– К сожалению, на фоне всего происходящего мы не сможем проспонсировать фестиваль, – сказала миссис Акино, и тяжелый взгляд Алекса слегка смягчился. Миссис Пенья поднялась на ноги: – Это сделает El Mercado. – Что? – воскликнула Ана. Облегчение накатило на меня так внезапно, что пришлось схватиться за спинку стула. – Роза права. Мой муж готовит лучшие кубинские сэндвичи и закуски по эту сторону Майями. Мы разрекламируем фестиваль и расскажем, для чего он нужен, а потом накормим туристов нашим lechon asado[19], и они просто забросают нас деньгами. Мы будем играть сальсу, подавать мохито, а потом – бада-бум, бада-ба! – и город спасен. – Бада что? – спросил мистер Гомез. – Отличная идея! – вскочила на ноги Ксиомара, хозяйка школы танцев. – Я могу подготовить выступление и давать уроки. У нас так много заведений – каждому найдется что предложить! – И вашу свадьбу тоже отменять не придется, – сказала я Кларе и Джонасу. Они пока колебались, но я увидела во взгляде обоих проблеск надежды. – У нас все обязательно получится, твоя мама приедет, все будет романтично и замечательно, как ты и хотела. – Но как? – спросила Клара. – Мы уже все отменили, а если действительно организуем на фестивале сбор средств, то Джонасу придется много работать, дабы убедить университет, что у нас еще есть шансы. Свадьба просто-напросто не вписывается в планы. – Впишется. Я об этом позабочусь. Они обменялись неуверенными взглядами. Я старалась не смотреть на мрачного Мистера Устричные Рифы. – Я все распланирую. Я очень организованная, и в этом семестре у меня все занятия по интернету. Могу показать свой планировщик – увидите мои многоуровневые списки и сразу все поймете. – Только не начинай, – остановила меня Ана. – А я считаю, все это глупости, – проворчала Глэдис. Клара ухмыльнулась и игриво толкнула плечом Джонаса. – Я не против, если ты согласен. Он поцеловал ее руку. – Всегда готов. Что-то промелькнуло между ними, а потом они повернулись ко мне, и их в глазах виднелись слезы. – Мы согласны. Я широко улыбнулась Ане, и та потрясла головой: – Ты вообще понимаешь, во что ввязалась? – Нет, конечно, – сказала я, – но разве это когда-то меня останавливало? Глава 3 На следующее утро я сидела за уличным столиком в bodega и завтракала вместе с четырьмя viejitos. Все занятия в этом семестре у меня были онлайн, и это позволяло брать больше смен, но казалось странным, что больше не нужно каждое утро куда-то идти. Я ела поджаренные на сковороде тосты, запивая их cafe con leche[20], а они спорили о вчерашнем тренировочном бейсбольном матче. Я за пару секунд прикончила ломтик хлеба, покрытый сливочным маслом. Мистер Сааведра бросил на меня осторожный взгляд, а затем полез в карман рубашки и протянул таблетки от изжоги. Я одним глотком допила остывающий кофе и взяла одну. Мистер Гомез, мистер Сааведра, мистер Рестрепо и мистер Альварез всегда ходили в строгих рубашках и брюках со стрелками, от них пахло сигарами и кремом после бритья. Вместе они были как один общий abuelo – дедушка – нашего городка. – Нужно распространить информацию о фестивале и сборе денег, – сказала я. – Claro[21], – кивнул мистер Сааведра. – Мы об этом уже написали. Он протянул мне свой телефон, и я взглянула на последний пост. Это была фотография бухты и подпись: «Весенний фестиваль, dale[22]!» – Dale? – переспросила я. – Всем нравится Питбуль[23], – ответил мистер Гомез и постучал пальцем по черепу. – К рекламе надо подходить с умом, Роза! – Неплохо. У меня тоже есть пара идей, я собираюсь обсудить их с миссис Пенья. Мистер Гомез хмыкнул: – У тебя и так слишком много дел. Тебе надо думать об учебе. – О, поверьте, я и так слишком много о ней думаю. – Не то что этот младший Акино, – неодобрительно причмокнул мистер Рестрепо. – И эти татуировки! Que oso![24]. В тихом омуте черти водятся. – Да, а что с ним не так? – Я наклонилась вперед. На собрании Алекс добровольно открыл рот один-единственный раз, и то только ради того, чтобы усомниться в моей великолепной идее. Мистер Сааведра пронзительно посмотрел на меня. Я знала этот взгляд – так на меня смотрели всякий раз, когда я переходила грань, вмешиваясь в разговоры взрослых. – Тебе не надо о нем думать. Думай об учебе. И никаких татуировок! – добавил он. – Учеба, учеба… – Я встала на ноги. – Ладно, неважно. – Так ты выбрала университет? – уже не в первый раз спросил меня мистер Гомез. Но о Чарльстоне знали всего несколько человек, а теперь о нем надо было рассказать Мими, и только потом – viejitos. – Пока нет, – соврала я. – И хватит уже об этом писать. Они вернулись к своей игре в домино, а я обогнула дом и направилась к большим закатывающимся воротам. Внутри двоюродный брат Аны, Джуниор, разгружал продукты. – Привет, лучший средний балл! – Не лучший, – возразила я. Ламонт Моррис обогнал меня по баллам, поэтому ему поручили произносить прощальную речь перед всей школой. Он тоже, как и я, параллельно оканчивал колледж и осенью переводился в Дюкский университет. – Как скажешь, зануда. Джуниор был старше меня на несколько лет и занимался в bodega закупками. Раньше он продавал марихуану, но теперь мечтал о том, чтобы распиарить свой микстейп. Подсобка была довольно большой, и в одной ее половине собирали доставки, а в другой стояли столы и стулья. Это было не просто служебное помещение, а практически семейная гостиная – все дети семьи Пенья, когда были маленькими, торчали здесь, пока их родители чуть ли не круглыми сутками работали на благо семьи. Здесь был связанный вручную напольный коврик, старенький телевизор с антенной и небольшой рисунок самого магазинчика, висевший на пробковой доске миссис Пенья вместе с расписанием и многочисленными напоминалками. Эту картинку когда-то очень давно подарила ей моя мама. Я бросила рюкзак на стол, возле которого сидел Бенни. Его вытянутая нога заняла место на стуле, а на колене лежал пакет со льдом. Это был брат Аны, на год младше нас – он отлично играл в футбол, и в школе его обожали. Из-за травмы пострадала не только его спортивная карьера, но и социальная жизнь, так что в последнее время он куда чаще зависал с нами. – Благодаря тебе я теперь мальчик на побегушках. – Он с возмущением посмотрел на меня, потрясая списком поручений. – Ну, это же твоя мама предложила проспонсировать фестиваль. – Я села и расстегнула рюкзак. – После твоего прочувствованного выступления! Я видел в Инстаграме у мистера Гомеза. Теперь мама говорит, что мы сделаем все по-кубински. Намажем поросенка маслом и будем наперегонки его ловить, а потом зажарим. Я перестала улыбаться: – Что? Он пожал плечами: – Мой tio[25] говорит, что в их деревне без этого не разрешали жениться. Я вынула записную книжку, размышляя про себя, правда ли это. – Но у меня есть идея получше, слушай! Нужно отправиться на поиски золотой черепахи. – Ради бога, только не начинай. Viejitos недавно запостили этот давно потерянный городской артефакт в Инстаграме в «ностальгический четверг», и Бенни совершенно сошел с ума. По местной легенде, впервые фигурку черепахи нашли на затонувшем пиратском корабле какие-то подростки, но вместо того чтобы отдать ее родителям или, я не знаю, в музей, просто спрятали еще раз, чтобы поиграть с друзьями. Так возникла традиция – каждый выпускной класс прятал черепаху для следующего, пока она, наконец, окончательно не потерялась лет двадцать назад. – Она же все еще где-то там, так почему бы не попробовать ее найти? – серьезно и решительно произнес обычно такой беззаботный Бенни, теперь совершенно не похожий на себя самого. Я подвинула к нему список дел. – Потому что мы все очень заняты. Тебе нужно сделать все вот это, а мне – закончить еще одну заявку на грант, написать работу по культурологии и помочь организовать одну небольшую свадьбу. – Эх, куда же пропала Роза-мечтательница? – Она тут. – Я постучала по своей записной книжке. К нам подошел Джуниор и принялся вздыхать все тяжелее с каждым новым листком и ручкой, которые я доставала из рюкзака.