– Это черная магия? – Совершенно точно, – согласился Чжун. – Меня опоили? – Ты знаешь кто? – От его цепкого взгляда захотелось поежиться. – Мне надо убедиться… – уклончиво отозвалась она, не желая вмешивать Чжуна в семейный скандал Лазаревых. Элис была вполне способна найти способ, как остановить вредительницу! *** В середине лекции по истории магии в аудиторию вошла секретарь из приемной ректора, редкостно неприветливая дама в неизменном сером костюме. Обычно референт выступала в роли гонца с плохими вестями и ее появление ознаменовалось оглушительным молчанием. Студенты насторожились. Пока секретарь переговаривала с преподавателем, по аудитории разбежалась волна затухающих взволнованных шепотков. Все гадали, по чью душу на этот раз пришла «черная вестница». – Завьялова, к ректору! – громко произнес преподаватель, и у Серафимы из рук выпала ручка, а сердце болезненно сжалось. Попались все-таки! Девушка быстро глянула в сторону Милы Лазаревой. Подельница сидела с таким лицом, словно от страха собралась потерять сознание – бледная как смерть. Высшая Школа Ремесла стихла и опустела. Погас свет в кабинетах, в коридорах гуляли сквозняки. Серафима с Милой специально спрятались в дальнем отделе библиотеки, куда иногда заглядывали помешанные ботаники и никогда – библиотекари. Когда старинным зданием завладела тишина, подельницы выбрались из своего убежища. Боясь зажигать камень, заговоренный заклятьем «дневной свет», студентки подсвечивали дорогу жиденьким светом от экранов мобильных телефонов. Аппараты быстро гасли и тогда девушки окунались в холодную темноту, отчего становилось жутковато. Они, конечно, являлись современными колдуньями, прекрасно знали, что привидений не существовало в реальном мире (безусловно, если их не вызывать с того света), но о школьном здании, бывшей усадьбы помещицы-садистки, якобы уморившей сотню юных девиц, ходило столько слухов, что невольно становилось не по себе. Через огромный гулкий холл девочки проникли в преподавательское крыло и добрались до кабинета профессора Рыльце, читавшего лекции по древним магическим ритуалам. На притолоке светился оккультный знак, означавший, что открыть дверь с помощью магии – не выйдет. – Что будем делать? – простонала Мила. Наверное, правильнее всего было бы плюнуть на авантюру и уехать домой. Ведь если воровок поймают на месте преступления, то им не миновать отчисления. Но Сима, прогулявшая большую часть занятий по древним ритуалам, осознавала, что без списка готовых вопросов вряд ли сдаст предстоящий на следующей неделе тест и все равно вылетит из Школы, как пробка из бутылки. Тогда отчим окончательно рассвирепеет и выполнит угрозу – отправит ее в деревню на перевоспитание к какой-то престарелой родственнице. – Будем взламывать, – решительно заявила Серафима, вытаскивая длинную шпильку из собранных в красивый узел волос. В деревню она переселяться решительно не собиралась! Не из-за дурацкого теста по идиотскому предмету, который в жизни ей совершенно не пригодится! В конце концов, кому придет в голову проводить устаревшие ритуалы, когда существовали очумелые современные заклятья, превращавшие жизнь колдунов в сказку? Вскрывать замки еще в детстве третью дочь богатого клана Завьяловых заставила острая необходимость. У папаши имелись весьма странные представления о правильном воспитании детей. За любую провинность норовистую Симочку запирали на пыльном чердаке в родовом особняке, а чтобы хулиганка не сумела открыть дверь, рано выученным заклинанием «ключ от всех замков», ставили особую печать. К счастью, от обычной отмычки средства еще не придумали. Затаив дыхание, Серафима пыталась тонкими усиками шпильки нащупать крошечную пружинку в простеньком замке. Но тут со стороны лестницы раздались тяжелые шаги охранника, делавшего ночной обход здания. – Давай, быстрее! – запаниковала Лазарева. – Тихо ты! – цыкнула Сима. – Я тебе замок не ломом сбиваю! Тут деликатность нужна! Шаги приближались. В коридоре вспыхнул свет. Щелк и замок открылся. Взломщицы влетели в преподавательский кабинет, тихо закрыли дверь и, притаившись в темноте, задержали дыхание. Они прислушались. Охранник прошел мимо и девушки облегченно выдохнули. – Так куда он прятал вопросы? – Серафима с деловитым видом оглядела неопрятный тесный кабинет. – Он мог их переложить, – неуверенно предположила Милочка. – Давай, ты смотри в шкафу, а я залезу в стол. Поделив работу, воровки принялись обыскивать полки. Сима, подсвечивая себе экраном мобильника, внимательно перебирала содержимое толстой папки, снятой с полки книжного шкафа, когда в кабинете начался крошечный коллапс. Открылись все ящики и железный сейф, мрачной махиной притулившийся в углу комнаты. В воздух вылетели сотни бумаг, студенческие работы, тетради, листы для записей. Тишина наполнилась шелестением страниц. – Ты с ума сошла?! – испуганно воскликнула Сима, закрываясь руками от сыплющегося на голову бумажного ливня. И в этот момент в кабинете включился свет. – Что здесь происходит?! Серафима резко развернулась. На пороге стоял Рыльце собственной персоной и непонимающе таращил маленькие налитые кровью глазки. Юная колдунья оцепенела от ужаса. Вдруг что-то громыхнуло о пол. Секундой позже воздух наполнился ядовитым сизым дымом, от какого хотелось чихать и слезились глаза. Лазарева вскользь упоминала, что приготовила «пути к отступлению», но забыла предупредить, что им понадобиться противогаз или же ватно-марлевая повязка, чтобы во время отступления не свалиться без сознания от ужасной вони, распространившейся по всей комнате. Профессор закашлялся, замахал руками. – Уходим! – Подскочившая Мила схватила дезориентированную подругу под локоть и потащила на выход. В дверях они случайно толкнули задыхающегося профессора. Кажется, тот неловко завалился на пол. В здании школы поднялась тревога. Через окно в женском туалете девочки выбрались на улицу, протиснулись через дыру в ограде и запрыгнули в криво припаркованный на проселочной дороге автомобиль. – Ты думаешь, он нас узнал? – после долгого молчания озвучила Мила вопрос, который интересовал Симу ничуть не меньше подруги. – Надеюсь, что нет… – пробормотала она. Девушки переглянулись, и вдруг расхохотались, как сумасшедшие. Чтобы не врезаться в дорожный столб, Серафиме пришлось притормозить на обочине… Под изумленное перешептывание однокурсников Сима стала выбираться в проход, но услышала сухой приказ: – Вещи возьмите с собой. Студентка собрала ручки и лекционную тетрадь, трясущимися руками спрятала в сумочку мобильник. В ректорат она шла на ватных ногах. – Проходите. – Референт открыла дверь. Серафима вошла в просторный светлый кабинет и оцепенела. Напротив ректора, со скорбным лицом кающегося преступника восседал отчим, а на диванчике у окна – мамаша Завьялова в траурной шляпке с черной вуалью прикладывала к носу винтажную баночку со старомодными нюхательными солями. При появлении дочери мать жалобно всхлипнула и отвернулась, точно не хотела знаться с родным ребенком. Губы отчима сжались в твердую линию и в уголке рта появилась категоричная складочка, выдававшая, что за ледяной учтивой маской родителя прячется ярость. Тут преступница словно ощутила, как дизайнерские туфельки, сворованные из дорогущего бутика на прошлой неделе, превращаются в тяжелые резиновые сапоги, более уместные на деревенских улицах. – Садитесь, Серафима, – предложил ректор Петров, указывая рукой на свободный стул рядом с отчимом. – Стой! – рявкнул родитель, хорошо не присовокупил к приказу парализующее заклятье, и девушка не посмела ослушаться. Ректор сделал вид, что не заметил деспотичного жеста и кивнул: – И все-таки присядьте. Чувствуя себя, как между двух огней, Симочка прижала к животу сумочку и присела на самый краешек стула. Старательно избегая пересекаться взглядом с отчимом, благочестиво потупилась. – Сегодня утром в больнице очнулся профессор Рыльце, – произнес Алексей Дмитриевич, и девушка резко вскинулась. Оказалось, что ректор внимательно следил за ее реакцией, а она – выдала себя с головой. – Он назвал ваше имя, Серафима, – добавил руководитель высшей школы. На следующий день после взлома и дерзкого побега стало известно, что профессор отравился ядовитыми испарениями из разбитых мензурок и вошел в состояние комы. Преподаватель страдал тягой к спиртному, и абсолютно все решили, будто он сам по неосторожности поколотил магические яды. Воровки-неудачницы вздохнули с облегчением. Отчего-то они убедили себя, что вредный профессор, даже если очнется, то ничего после комы не вспомнит или же вовсе потеряет рассудок. Серафима почувствовала себя так, будто пол под ногами превратился в зыбь, готовую засосать ее с головой. – Я вызывал вас и ваших родителей, чтобы выяснить, куда вы дели яд, сворованный тем вечером, – продолжил ректор. – Какой еще яд? – совершенно искренне воскликнула обличенная преступница. – Женский яд, который используют в ритуалах черной магии. – Господи, ты еще и черной магией занялась? – зло процедил отчим, прикрывая ладонью глаза, отчего становилось ясным, как божий день, что по колхозной грязи, скорее всего, Симочке придется шлепать даже не в сапогах, а разутой. – Но я не знаю ничего о яде! – в отчаянье воскликнула она. – Честно-честно! Я забралась в кабинет, чтобы достать вопросы к тесту! Она осеклась, понимая, что взрослым совершенно неинтересны оправдания. – Серафима, если вы вернете снадобье, то мы постараемся замять дело и обойтись без исключения, – принялся торговаться ректор. – Поймите, зелье было сварено в позапрошлом веке и его магические свойства давно изменились. Может оказаться, что, проводя ритуал и пытаясь испортить внешность подруги, вы лишите ее жизни. Понимаете, о чем я? – Я понимаю! – с жаром воскликнула Симочка. – Но я ничегошеньки о вашем яде не знаю! Правда-правда… Внезапно ее осенило, что произошло тем вечером. Пока она, как последняя ослица, копалась в бумагах Свиного Рыльца, пытаясь отыскать мифические вопросы для теста, Мила своровала снадобье, продемонстрированное учителем на лекции. Неплохо Кудряшка Сью! Серафима усмехнулась. – Ты еще смеешь веселиться?! – вскрикнул отчим, заметив на лице падчерицы кривоватую циничную ухмылку. – Дорогой, не кричи на девочку! – простонала с дивана маман Завьялова.