Ой, что ж я себе вру-то! Себе-то зачем. Локомотив моих чувств к однокласснику мчит на полной скорости, и остановить его может разве что Великая Китайская стена. И то не факт. Меня не раздражает даже то, что последние полчаса он только и делает, что раздает мне ценные указания о том, что делать, чего не делать. Хотя уезжает в командировку всего на двое суток. При этом он, как обычно, старается не в меру, будто без него тут случится апокалипсис, поэтому он всеми силами старается его предотвратить своими наказами. – Кристина, подставь губы, как я люблю, – просит Раф. Стандартная просьба, когда он уходит на работу или куда-то уезжает. Уже привычно запрокидываю голову, складываю губы трубочкой. Жду… И Раф обжигает мой рот поцелуем. Он втягивает мои губы в свои, ласкает их языком, просовывает его внутрь. Меня накрывает волной ощущений, да так сильно, что подгибаются колени. Он – профи поцелуев, занятий любовью и вообще мой любимка. Как я без него жила, не имею ни малейшего представления. Когда Раф от меня отстраняется, я уже сама не своя, удерживаюсь на ногах лишь благодаря тому, что он, как всегда, бдит, придерживает меня за талию. – Ты магнит, Крис, – хрипит он. Потом резко мотает головой из стороны в сторону, будто бы приходит в себя. – Пойду, поцелую пацанов, – говорит он. «Не иди!» – хочу прокричать. Ведь еще раннее утро и они спят. Но не кричу, разумеется, потому что ему надо попрощаться с собственными детьми. Остаюсь ждать на пару с его чемоданом в прихожей. Раф очень быстро возвращается, почему-то с виноватым видом. – Крис, я их случайно разбудил, короче… Прости! Он на пару секунд сжимает меня в объятиях и уходит, оставив в прихожей древесно-сандаловый аромат мужских духов. – Тина, ты где? – слышу голос Артура из детской. Пра-а-вильно… Их папаша сбежал, а мне воюй. Ну ничего, я боец бывалый, повоюю. Точнее, продолжу учить близнецов созиданию. Семь утра – самое время, чтобы начать созидать. Утро идет своим чередом. Сегодня я выходная благодаря тому, что Раф убедил меня нанять еще одну воспитательницу в садик. Поэтому никаких чужих детей, только свои. Будем отрываться дома. Кормлю всех пятерых, собираю гулять. День сказочный – теплый и ласковый. Октябрь в этом году будто соревнуется по теплу с сентябрем. Мои маленькие солнышки бегут играть на площадку, а я чинно сажусь на лавочку, с термосом кофе в руках. Собираюсь опробовать тактику Рафа – сидеть и не бегать за ними, пока они играют. Надо сказать, тактика имеет кучу преимуществ, в частности сохраняет массу энергии… Оборачиваюсь вправо и замираю, увидев, кто идет прямо ко мне с широкой улыбкой. Нет, там не Максим. Там хуже! К детской площадке приближается его мать. – Здравствуй, Кристиночка, – тянет свекровь с милейшей улыбкой. Я настолько ошарашена ее появлением, что даже не нахожусь, как отреагировать, лишь киваю и отвечаю слабым голосом: – Здравствуйте, Клара Карловна. – Привет, ба, – вдруг подходит к нам Ева. – Какие у тебя очаровательные серьги, Евочка, – говорит она. В этот момент подмечаю, как кривится ее улыбка. Еще бы моей дорогой свекрови не скривиться. Ведь сапфировые серьги-бабочки, которые Ева теперь носит не снимая, заметит даже слепая. А мать Максима слепой никогда не была. – Мне подарил их новый папа, – сообщает Ева и убегает. От новой информации лицо свекрови перекашивает еще больше. Однако она снова растягивает губы в улыбке, говорит мне: – Кристина, ты считаешь, это правильно – позволять девочке называть отцом другого мужчину, когда есть… – Никакого другого отца у Евы нет, – строго ей отвечаю. – Это вопрос времени, когда он станет отцом официально. И попрошу вас не вмешиваться в дела моей дочери. – Даже так, – хмыкает свекровь, но продолжает отстаивать свою позицию: – Максим принял ее как родную, столько лет содержал, кормил и поил. Попрошу заметить, не упрекал тебя, растил Еву, как свою. Ты же не будешь это отрицать? На это я лишь невесело усмехаюсь. Что есть, то есть: он и вправду растил Еву, как и своих дочерей. А если сказать точнее, к своим дочкам у него такое же паршивое отношение, как и к чужой. Выдать денег впритык, чтобы хватило на еду и на одежду по минимуму – вот и все его подвиги. А я за это выдраивала ему квартиру, готовила, ублажала, к тому же вложила все свои деньги в жилплощадь. Отработала все сполна. – Мы с вашим сыном разводимся. Не понимаю, зачем вы пришли, – строго на нее смотрю. – Чтобы обвинить меня в том, что я была ему плохой женой? Не оценила тот факт, что он принял меня с ребенком? Я ценила, много лет. Пока не поняла, что отношение Максима ко мне и детям не имеет ничего общего с нормальным. Ваш сын – жлоб и эгоист, который думает исключительно о себе и своем комфорте. Казалось бы, после такой моей речи свекровь должна разозлиться, ведь хаю ее любимого сыночка. Но ничего подобного не происходит. Клара Карловна будто рада тому, что я высказалась. – Мой сын – не идеал, – кивает она. – Кристина, но, как его жена и мать его детей, сделай скидку… – Скидку? – Это слово становится мне поперек горла. – Вы хоть примерно представляете, что вытворяет ваш сын? Он же невменяем… – Просвети, сделай милость, – вдруг просит она. Не в курсе его подвигов, что ли? О, мне совсем не сложно перечислить несколько, что и делаю: – Он привел любовницу в наш дом! Ограбил собственных детей, стащил их одежду, а потом в качестве презента принес детям гнилой ананас. Как вам такое? И это далеко не все его проделки, чего стоит одно похищение Евы, впрочем попыток было две. Клара Карловна выглядит и вправду расстроенной. Она хлопает себя ладонью по лбу и с грустью тянет: – Идиот… Это же надо быть таким кретином… – А я вам о чем? – развожу руками. – Зачем моим детям такой отец? – Кристиночка, я с тобой не спорю, – свекровь кладет руку себе на грудь. – Будь моя воля, прибила бы веником, честное слово. Но мужики по природе своей идиоты, это надо учитывать… – Что вы имеете в виду? – хмурю брови. – Это же он без тебя таким стал, – объясняет свою мысль Клара Карловна. – Ни еды нормальной выбрать не способен, ни подхода к тебе. А ведь, пока с тобой жил, был вполне себе уважаемым человеком, на работу ходил, активно занимался фирмой, у него даже неплохо получалось. Но как только ты от него ушла, будто отупел. Мужчины всегда так – когда без женщин, они будто теряют руль и мчат по жизни без всякого управления… – Еще скажите, это я виновата, – складываю руки на груди. Свекровь поджимает губы. – Ты ни в чем не виновата, милая моя. Но, как мать, я прошу тебя: пожалуйста, рассмотри вариант примирения с Максимом. Он ведь с ума по тебе сходит, все никак успокоиться не может. Давно все осознал, никаких любовниц больше не приведет. Ты и дети – единственное, что есть светлого в его жизни. – Вы так беспокоитесь о сыне. А вас совсем не беспокоят ваши внучки? – спрашиваю со строгим прищуром. – Ты о чем? – ведет бровью она. Неужели и вправду не догадывается? Так я ей расскажу! – Я о том, что Максим втихую переписал на вас квартиру, чтобы я не смогла претендовать на имущество, которое по праву принадлежит нашим дочерям. – Я говорю это и смотрю на нее с вызовом. Но Клара Карловна не теряется даже после такого серьезного обвинения. – Я сразу говорила Максиму, что это глупость, – машет рукой она. – Но ты не переживай, я отпишу имущество в наследство твоим близняшкам, это даже не обсуждается. Стою, хлопаю ресницами, перевариваю услышанное. Свекровь тем временем продолжает: