мышцы напрягаются, и я кусаю внутреннюю часть щеки, пытаясь сдержать крик. — Расслабься. Я не причиню тебе вреда, — он отпускает меня и возвращается на свое место. — Итак, как я уже говорил, Иззи. Ее брат был по уши должен некоторым наркоторговцам. Почти пятьдесят тысяч долларов. Не трудно было купить ее. Создать неприятности для ее семьи, чтобы вынудить ее уйти. Все, что я попросил взамен, — разбить сердце моего маленького Сэмми. Дать ему почувствовать десятую часть той боли, которую он причинил мне, — он хихикает, и я съеживаюсь еще больше. — Это было за день до его дня рождения. Ему должно было исполниться двадцать три. Мне повезло, что он решил зайти домой в тот день. Он нашел фотографию, на которой я запечатлел, как его невеста отсасывала наркоторговцу, которому задолжал ее брат. Это было нужно, чтобы шантажировать ее, однако он снова разрушил мои планы. Я начинаю кашлять, подавившись воздухом, и он сводит брови вместе. — Ох, извини, это слишком вульгарно? — он встряхивает своими мясистыми пальцами и продолжает. — Дело в том, что я уже отомстил ему. Я до сих пор презираю его за то, что он сделал с моей Стеллой. Но… прошло восемь лет, и у меня было время… проанализировать свое решение. Он закрывает свой портфель и проводит рукой по кожаным стежкам, размышляя. Скрип стула заставляет вздрогнуть мое и без того уже напряженное тело. Краем глаза я вижу, как он идет к стене и берет фотографию перед тем, как вернуться. — Это твой мальчик? — Да. Это снимок Бена в парке. Мне улыбнулась удача, и я смогла сделать удивительный кадр, когда он спускался с горки. Бен смеется и смотрит прямо в камеру, солнце светит за его спиной, зеленые глаза — яркие и счастливые, светло-коричневые волосы развевает ветром. 67 — Он похож на тебя. — Спасибо. Мне приходится бороться с желанием вырвать фото моего драгоценного мальчика из его рук. — Стелла бы хотела, чтобы ее мальчик был счастлив. Я следил за Сэмом на протяжении последнего десятилетия. Есть какие-нибудь идеи по поводу количества женщин, которых он приводил домой? Я отталкиваюсь от стола, готовая бежать к своей машине, потому что это отвратительно. Мой мозг не может переварить то, что он говорит, и я нехорошо себя чувствую. — Сядь, — велит он. — Если хочешь, чтобы я помог тебе сохранить сына, ты сядешь. И выслушаешь меня. Я сглатываю желчь в горле и опускаю свою задницу обратно на стул, вцепившись в сиденье для поддержки. — Женщины. Здесь их было много. Но ты отличаешься от остальных. И дабы загладить свою вину за то, что сделано мною в прошлом, и очистить свой послужной список и свою совесть, я помогу тебе. Но на этом все. Не забудь сказать ему, что я не желаю видеть его лицо снова. Я не простил его и никогда не забуду. Но ради Стеллы, ради ее сына, я отдам ему долг. Поняла? Не в силах сформировать предложение, я киваю. — Хорошо. Вернемся к нашему разговору. Кажется, у новой жены Мэтта была небольшая проблема несколько лет назад. Видишь ли, ее бывший был готов выложить мне все подробности ее беременности. Он смотрит на меня, а я на него, застревая в сумеречной зоне. — Ааа, я должен объяснить немного глубже. Видишь ли, ребенок не от ее бывшего. И это было очевидно при рождении. Оказывается, это внебрачный ребенок нашего старого доброго губернатора Гибсона, — он смеется, на самом деле смеется, перед тем как продолжить, — теперь самое неожиданное, прелесть того, что связывает это воедино в том, что ее отец числится в платежной ведомости на получение зарплаты у Гибсона. Усыновление не заняло у них много времени. Во всяком случае, ребенку, наверное, будет лучше без нее. Как мать она — гнусная женщина. — О, Боже! До меня, наконец, доходит то, о чем он говорит, и я чувствую себя нехорошо от того, что стала частью этого. — Теперь все, что потребовалось прежде, чем я приехал сюда, — короткая встреча с моим хорошим знакомым Дентоном, чтобы преподать ему урок истории... эмм, освежить воспоминания. Если он не хочет, чтобы в новости просочилась информация о том, что он помог скрыть неверность и тайное усыновление внебрачного ребенка губернатора, то ему следует прекратить дело против тебя. Я вздыхаю с облегчением, но быстро втягиваю воздух вновь, ожидая, когда он выльет на меня еще больше дерьма. — Иронично, не правда ли? То, каким образом все это разрешилось, — он оставляет мои бумаги на столе и встает со своим портфелем. — Мне больше ничего не нужно. Я попрошу своего помощника принести тебе некоторые бумаги на подпись. Все это должно закончиться к концу недели. — Спасибо? Еще один смешок вырывается из него, и он гладит меня по руке. — О, это доставило мне огромное удовольствие, дорогая. Видишь ли, мало того, что моя