Чувствуя, как на ее шее затягивает петля, девушка понуро поплелась к авто, куда каким-то чудом на заднее сиденье втиснулись четыре фрейлины. – Тебе почетное место, – заявила водительница. Скрестив про себя пальцы, Мила уселась в автомобиль и захлопнула дверь, тут же ощутив себя так, словно по собственному желанию забралась в газовую камеру. – Вперед, девочки! – нещадно рванув с места, как оглашенная, завопила Серафима. – Нас ждут магазины! Несмотря на жуткую тесноту, фрейлины с заразительным энтузиазмом поддержали воительницу дружным визгом. Мила вдруг поймала себя на том, что безрезультатно прячет улыбку. В торговом центре девочки вели себя столь же шумно и весело. Они меняли десятки платьев и костюмов, выскакивали из примерочных кабинок, хвастая друг перед другом нарядами. Миле было совестно и странно следить за безудержным весельем новых подружек. Стараясь держаться в стороне, она наглухо задернула занавеску и натянула длинное бархатное платье небесно-голубого цвета. Совершенно неуместный поздней осенью цвет удивительным образом подчеркивал глаза юной колдуньи, и от собственного отражения у Милы перехватило дыхание. – Ты здесь, Кудряшка Сью? – Серафима, наряженная в алое платье с висящим на груди ценником, заглянула в кабинку и одобрительно кивнула: – Тебе идет. – Мама меня убьет, если я его куплю, – пробормотала Эмилия, с любовью поглаживая мягкую ткань. – Тогда просто забери его. – В смысле? Они встретились глазами в зеркале. – Ты же колдунья… – с многозначительной интонацией заметила подружка. В этих простых словах крылось столько тайных намеков и призыва к запретному, что у Милы замерло сердце. – Иди-ка сюда, – позвала Серафима, взяв девушку за руку, и вывела в торговый зал, где между вешалок с красивыми нарядами толкались покупатели. – Что ты видишь? – Людей? – наивно уточнила Мила. – Простых людей, – согласилась колдунья, с брезгливостью следя за суетой в магазине. – В них течет простая кровь. Они ни на что не способны, только питаться и размножаться. Как завороженная Эмилия слушала тихий голос подруги. – Они не похожи на нас, – убеждала та. – Мы другие. Мы лучше их, совершеннее. Так почему мы должны подчиняться их законам? Миле с детства вдалбливали, что заклинания, подавляющие волю, – отвратительны, хуже только черная магия. Теперь граница с запретным вдруг побледнела и стала почти невидимой, стоило сделать один крошечный шажок, чтобы ее пересечь… – А если кто-нибудь узнает? – все еще не решаясь применить колдовство для того, чтобы забрать платье бесплатно, выдохнула она. – Ты думаешь, что Дворцу есть дело до каких-то девчонок, заморочивших парочку человечишек? – усмехнулась блондинка. – Но… – Давай же, Кудряшка Сью, повеселись! И Мила приняла вызов. Она распрямила плечи и направилась к кассе, чувствуя, как новые подружки с любопытством следят за ее маневрами. Юная колдунья могла дать руку на отсечение, что однокурсницы поспорили, решится ли хорошая девочка на дурной поступок. Они просто не догадывались, что Эмилия никогда не была по-настоящему хорошей, а лишь притворялась. – Прежде чем совершить покупку, вы должны переодеться, – с улыбкой робота заявила продавец в черной футболке. – Я знаю. Колдунья уставилась ей в лицо и, завладев недоуменным взглядом девчонки, зашептала зазубренное заклинание. Мгновение – и пришло знакомое притяжение, словно останавливающее время, а мир сузился до расширенных зрачков одурманенного продавца. – Запакуйте мои вещи и помогите избавиться от ценника. Я покупаю это платье, – глубоким голосом приказала она. Несколько мгновений зачарованная жертва переваривала повеление, вероятно, подсознательно пытаясь бороться с внушением. Но Мила являлась колдуньей, а не цыганкой-аферисткой, она вовсе не гипнотизировала, а применяла заклятье, какому обычные люди без защитных знаков противиться не могли. – Конечно, – через долгую паузу с рассеянной улыбкой вымолвила продавец… Когда девочки, не заплатив ни копейки, с пакетами в руках выскочили из бутика, то Мила перевела дыхание. Она и не догадывалась, в каком напряжении пребывала. На ее лице заиграла широкая довольная улыбка. – Правда, от этого хочется жить? – хмыкнула Серафима. – О, да! – чувствуя оглушающее счастье, выдохнула новоявленная воровка. – Тогда за туфлями! – заорала блондинка на весь торговый ряд. Фрейлины, а вместе с ними взбудораженная Мила поддержали предложение восторженным воплем. Не обращая внимания на изумленных покупателей, с недоумением и даже опаской поглядывающих на юных барышень в дорогих нарядах, они бросились в следующий бутик. Миле чудилось, будто в компании веселых подружек она сбросила оковы условностей, опутывавшие ее все восемнадцать лет жизни, и отрастила чудесные крылья. *** На город опустилась темнота, небо наполнилось чернильной гущиной, улицы вспыхнули холодными огнями. Красный автомобильчик приближался к элитарному колдовскому поселку, и приподнятое настроение Милы стремительно шло на убыль. С леденеющим сердцем лгунья представляла, как красная машина-букашка остановится перед запертыми воротами возле ритуальной чаши, но девчонки не смогут попасть на территорию селения, ведь их новая подружка являлась самозванкой и вовсе не встречалась с самым известным холостяком теневого города… Ворота в поселок оказались раскрытыми настежь. Никем не остановленный автомобильчик с девчонками, визжащими от предвкушения безудержного веселья, влетел на территорию поселка и по идеально ровной взбегающей на холм дороге пронесся к мрачному особняку в викторианском стиле. Лихо вкатив во двор, Серафима умело втиснула машинку между другими автомобилями и ударила ладонями по рулю: – Веселее, подружки! Словно разноцветный вихрь, девчонки пронеслись по двору, ярко пахнущему сладковатой магией праздника. Они еще не достигли крыльца, а молоточек, заменявший дверной звонок, уже весело колотил, возвещая о появлении новых гостей. Не успели юные колдуньи подняться, как дверь распахнулась, и на пороге возник угрюмый прилизанный тип в похоронном костюме. Веселые подружки мгновенно поутихли и с надеждой покосились на Милу, оробевшую ничуть не меньше шумных товарок. Пауза затягивалась. Дворецкий вопросительно изогнул брови, но ждал, когда визитерши представятся. – Мы к Виктору, – становясь невообразимо красного цвета, пролепетала Мила. – Молодой господин сегодня не принимает гостей, – индифферентно отозвался слуга. – Нас пригласили! – выпалила одна из фрейлин, но под нарочито удивленным взглядом негостеприимной прислуги тут же смешалась и кивнула в сторону кудрявой приятельницы: – Ее точно… – Думаю, что произошла какая—то ошибка, и юным леди стоит вернуться завтра вечером, – без капли иронии заявил дворецкий, выступающий в роли цепного пса. – Казимир, кто там пришел? – раздался недоуменный мужской голос. – К молодому господину пожаловали юные леди, – обернувшись через плечо, церемонно заявил Казимир кому-то в глубине холла. Несколько секунд спустя в дверном проеме появился темноволосый парень, для великосветского приема или даже закрытой вечеринки одетый слишком буднично. Он являлся одним тех, кто, точно эскорт, окружал Виктора Полоцкого и вместе с ним убивал время на развлечения. Брюнет окинул кучку замерзающих девчонок холодным взглядом, и остановился на Эмилии. Судя по всему, он узнал юную колдунью и объявил: – Они приглашены. Немедля Казимир освободил дорогу и объявил: – Добро пожаловать. Перешагивая через порог, Мила преодолела физическое ощутимое сопротивление густого воздуха – дом защищало колдовское заклятье, не впускавшее чужаков без разрешения жителей. Оказавшись в холле чудовищных размеров, юные тусовщицы раскрыли рты от удивления. Каждый предмет обстановки, даже перила грациозно изогнутой лестницы на второй этаж, словно говорил, что бесцеремонные визитерши позволили себе вторгнуться в колдовской дом с многовековой историей, переживший безбожный двадцатый век только благодаря сильной защитной магии семьи Полоцких. – Прошу, дамы, – указал направление приятель Полоцкого и странно улыбнулся Эмилии: – Виктору, наверняка, будет интересно тебя увидеть. Щеки девушки заалели еще сильнее, хотя она думала, что пунцоветь больше уже просто неспособна. Но когда подружки оказались в гостиной на втором этаже, то Мила окончательно смутилась. В комнате с камином находилось совсем немного гостей, разговоры велись тихие, а музыка и вовсе не играла. В центре важно и внушительно стояла старинная ритуальная чаша со спящей колдовской водой. Походило на то, что на закрытую вечеринку Виктор пригласил только самых близких друзей, и вторжение студенток в украденных ярких платьях выглядело чрезвычайно дерзким, не сказать, бесцеремонным. Их появление ознаменовалось секундным ошарашенным молчанием, какое покоробило даже невозмутимую, казалось бы, Серафиму. С удивлением хозяин дома оглянулся к оробевшей пестрой стайке. Ледяной взгляд охватил всех девчонок махом, но, остановившись на Миле, нервно теребившей складку бархатного платья, заметно потеплел. Девушка неуверенно следила за реакцией мужчины своей мечты, а он улыбнулся той самой странной, понимающей улыбкой, и отсалютовал нежданной гостье бокалом с шампанским, точно бы позволяя всему разноцветному смерчу превратить светский раут в шумную студенческую вечеринку. Подружки рассыпались по комнате. Мила, выполнив миссию пропуска на закрытый вечер, осталась скромно томиться в уголке. Она вдруг почувствовала себя дурнушкой, приглашенной на день рождения только из-за красивой подружки, и ревниво следила за тем, как Виктор любезничает с какой-то упоительно симпатичной брюнеткой. – Кстати, я Адам. – Что? – Мила непонимающим взглядом уставилась на брюнета, впустившего их с подружками в особняк. Он вручил ей бокал с шампанским. – Как поживает твоя сестра? – Ты тоже ее знаешь? – не глядя на собеседника, сквозь зубы уточнила Мила и, хотя еще минуту назад не хотела пить алкоголь, сделала внушительный глоток. – Поверь, каждый, кто находится в этой комнате, знает твою сестру… – с многозначительной интонацией произнес он. – Интересно, кто в этом городе с ней еще незнаком? – пробормотала она и добавила с вызовом: – Мы с ней не общаемся.