– Боже ты мой. Как ты протащила его в школу? Тебя могли поймать и выгнать! Меньше чем за месяц до выпуска! Бейли фыркнула: – Само собой, это первая мысль, которая приходит тебе в голову, когда кто-то начинает угрожать электрошокером. – Я отпустила ее кисть. Бейли убрала электрошокер и сделала шаг в сторону. – Так на чем мы остановились? Ах да, на честном слове. Я верну тебе тест, если ты поклянешься, что твоим партнером по размножению был не Кевин Декьюзиак. Я подавила готовый вырваться стон. Она знала, что Кевин – мой бойфренд. Вся школа знала об этом. Он был звездой нашей соккерной команды. Играл в церковном оркестре. Все любили его, даже мои родители. Конечно, отметки у него были всего лишь удовлетворительными, но это с лихвой компенсировалось его специфическим чувством юмора. И, что самое важное, он был всецело предан мне. Только Бейли могла возражать против Кевина. Увидев выражение моего лица, она сморщила нос в шутливом ужасе: – ФФФУУУУУУУУУУУУУУУ! – Не понимаю, чему ты удивляешься, – буркнула я. – Ну, я надеялась, у тебя хватит твоего продвинутого ума, чтобы порвать с ним. Или что он помрет от эболы или случится еще чего. Кххххх! Она издала кашляющий звук, словно кошка, срыгивающая комок шерсти. – Поверить не могу, что ты позволяла этому прилипале трахать себя! – Бейли наклонилась вперед, словно ее тошнило, и я заметила, что, активно изображая отвращение, она положила электрошокер на край раковины. Я потянулась и схватила его, пока она делала вид, будто блюет на пол. Она еще несколько раз притворно содрогнулась всем телом и только тогда увидела, что черная коробочка направлена на нее. Она вытаращила глаза и улыбнулась. – Впечатляет. – Отдай. – Я попыталась подпустить в голос угрозу, как это делал папа, когда видел, что мой брат играет одним из его бейсбольных мячей с автографами. – Действуй. – Что? – Я в замешательстве слегка опустила электрошокер. Она подошла ко мне ближе. Бейли совершенно не пугало, что я вроде как собираюсь применить не смертельное, но, тем не менее, причиняющее сильную боль оружие против ее персоны. – Я никогда не пользовалась им. А мне хочется узнать, какие ощущения при этом испытываешь. И тут внезапно злость оставила меня. Бейли была прежней. Человеком, готовым сделать глупость, скажем, пропустить через себя бог знает сколько вольт, и все ради того, чтобы сказать, что она испробовала это. И такое положение дел по-прежнему бесило меня до печенок. Бейли задумчиво посмотрела мне в лицо: – Интересно, у меня изо рта появится пена? – Я не собираюсь включать его. Бейли вздохнула, разочарованная: – Так я и думала. Мы пялились друг на друга и понятия не имели, что делать дальше. – Да хватит тебе, Бейли. Мы же с тобой подруги. – Зря я это сказала. Губы Бейли тронула язвительная усмешка. – Да неужели? – Я думала… ну… – Мы снова в седьмом классе? – Бейли, словно в изумлении, вытаращила глаза. И посмотрела вниз. – Хмммм. Да у меня грудь четвертого размера, так что, похоже, нет. – Она подняла взгляд: – То есть… мы не подруги. Она ни за что не отдаст тест. И тогда я сделала ту единственную вещь, которая пришла мне в голову. Бросила электрошокер в раковину и слегка повернула кран. На черный пластик полилась тоненькая струйка воды. – Верни мне тест, или я хорошенько искупаю твой шокер. – На лице Бейли отразилось подлинное волнение. – Я уверена, эта штука не водонепроницаемая. Бейли непроизвольно шагнула в мою сторону. – Не надо. Мама меня убьет. После розового «глока» это самая любимая ее вещь. Она в последнее время загоняется по самообороне. Я улыбнулась и протянула руку. С тяжелом вздохом Бейли плюхнула мне в нее тест. От облегчения у меня чуть было не подогнулись колени. Не глядя больше на Бейли, я вошла в ближайшую кабинку и заперла дверь. – Да ладно тебе, – она окликнула меня. – А я-то думала, мы с тобой лучшие подруги. Разве ты не хочешь разделить со мной свои чувства? Нет. Я этого не хотела. Я вообще не хотела никаких чувств. И не могла заставить себя взглянуть на вновь обретенный тест. Бейли затянула старую песню из «Ханны Монтаны»: – Ты истинный друг, ты будешь со мной всегда… Стараясь не обращать на нее внимания, я сделала глубокий вдох и опустила глаза. Две розовые полоски рядом. Положительный результат. Я похолодела. Вокруг все расплылось. Я едва слышала, как поет Бейли. И тут я увидела, что на пластиковую палочку в моей руке упали две слезы. Пение прекратилось. Услышав глухой стук, я взглянула наверх и увидела, что Бейли снова висит на двери. Но я совершенно не стеснялась своих слез и соплей. Все это не имело никакого значения. Единственное, что было важно, так это две розовые полоски. – Вот черт! – В ее восклицании не было радости. Ей даже удалось выказать по отношению ко мне некоторое сострадание. И из-за этого я почему-то разрыдалась еще сильнее. Когда несколькими минутами позже я вышла из кабинки – лицо в красных пятнах, но я уже не плакала, – то удивилась тому, что она ждет меня, оперевшись о раковину. – Сочувствую. Хрено?вы твои дела. Я посмотрела на нее, но встретиться взглядами не смогла. – Не говори никому. Пожалуйста, – едва шептала я. Мои слова прозвучали жалко и неубедительно. Ну кто удержится от того, чтобы не растрепать такую сплетню всем и каждому? Репутация у меня была что надо. Почти одни пятерки. Волейбольная сборная. Капитан команды по дебатам. Чистая кожа, хорошие волосы, изящный нос. Победительница в номинациях «Самая популярная» и «Наверняка добьющаяся успеха». А это означало: как бы все не притворялись, что любят меня, большинство не могло дождаться малейшего моего промаха. Я представила довольное лицо Ханны Боллард, узнавшей о том, что это она произнесет прощальную речь. Я не сомневалась, что беременность автоматически дисквалифицирует меня. А это несправедливо. Это же никак не скажется на моих отметках и… – Боже. О чем бы ты сейчас ни думала, немедленно прекрати. Такое впечатление, что ты вот-вот обделаешься. Я никому ничего не скажу. – Голос Бейли выдернул меня из состояния паники. – Почему? – спросила я, не успев осознать, что говорю. Бейли пожала плечами: – Потому что в этой школе все засранцы. Бззз. Это вибрировал мой телефон, лежащий в рюкзаке. Снова. И снова. Так что желудок у меня непроизвольно сжался. Я не могла расслабиться. Казалось, у меня на лбу горит огромная неоновая вывеска: БЕРЕМЕННАЯ. Каждый раз, видя свое отражение в коридорных зеркалах, я гадала, как буду выглядеть через несколько месяцев – живот нависает над пальцами ног, сквозь майку торчит выпуклый пупок. Я не понимала: тошнота, что я чувствовала, – это симптом беременности или же она от нервов. Но это было далеко не худшее. Худшим оказался мой телефон, вибрировавший в рюкзаке каждые три с половиной минуты. То есть Кевин. Я была не готова сказать ему. Мне удавалось целый день избегать его. К счастью, у нас с ним не было совместных уроков. А во время ланча я пряталась в библиотеке, куда, в этом нет никаких сомнений, никогда не ступит его нога, но все это не мешало ему писать эсэмэски. Я достала телефон. Я вздохнула, снова убирая телефон в рюкзак. Не могу же я вечно от него прятаться. Но что мне ему сказать? Эй, радость моя, несмотря на то что каждый раз ты пользовался презервативом и иногда даже не одним, я умудрилась залететь. Да это кошмар каждого мальчишки-тинейджера. Хорошо хоть, что уроки на сегодня закончились. Через пять минут приедет отвозящий меня домой автомобиль, и моя Сегодняшняя Проблема станет Завтрашней Проблемой. Я обозрела автостоянку, высматривая покоцанную «тойоту сиенну» миссис Хеннисон и приготовилась развить при виде нее обеспечившую бы мне победу на Олимпиаде скорость. Неожиданно кто-то закрыл мне глаза ладонями, и все вокруг погрузилось во мрак. – Отгадай, кто это, малышка. Да, удача продолжала отворачиваться от меня. – Привет, Кевин. – Он убрал ладони с моих глаз и развернул меня лицом к себе. Серо-голубые глаза, волосы, что сами собой вились и укладывались в роскошную беспорядочную копну, и улыбка, от которой я прямо-таки таяла. Она давала понять, что каждый раз при виде меня он не верит своему счастью. Он изучил выражение моего лица и обеспокоился. – Ой. Я что, напугал тебя? – Нет. То есть немного. Он стал гладить мои руки. – Все хорошо? – Он попытался посмотреть мне в глаза, но я отводила их, уверенная, что они выдадут мой секрет. – Ты не отвечала на мои сообщения. – Прости. Я… э… была занята. – Кевин не успел продвинуться в своих изысканиях, потому что друг, проходя мимо, похлопал его по спине. – Увидимся у Коннора? – А то! – заверил его Кевин, толкнув локтем, и опять повернулся ко мне: – Я говорил тебе, что Коннор поступил в Университет Флориды? Куинн отправится в Аризону. А Хадсон станет морским пехотинцем. Все к черту уезжают. – Я знаю. Выпускной класс. Сплошное безумство. Он опустил глаза. На его лице появилась то ли досада, то ли беспокойство. – Ты хочешь, чтобы я все время помнил о твоем отъезде? – спросил он. Я моргнула, потому что не поняла, о чем это он. Но затем вспомнила: на мне новое худи с эмблемой Университета Брауна. – Нет. Его купили родители. Они очень гордятся мной. Он какое-то время поиграл с замком молнии на нем, а затем улыбнулся: – Ты можешь завалить выпускные. И тогда поедешь со мной в Университет штата Миссури. – Теперь в раздражение пришла я. Все это мы уже проходили. Я высвободилась из его рук.