оцениваю, сколько оберточной бумаги мне нужно, затем вырезаю квадрат. — Будешь целовать мамочку? Я резко закрываю ножницы и режу себе палец. — Еб… дерьмо. Эмм. «Где, черт возьми, Кортни?» — Да, дружище. Все в порядке? Он пожимает плечами. — Ага. Она возвращается на кухню с одеждой Бена и надевает ему чистые носки, пока он все еще ест. — Поторапливайся и заканчивай. Затем почисти зубы и быстро спускайся назад, чтобы я могла закончить одевать тебя. Как торпеда она идет к холодильнику и собирает ему обед прежде, чем он даже заканчивает есть. 85 Я сажусь и наблюдаю за хаосом. Спустя пару минут он отталкивается и поднимается наверх. — Итак, я заканчиваю или он должен был помочь мне? — Он должен был помочь, но мне плевать. Просто сделай это. — Ладно, — я смеюсь над тем, как она суетилась, когда прошло только семь минут. У нас в запасе еще тринадцать, а чтобы закончить этот ящик, мне понадобятся еще две, поэтому я решаю подождать, чтобы Бен мог мне помочь. Она исчезает и через несколько минут она возвращается, облаченная в рабочую одежду вместе с Беном. Она помогает ему одеться, и я подзываю его, чтобы приклеить оберточную бумагу внутрь коробки. Сэкономив две минуты, я провожаю их к ее машине и дарю Бену приветствие «кулак в кулак», а ей — поцелуй, прежде чем стоя на подъездной дороге с улыбкой, наблюдать за ее автомобилем, пока он не исчезает. * * * Я убираю телефон от уха и пару раз бьюсь головой о руль. После того, как делаю глубокий вдох, я прикладываю его обратно. — Женщина. Остановись. Я сказал, что хочу, чтобы ты просто выбрала. Мексиканская или итальянская. Я спорил с Кортни на протяжении последних пяти минут о том, что я делаю слишком много для нее и Бена. А все, что я сделал, — позвонил ей и спросил, что она хотела съесть. Это еда. Иисус. — Тебе не обязательно… — Прекрасно. Я выбираю. Будет итальянская, потому что тебе нужны углеводы. — Что? — Я не видел тебя с утра, и все эти споры — пустая трата времени, которое я мог бы провести с вами, ребята. Вместо этого, я сижу в своем грузовике рядом с местом своей последней работы, спорю из-за чертовой еды, которую ты хотела бы съесть. Я не позволю тебе так легко отделаться сегодня вечером. Прости за каламбур. Я буду через сорок минут. Я отключаюсь, бросаю телефон на пассажирское сидение и смеюсь. Она сводит меня с ума. Слишком независимая. Она должна успокоиться. Мой телефон звонит, и я поднимаю трубку, увидев ее имя на экране. — Да? — Ты на меня сердишься? — ее голос тихий. Теперь я чувствую себя паршиво. — Нет, детка. Я просто хочу попасть домой, а ты споришь из-за того, что не изменится. Если я хочу купить тебе что-нибудь или принести еду с собой для вас, ребята, я сделаю это. — Я не привыкла к этому. Я откидываю голову назад и вздыхаю. — Знаю, что нет. И я тоже. Обычно есть только я. Мы пройдем через это вместе? — Да? — Да. Так что в будущем, если я спрошу, что ты хочешь, просто сделай выбор. Это сэкономит много времени. На линии воцарилась на секунду тишина. — Ты не можешь купить все, — она торопится, произнося эти слова и, замолкает снова. Мне на мгновение кажется, будто я выгляжу как чересчур большой мудак. — Я не пытаюсь. Это еда, Корт. — Может быть, для тебя. Но для меня это намного больше, — шепчет она. — Знаю, — я завожу машину и пристегиваю ремень, — но мне действительно нужно ехать, чтобы я мог заказать еду и забрать ее. Я хочу увидеть тебя. 86 — Прошло только восемь часов, — смеется она. — Это слишком долго, Кортни. Любое время вдали от тебя — это слишком долго. Эпилог Кортни