелкая травка. Достаю из кармана ключи от машины, вынуждая на секунды натянуться ткань джинс. Чёртово давление — хоть в туалет иди уединяйся. Усмехаюсь сам себе. Мало того, что весна, так ещё и Крылова вытворяет всякое. Но я вполне не против... Но вот что на счёт Одарии? Реально оставить её в покое? «Погоди-ка, а чего ты в самом деле пристал к ней?», — обратился ко мне мой внутренний собеседник. Я усаживаюсь в духоту машины, опускаю стёкла, чтобы пустить свежий весенний воздух. И вовсе не пристал. Могу хоть с понедельника просто взять и перестать тратить на девушку своё время. Всё равно, видимо, ничего мне от неё не перепадёт. Ну, подумаешь, красивая! Много таких... Я продолжаю смаковать в памяти ощущение тонких пальчиков Крыловой, лениво ведя машину по городу, но в поток моих фантазий так некстати (а, может, оно и к лучшему?) врывается мелодия входящего звонка. Нажимаю на зелёный логотип и ставлю громкую связь. — Привет, Кирюх, — отвечаю одногруппнику. — Артёмка, будь здоров! Предложение есть! Сегодня суббота. Впереди воскресенье. Я новенький, а Ермолин любит быть в курсе всего. Как вывод: он пригласит меня выпить. — Слушаю, — говорю. — Ты свободен сегодня вечером? Надо бы в компанию вливаться тебе, пройти алко-крещение! — Звучит заманчиво, — весело усмехаюсь, не смотря на красный свет светофора. На самом деле я даже ждал его звонка. Староста меня предупредил о том, что Ермолин захочет напоить меня. Кирилл этот трюк уже почти со всеми в группе проделал, кроме, разве что, девчонок типа Маши Мартыновой. Даже Крылова было опоена Кириллом будучи ещё первокурсницей. — Пьяный человек очень словоохотлив, — говорил мне Даня Рыжков. — Так что будь готов: Ермолин тебя в бар позовёт или на квартиру с друзьями сплетни собирать. Хобби у парня такое. — Чем бы дитя не тешилось... — Но выпить всё равно придётся. Ты как к алкоголю, кстати, относишься? — За компанию могу. — Вот и смоги, если хочешь в коллектив влиться. Я тоже скорее всего присоединюсь. Только за языком своим следи, если есть что скрывать. — Помню про язык. Через полчаса подъезжаю на свою стоянку. Выхожу из машины, впитывая в себя звуки улицы: сигналы светофоров, хлопающие двери подъезда, шуршание шин по асфальту во дворе. В воздухе чувствуется скорое появление первых листьев на деревьях и моё собственное предвкушение предстоящего весёлого вечера. Едва ли не насвистывая, в порыве хорошего настроения почти спотыкаюсь при виде девушки с чёрным каре на вьющихся волосах. Она стоит спиной, задирая голову на окна моей квартиры, словно понимает, где я живу. — Ты здесь что делаешь? — спрашиваю, когда подошёл совсем близко. Девушка оборачивается, и от вида её карих глаз шевельнулось что-то забытое внутри, давно покрытое пылью и уже не нужное. — Привет, Артём, — мило улыбается. — Привет, Кристина. — Я к тебе пришла, нам нам поговорить. — Тебе надо, а мне нет. — Не будь таким, — морщится. — Я тоже тебя просил когда то не быть такой. — Что было, то было. Я о другом поговорить хочу. Пригласишь? — кивает головой на многоэтажку, где я снимаю квартиру. — Как ты узнала где я живу? — Общие друзья подсказали. — «Друзья», — фыркаю. — Говори здесь. Мне не до гостей. «Тем более таких», — добавляю мысленно. Она права, говоря «что было, то было», и поэтому соприкасаться с прошлым у меня нет никакого желания. — Мне нужно, чтобы ты поговорил со своим отцом. Я из-за него не могу устроиться на работу, меня нигде не принимают, не поясняя причин. — Он мне не отец. — Хорошо, как скажешь. Поговори с Константином, Артём.