У нее был тихий, приятный смех, и Чжун заметил, как странно на него отреагировал сонбэ Марк – поперхнулся едой и сделал жадный глоток воды. Удивительно, но от Эль очень хотелось услышать корейскую речь. Наверное, она бы говорила с забавным акцентом, задумываясь и перебирая в уме правильные суффиксы, как когда-то это делала его мама, сбежавшая в Сеул из Новосибирска. – Я просто слышала от приятеля-корейца, что если он долго не ест кимчхи и рис, то у него болит живот. Это правда? – Первые полгода Ким питался исключительно быстрорастворимой лапшой, а потом адаптировался, – усмехнулся сонбэ, искоса глянув на друга. Как любой кореец, Чжун не считал, что еда или пищеварение являлись удачным поводом для шуток, а потому спросил невпопад, резко меняя тему разговора: – Как прошло твое свидание вслепую? – Свидание вслепую? – Эль оживилась. – Марк, ты действительно ходил на свидание, организованное бабушкой? Их домовладелец явно почувствовал себя не в своей тарелке, но обреченно кивнул: – Да. – И как? – Ее зовут Марина, и после свадьбы она готова поселиться во властительском поселке или родовом особняке Вознесенских. В качестве первого супружеского подарка она хочет ритуальную чашу шестнадцатого века и требует отдельную студию для работы, так как «творит изящные заклинания». – Сонбэ передразнил говорок претендентки в жены. – Еще она согласна завести троих детей с интервалом в два года и четверых ши-тцу. – Я думала, что детей рожают, а не заводят, – безрезультатно пряча смех, выдавила Эль. – Смотри на вещи позитивно, Марк. Девушка точно знает, чего хочет. – Она собирается писать заклинания, – с тоской повторил разочарованный жених. – Хотеть делать и уметь делать – совершенно разные вещи. – Эль беспечно пожала плечами. – Мой отец тоже когда-то пытался «творить» заклинания. Натворил целый гримуар и до сих пор его бережно хранит. Ледяная клешня, сдавившая горло Чжуна, отпустила. Девушка, которая пахла зеленым чаем, за эти дни ни словом, ни жестом не намекнула на то, что застала его в момент наивысшей уязвимости и слабости. Прежде рядом с ним оставалась только мать. Она сидела ночами, если у сына поднимался жар, и обрабатывала раны, если колдовство требовало кровавую жертву за особенно сложную магию. Эль не догадывалась, что стала единственным человеком после смерти мамы, кто помог ему справиться с болью. – Хорошо, – продолжил сетовать сонбэ, – ритуальную чашу и детей я еще понимаю, но что такое ши-цзу? Он почему-то посмотрел на Чжуна. – Порода собак, – невозмутимо пояснил тот. Сонбэ что-то еще говорил, но кореец больше его не слышал. Он внимательно следил за девушкой, стоявшей у плиты. Она вдруг дернулась, словно от болезненного удара, и схватилась пальцами за край столешницы. Плечи напряглись. От силы, с какой она сжала кухонный прилавок, побелели костяшки. – Эр-а, оди апха?13 – встревожился Чжун, приподнимаясь со стула. Марк, сидевший к ней спиной, оборвался на полуслове и резко развернулся. – Алиса, ты в порядке? – Да, я в порядке, – выдохнула она. – Сейчас все пройдет… Мгновением позже соседка рухнула на пол, сметя со стола тарелку с рисом, щедро сдобренным карри. Чжун и Марк синхронно выставили ладони. От мощного колдовства волной всколыхнулся воздух и маятником закачался светильник. Из накрененной посудины, зависшей над полом, по капле стекал охряный соус, шмякались комки густого варева с рисом. Девушка окостенела в неестественной позе, изогнувшись назад и откинув голову, отчего кончики длинных волос доставали до гранитных плиток. Со стороны казалось, будто она неведомым образом держалась на носочках. – Надо перенести Алису на диван, – после долгой паузы предложил сонбэ, но не позволил Чжуну к ней прикоснуться. Взял подругу на руки и, отнеся в гостиную, бережно уложил на диван. На груди у Эль сквозь ткань клетчатой рубашки пробивалось тусклое красноватое свечение. – Ты это видишь? – спросил он. Кореец хмуро кивнул. – Нам надо расстегнуть ей одежду. Колдуны переглянулись, спрашивая друг у друга, кто из них возьмется за столь деликатную миссию. – Я ее раздену, – пробормотал сонбэ и принялся расстегивать крошечные пуговки. Он действовал с такой осторожностью, словно боялся разбудить спящую, хотя становилось очевидным, что Эль находилась в глубоком обмороке от черного заклятья. Рубашка была расстегнута. На солнечном сплетении чернел выжженный оккультный знак, и от ожога в разные стороны ползли тончайшие черные нити, паутиной затягивая грудную клетку. – Проклятье? – для чего-то уточнил сонбэ, хотя прекрасно разбирался в колдовстве. – Почему ее дар с ним не борется? Кореец не видел смысла отвечать на риторические вопросы. – Я его заблокирую. Он отодвинул приятеля в сторону. В отличие от Марка, Чжун не делил магию на цвета и, войдя в транс, с одинаковым успехом создавал, как смертельные проклятья, так и исцеляющие заговоры. Колдовство для таких, как он, имело единственный оттенок – серый. Кореец хотел положить ладонь на место ожога, но помедлил. – Не говори ей, когда она проснется! – процедил он, обращаясь к сонбэ. – Про то, что ты прикасался к ней? – с иронией уточнил тот, но натолкнувшись на свирепый взгляд друга, проглотил смех. – Иначе я расскажу, что раздевал ее – ты. – Я нем, как рыба! – тут же сдался Марк. Чжун осторожно дотронулся до нежной кожи и закрыл глаза. Сердце Эль, испугавшееся чужого проклятья, билось неистово, как закрытая в клетке дикая птаха. Корейцу не требовалось произносить заклинания, как это делали остальные. Магия подчинялась ему без облеченных в слова просьб, было достаточно просто захотеть… Ладонь под действием колдовства, точно намагниченная прилипла к телу девушки. Перед мысленным взором возник круглый золотой медальон с выгравированными инициалами, брошенный на дно прогоревшей ритуальной чаши, незнакомые лица… И внезапно в голове замелькали сцены из чужой жизни, словно вырезанные из кинофильма секундные ролики. Чжун видел старый дом и отражение в зеркале заплаканной черноволосой девочки. А через мгновение появилась ночная поляна с потухшим кострищем и валявшимися без сознания подростками. Рядом стояло вызывавшее оторопь существо, вселившееся в тело высокого худосочного юноши со светлыми волосами. В юнце кореец узнал Виктора Полоцкого, будущего властителя города… Они пришли в себя одновременно. Резко открыли глаза и уставились друг на друга. – Ты что сейчас делаешь? – ледяным тоном спросила Эль. Под издевательский смешок сонбэ Чжун отдернул руку, смутившись, как школьник. В центре ладони остался зеркальный отпечаток от медальона, привидевшегося колдуну в трансе, и по контуру бежали красноватые искры. Окончательно придя в себя, девушка запахнула рубашку и быстро уселась на диване. – Что происходит? Почему я была… голая? – Она поперхнулась словами. – Технически ты была почти полностью одетая, – не моргнув глазом, воспротивился Марк и, заметив, как соседка задохнулась от возмущения, тут же ретировался: – Мы только расстегнули рубашку, чтобы проверить, какое ты поймала проклятье. – Меня прокляли? – Эль недоуменно моргнула и, застонав от конфуза, закрыла вспыхнувшее лицо руками. Похоже, она припомнила, что от боли рухнула в обморок. – Я убрал колдовство на некоторое время. – Чжун продемонстрировал ладонь в качестве доказательства, что не являлся извращенцем и не лапал ее, как она, похоже, подумала. – Чтобы снять порчу окончательно, нужна вещь, через которую тебя прокляли. – Вещь? – Я видел золотой медальон с твоими инициалами. Вы их называете ладанками. Судя по тому, что с лица Эль сошли абсолютно все едва-едва затеплившиеся краски, она догадалась, о каком украшении шла речь. – Ты знаешь, кто тебя мог проклясть? – предположил сонбэ Марк, внимательно следя за реакцией соседки. Та кивнула, а потом встала и, словно под гипнозом, направилась в прихожую. Не нарушая единодушного молчания, мужчины следили за тем, как она натянула куртку и вышла за дверь, забыв переобуть розовые тапочки с помпонами. Несколькими секундами позже Эль вернулась, растеряно огляделась и принялась натягивать сапоги. – Я тебя отвезу, – предложил Марк. – Нет, я ее отвезу, – твердо заявил Чжун. Острые, как наточенные ножи, взгляды мужчин встретились. Вряд ли сонбэ осознавал, сколько досады отразилось в его лице – он всегда позволял другим читать свои эмоции. – Парни, спасибо, конечно, за рыцарство и все такое прочее… но я еду в дом к Полоцким, – вмешалась Эль в безмолвную дуэль мужчин. – Не думаю, что кому-то из вас там стоит появляться. Она вышла и плотно закрыла за собой дверь. Наплевав на реакцию сонбэ Марка, отчего-то решившего, будто новая соседка находится под его крылом, Ким Чжун направился в прихожую. – Я прослежу за ней. Он собирался выяснить, какие демоны прятались в душе незнакомки из соседней комнаты, так талантливо умеющей хранить чужие секреты. *** Элис часто снился один и тот же кошмар. Она металась по совершенно пустым комнатам в разрушавшемся доме с лестницей, ведущей к заколоченной двери. На голову сыпались куски побелки, летели осколки камней и клоки золотистых обоев. Под ногами проваливался наборный паркет. Она молила о помощи, рыдала, ища выход. И неизбежно погибала под обломками. Сидя в безопасном автомобиле рядом с Ким Чжуном, девушка не верила, что решится хотя бы приблизиться к дому из страшных снов.