Смит обратился к Байрему Тилу: – А что у тебя, сынок? – Завтра из Вашингтона приедет помощник генерального прокурора – говорить с вами о покупке контрольного пакета «Хоумкрафтс лимитед» нашими «Механическими станками». Думаю… – Не со мной, а с тобой. Ты сильно меня подведешь, если не справишься с каким-то помощником прокурора. Что еще? – Мы потеряли человека на морской ферме номер пять. В пределах пятидесятифутовой зоны. Акула. – Он был женат? – Нет, сэр. Родителей тоже нет. – Ладно, тогда обойдемся официальными соболезнованиями. У вас есть видеоклипы, где мой голос прочувствованно дублирует профессиональный актер. Вот их и пустите. Нельзя, чтобы народ думал, будто нам наплевать на гибель работников. – Особенно когда нам действительно наплевать, – добавил Джейк Саломон. Смит цыкнул на него: – Джейк, ты что, видишь меня насквозь? Такова наша политика: щедрая компенсация в случае гибели плюс всякая сентиментальная мишура. – Которая прокатывает на ура. Иоганн, не обязательно видеть насквозь, чтобы понимать – у тебя вместо сердца калькулятор. Да у тебя сердца и не было никогда. Смит улыбнулся: – Джейк, для тебя сделаем исключение. Когда помрешь, не будет ни букетов, ни фотографии в черной рамке в корпоративной газете. Твоя смерть пройдет незамеченной. – Иоганн, решать это будешь уже не ты. Я переживу тебя лет на двадцать, не меньше. – Тоже хочешь станцевать на моих поминках? – Я не танцую, – ответил юрист, – но тебе, я смотрю, хочется, чтобы я научился. – Не волнуйся, это я тебя переживу. Хочешь пари? Скажем, миллион против твоего любимого налогового вычета? Впрочем, нет. Чтобы выжить, мне понадобится твоя помощь. Байрем, загляни ко мне завтра. Сестра, выйдите, мне нужно поговорить с юристом с глазу на глаз. – Не могу, сэр. Доктор Гарсия требует, чтобы вы постоянно были под присмотром. Смит задумался. – Мисс Судно, я приобрел свой словарный запас до того, как Верховный суд запретил писать похабщину на заборах. Но я постараюсь изъясняться понятным вам языком. Я даю вам работу. Плачу вам зарплату. Это мой дом. Я приказал вам убираться, так пошевеливайтесь! Медсестра молчала и упорно не двигалась с места. Смит вздохнул: – Джейк, совсем я старый стал. Забыл, что у них свои правила. Можешь разыскать доктора Гарсию – он где-то здесь, в доме, – и попросить оставить нас наедине, без излишне верного сторожевого пса? Доктора Гарсию привели. Он снял показания приборов, осмотрел пациента и решил, что на некоторое время можно обойтись дистанционным наблюдением. – Мисс Макинтош, перейдите к удаленному монитору. – Конечно, доктор. Вы не подыщете мне замену? Я не хочу больше здесь работать. – Сестра, что вы… – Доктор, секундочку, – перебил Смит. – Мисс Макинтош, я прошу прощения, что назвал вас «мисс Судно». Маразм, сами понимаете. Я теперь как ребенок. Но если по-другому никак – хоть я и надеюсь на иной исход, – доктор, выдайте сестре премию в тысячу долларов и пришлите мне счет. Она ответственно выполняла свой профессиональный долг… несмотря на все мои вздорные и неуважительные поступки. – Гм. Сестра, подождите меня снаружи. Когда доктор с медсестрой вышли, Саломон сухо произнес: – Иоганн, ты впадаешь в маразм, только когда тебе это выгодно. Смит усмехнулся: – У старости и болезней свои преимущества. Какие еще способы влияния у меня остались? – Деньги. – Ну конечно. Без денег я бы давно уже помер. Но в последнее время я действительно по-детски капризен. Меня злит, что я прикован к этому креслу, ведь я привык вести активный образ жизни. Однако куда проще списать все на старческий маразм… ведь и моему врачу, и Господу Богу известно, что мое тело угасает. – Иоганн, я бы списал это на твой мерзкий характер, а не на маразм. Ты мыслишь вполне здраво, когда тебе это выгодно. Но со мной твои штучки не пройдут. Смит снова усмехнулся: – Ну что ты, Джейк. Я нуждаюсь в тебе даже больше, чем в Юнис, хотя она, безусловно, куда привлекательнее. Юнис, что скажешь? Плохо я себя веду в последнее время? Секретарша пожала плечами, отчего некоторые другие части тела приятно заколыхались. – Отвратительно, босс, но я привыкла не обращать на это внимания. – Видишь, Джейк? Если бы Юнис, как ты, отказалась мириться с моим поведением, я бы стал добрейшим начальником на свете. А пока она меня терпит, я пользуюсь возможностью выпустить пар. – Юнис, если вы устанете от этого вредного старого хрыча, переходите работать ко мне. Я буду платить вам столько же или даже больше. – Юнис, я удваиваю тебе жалованье! – Спасибо, босс, – быстро ответила она. – Я записала ваши слова и точное время. Сообщу в бухгалтерию. Смит фыркнул: – Видишь, почему я ее держу? Даже не пытайся торговаться, старый козел, денег не хватит. – Маразматик, – проворчал Саломон. – Кстати, о деньгах. Кем ты намерен заменить Паркинсона? – Было бы что заменять. Джейк, у тебя есть кто-нибудь на примете? – Нет, но после недавней сценки мне кажется, что Юнис подошла бы. Юнис на мгновение опешила, но тут же убрала с лица всякое выражение. Смит задумался. – Мне такая мысль в голову не приходила, но вариант интересный. Юнис, хочешь стать директором корпорации? Юнис отключила диктофон: – Хватит надо мной подшучивать! – Детка, – ласково сказал Смит, – я не привык шутить о деньгах. А для Джейка деньги вообще единственное святое – он ведь продал в Рио дочь и бабку. – Дочь я не продавал! – запротестовал Саломон. – Только бабулю… почти ничего за старушенцию не выручил, но спальню в доме освободил. – Босс, я ведь ничего не понимаю в управлении бизнесом! – Тебе это и не нужно. Директора не управляют, они диктуют политику. И ты знаешь об этой работе больше многих наших директоров. Ты работала со мной много лет, а до того помогала прежней секретарше, миссис Бирман, пока та не ушла на пенсию. Джейк, возможно, дурачился, но я вижу в его предложении определенные плюсы. Как специальный секретарь-референт, ведущий протоколы заседаний, ты уже считаешься исполнительным служащим корпорации. Вы оба помните, как я назначил тебя на эту должность, чтобы заткнуть глотку Паркинсону: он возмущался, что мой личный секретарь присутствует на заседаниях. Так вот, ты продолжишь делать то же самое. Останешься моим личным секретарем, потому что достойной замены тебе нет, но при этом войдешь в совет директоров. Одно другому не помешает. Будешь вести протокол и голосовать. А теперь главный вопрос – ты готова голосовать так же, как Джейк? Юнис приняла серьезный вид: – А вы этого хотите, сэр? – Либо так же, как я, в тех случаях, когда я буду присутствовать. Это одно и то же. Если подумать, мы с Джейком всегда голосовали одинаково по главным вопросам, обговаривая все заранее, и спорили по всякой ерунде. Взгляни на старые протоколы, сама увидишь. – Я давно заметила, – спокойно ответила Юнис, – но сочла, что мне не подобает это комментировать. – Решено. Джейк, она наш новый директор. Последний нюанс, милочка. Если нам вдруг понадобится посадить на твое место кого-нибудь другого, ты согласишься уйти в отставку? Внакладе не останешься. – Конечно, сэр. Даже без дополнительной компенсации. – Все равно внакладе не останешься. Как славно! Юнис, ты понимаешь, что в моем нынешнем состоянии я вынужден передать управление Тилу, а политику – Джейку. Нужно, чтобы Джейка поддерживало максимальное число директоров. Можно, конечно, кого-нибудь выгнать… но лучше не стоит, а то фон Риттер взбеленится. Все, ты теперь директор. Формальности уладим на следующем собрании акционеров. Добро пожаловать в правящий аппарат. Ты больше не забитая наемная работница. Ты продалась с потрохами, и теперь ты душительница свободы, разжигательница войн и подлый фашистский пес. Как тебе? – Не пес, – возразила Юнис. – Все остальное замечательно, но «пес» мужского рода, а я – женского. Сука. – Юнис, я не только сам не употребляю таких слов при дамах, но и не хочу слышать их от дам. – Босс, какая дама из «подлого фашиста»? Я это слово впервые в детском саду услышала. Оно давно никого не возмущает. – А я впервые услышал его на заднем дворе. Где ему и место. Саломон простонал: