— Восемь лет назад. — И спустя восемь лет у тебя не возникло проблем с тем, чтобы подойти к нему и попросить помочь женщине, — он свистит. — Она должно быть чертовски особенная. Я позволяю его словам осесть внутри меня. Она такая. Кортни чертовски особенная. А еще добрая, щедрая, красивая, смешная. Она — прекрасная мать, трудоголик и независимая личность. — Да, она такая и есть. Мои чувства к Кортни лишь стали сильнее: меня поразило, как сильно я скучал по ней в течение последних четырех недель. Я, наконец, понял, что она была готова дать мне, и каким я был идиотом, сбежав от этого. Не знаю точно, чего хочу, но знаю, что жажду быть частью ее жизни. Бен — часть ее. Я не позволю ничему случиться с ним. Не попросив помощи у отца из-за своей глупости, я мог бы потерять двух человек, значащих для меня целый мир. Никогда не позволю ни ее бывшему, ни кому-либо еще навредить им. После того, как мы пройдем через это, я собираюсь доказать ей, что она была права насчет нас все это время. Кортни 55 Мона, вновь наполнив мой бокал вином и убедившись, что Бен спит, присоединяется ко мне на диване. — Спасибо. — Не за что, — она отпивает из бокала и ставит его на журнальный столик. — Что я могу сделать? Я чувствую себя такой беспомощной. Из меня вырывается горький смешок. — Я должна была провести весь день в поиске адвокатов, но всякий раз, начиная, я понимала, что у меня нет денег. Я облажалась, — слезы вновь выплескиваются наружу, и я проклинаю себя за подобную слабость. — Я помогу тебе. Сниму наличные со своей кредитки или чем-то еще. — Нет. Я не могу позволить тебе сделать это. — Это не для тебя, это для Бена. Прекрати упрямиться и прими помощь. Она права, и если бы это было любой другой ситуацией, не имеющей отношения к Бену, я бы никогда не приняла деньги от кого-то. Но это — мой единственный выход. — Ненавижу это, но я должна, — признаю я. — Ты сделала бы это для меня? — Конечно, если бы я могла, то сделала бы. — Тогда все улажено. Обзвони всех поблизости и назначь встречу с адвокатом, а я пойду в банк в понедельник. Мы разберемся с этим. Он не заберет Бена. Я хочу, чтобы ее уверенность передалась мне, но знаю, чем все это кончится — бедная мать-одиночка против неким образом разбогатевшего мужчины, нанявшего лучших адвокатов в городе. Его слово против моего. Я работаю в стрип-клубе. И я так зла на себя, что не взяла каких-либо письменных обязательств, когда была беременна Беном. Все, что я сделала, — вписала его в свидетельство о рождении. Я не взяла с него письменный отказ от своих прав. — Почему я была такой глупой? — Ты не глупая. Почему ты так говоришь? — Я не взяла с него какую-либо расписку; я позволила ему выгнать меня, а потом просто ушла. Что, черт возьми, со мной не так? — я смотрю на нее в шоке. — Мои родители были правы. Все это время я была так упряма. Мне нужно было прислушаться к ним, а теперь у меня могут отнять Бена. Если бы я могла это контролировать, я бы старалась быть спокойной и не столь драматичной. Но я не могу. Все мое тело трясет, а страх потерять сына завладел каждой клеточкой моего тела, мои вены охвачены пламенем. Мое зрение становится размытым, а встревоженный голос Моны усиливается, а затем затухает. Мое дыхание прерывается, и я хватаюсь за грудь, пытаясь отыскать способ снова дышать. Сильные руки оборачиваются вокруг меня, и хриплый голос Сэма прорывается через пелену. Я моргаю, и его красивое лицо становится более четким, морщинки от беспокойства образуют складки на лбу. Как будто выходя из воды, слова вновь обретают смысл, и я цепляюсь за Сэма для поддержки. Его мужественный древесный аромат и сильное тело заставляют меня чувствовать себя в безопасности в данный момент, и я кладу голову ему на грудь. Мона судорожно перебирает своими руками по мне, когда Сэм кладет меня на диван. В ней просыпается медсестра, и я морщусь, когда она светит фонариком мне в глаза. — Прекрати. Я в порядке, — я пытаюсь сесть, но у меня кружится голова. — Ого! — Ложись, детка. Тебе нужно отдохнуть, — Сэм держит мокрое полотенце и стакан воды с соломинкой. — Что случилось? Он стоит на коленях, прижимая прохладную ткань к моему лбу, и смотрит на Мону. — У тебя была паническая атака, — говорит она. — О! Логично. 56