Официант моргает, смотря на меня и медленно отходит. — Я дам вам десять минут. Как только он уходит, Алисса начинает смеяться. Смеяться. — Ты иногда такой злой. — Он придурок. — Он безобидный. — Он хочет тебя трахнуть. — Как и ты. — Ее улыбка маленькая. Триумфальная. — Ты больше не можешь работать на Финна. — Я хочу убрать это самодовольное выражение с ее лица. Она должна знать, кто здесь командует. Ее улыбка исчезает. — И на кого же я должна работать? — На меня. Глава 7 Алисса Неужели этот человек сейчас настоящий? — Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что хочешь чтобы я работал на тебя? — В качестве моего помощника. — Он тянется за своим бокалом и осушает его до последней капли, после чего ставит обратно на стол. Выражение его лица трезвое, как камень. — Но я работаю на Финна, — напоминаю я ему. — Больше нет. — Его выражение лица становится жестким. — Если хочешь работать в Ланкастер и Ланкастер, ты должна работать на меня. Настала моя очередь тянуться к своему напитку дрожащими пальцами, осушая его полностью. Терпкий сладкий вкус скользит по моему горлу, как расплавленная лава, поджигая меня. А может, это неконтролируемый гнев, который я испытываю на ультиматумы этого человека. Его властное, дерьмовое отношение. Кем, черт возьми, он себя возомнил? Твоим боссом, глупышка. Я запихиваю этот поисковый голос в самый дальний угол своего сознания. — В качестве кого? Твоей личной шлюхи? Потому что если это то, что ты предлагаешь... — Я поднимаюсь на ноги, сжимая спинку стула до побелевших костяшек пальцев. — Я ухожу. Из него вырывается рваный вздох, и он проводит рукой по челюсти. Я рассматриваю его золотисто-каштановые волосы и эти пронзительные голубые глаза. Острая челюсть и такой же острый нос, все эти жесткие углы компенсируются пышной красотой его рта. Это талантливый рот. И жестокий. — Я не прошу тебя быть моей личной шлюхой, как ты выразилась. — Его ледяной взгляд переходит на меня, вызывая дрожь по позвоночнику. — Садись. Я делаю то, что он говорит, не споря, с тоской глядя на свой пустой бокал для мартини. Сейчас я бы просто убила за еще один лимонный коктейль. — Что же ты от меня хочешь? — спрашиваю я, когда он все еще ничего не говорит. — Как я уже сказал, ты можешь быть моим помощником. — У тебя уже есть один. — Я занятой человек. Мне нужно два. Я не верю ему. Я не верю ничему из этого. Я не знаю, почему он попросил меня встретиться с ним сегодня вечером, но если это был его мотив, я чувствую себя дурой. Это было не свидание, как я надеялась. Он действительно созвал деловую встречу, чтобы обсудить мою будущую должность в Ланкастере. Я зря купила платье за четыреста долларов. Я нарядилась, пытаясь свести его с ума от вожделения, а вместо этого я просто сделала его... безумным. — Я полагаю, ты обсудил это с Финном, — говорю я, оглядывая ресторан в поисках нашего официанта. — Конечно, обсудил, — отвечает он. Я чувствую на себе его взгляд, тяжелый и предчувствующий, пока я продолжаю искать официанта. — И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Я возвращаю свой взгляд к его взгляду, гнев заставляет меня дымиться. — Не говори со мной так, как будто ты мой отец. — Не проявляй неуважение ко мне, когда я говорю с тобой. Сжав руки в кулаки на коленях, я наклоняюсь вперед, понижая голос: — Ты чудовище. Я жалею, что переспала с тобой. — Ты не выглядела слишком сожалеющей прошлой ночью, когда выкрикивала мое имя. — У него волчья ухмылка. О, как все перевернулось. Мне это не нравится. Совсем. — Мне нужно в дамскую комнату. — Я поднимаюсь на ноги, на этот раз немного медленнее и устойчивее, наклонив подбородок и надеясь, что выгляжу так, будто он меня нисколько не беспокоит. — Я сейчас вернусь. — Ты так уверена в этом? — Одна бровь взлетает вверх, и у меня возникает искушение ударить его по его красивому, аристократическому лицу. Но я этого не делаю. У меня есть хоть какое-то подобие контроля. — Да, — говорю я сквозь сжатые губы, улыбаясь закрытыми губами, прежде чем повернуться и выйти из-за стола, слепо пробираясь по ресторану, стараясь изо всех сил не смотреть никому в глаза. Я на грани слез, и я не понимаю, почему. Скорее от разочарования, чем от чего-либо еще. Этот человек невыносим. Ужасен. Я не хочу быть его ассистентом. Я уверена, что он трудный и непреклонный. На самом деле, я знаю, что он такой. Финн говорит о нем достаточно, чтобы я поняла, что Грант Ланкастер был бы катастрофой для работы. Он довел бы меня до пьянства. Он выгонит меня прямо из офиса. Я останавливаюсь и спрашиваю администратора, где здесь туалеты, и она направляет меня с доброй улыбкой, как будто понимает, что я вот-вот сорвусь. Я благодарю ее и бегу в прохладный, элегантный женский туалет, радуясь, что он пуст. Прижавшись лбом к гладкому белому кафелю, я ненадолго закрываю глаза, делаю глубокий вдох и считаю до пяти, прежде чем оттолкнуться от стены. Дверь распахивается, обнаруживая стоящего там Гранта, и я не колеблюсь. — Уходи. Он не двигается. — Ты здесь одна? — Какое это имеет значение? — Я положила руки на бедра. Его тлеющий взгляд окидывает меня, медленно изучая, от чего моя кожа становится горячей. Во рту пересохло. — Ты? Не в силах говорить, я киваю один раз. Он бросается вперед, теснит меня, заталкивает в самую большую кабинку. Он захлопывает за собой дверь, быстрый щелчок замка громко звучит в тихой комнате, и в следующее мгновение я понимаю, что он прижимает меня к холодной белой кафельной стене, его руки на моих бедрах. Его рот находит мой. Я сразу же открываюсь ему, не в силах остановить себя, несмотря на то, как он меня злит. Он не уважает меня при каждом удобном случае, и я позволяю ему это. Иногда мне это даже нравится. Как сейчас. — Ты меня до смерти раздражаешь, — бормочет он мне в губы, его пальцы ищут голую кожу на моей талии. Его прикосновение горячее, как раскаленное клеймо, и моя киска наполняется влагой. Жадная тварь. — Тоже самое относится и к тебе. — Я покусываю его нижнюю губу, притягивая ее зубами, и он рычит. Буквально рычит. Я тщательно намочила свои трусики. — Почему ты такая чертовски непокорная? — Его руки опускаются, хватаются за подол моего платья, пока не оказываются под ним, его пальцы скользят по внешней стороне моих бедер, по нейлонам, которые я ношу. — И какого хрена ты надела колготки? Старомодное, женственное слово, сорвавшееся с его губ, заставляет меня смеяться во все горло. — Они тебе не нравятся? — Я их ненавижу. — Он обхватывает меня между бедер, его пальцы оказывают достаточное давление, чтобы заставить меня вдохнуть. Боже правый, как это приятно. — Ты тоже должна их ненавидеть. Я бы уже запустил пальцы в твои трусики, если бы ты не носила эти проклятые штуки.