- Нет, конечно, не должен. Просто... - Просто тебе снова что-то понадобилось от меня, и ты захотела это получить. Это упрек. Справедливый, но неожиданный. Мне нечего на него ответить. - Ну зачем ты так Андрей? - Ничего не хочешь мне сказать? - Хочу. Думаю, что хочу - Говори. Я замечаю на столе открытую бутылку коньяка и сигареты. Внезапно догадываюсь. - Ты что, пил? Поэтому сердишься? Шибуев склоняет голову и отпускает злой смешок, такой же сухой, как его горло. Я слышу в этом смешке досаду словно я своим вопросом обманула его ожидания. - Еще нет, но напьюсь. Сначала хочу услышать, что ты мне скажешь. Что еще захочешь от друга. - Ничего больше, Андрей. Ты дал мне все. - И, тем не менее, кто угодно, лишь бы не я, да, Светка? - усмехается Андрей. -Этот новый друг Рыжего лучше меня? Не лучше. Ни капли не лучше. Он совершенно чужой и малоинтересный мне человек. Но ревность, прозвучавшая в упреке, неожиданно отзывается в моих словах виной. - Я его первый раз вижу. Это был просто танец. - Меня ты знаешь всю жизнь, Уфимцева, так почему у нас с тобой ничего не просто? И не друг, и не муж, кто я для тебя? Случайный любовник? Я подступаю к Андрею совсем близко, поднимаю руку и медленно провожу ладонью по рубашке - там, где лопатка. Задерживаю пальцы на спине, не в силах оторвать. Интересно, будут ли мои дети похожи на него? Унаследуют ли его улыбку. Я помню Шибуева мальчишкой - самым умным и при этом совершеннейшим шалопаем с заразительным смехом, для которого были неписаны правила. Справлюсь ли я с ними, если они унаследуют его характер? Мышцы под моей ладонью внезапно твердеют. Андрей сжимает руку в кулак и кладет на перила балкона. Глава 27 - Играешь со мной, Светка? Щупаешь насколько глубоко проникла? Ты как собака на сене, сама не знаешь, чего хочешь. - А ты, Андрей? Ты знаешь? Он отвечает не сразу. Сует руку в карман брюк в поисках сигарет, но пачка лежит на столе, и Шибуев чертыхается. - Я был готов попробовать, пусть и не сразу это понял, но ты не оставила мне и шанса. Сегодня я не застал тебя дома. Твои планы редко совпадают с моими. В своей жизни ты предпочитаешь все решать сама. Как в тот вечер, когда просила не лезть тебе в душу. - Андрей секунду молчит. - Сильная Уфимцева, ей нужно все или ничего, третьего не дано. Она боится предательства и видит людей насквозь. Ведь так? - Он поворачивается и смотрит на меня, словно видит впервые. - Ты не хочешь испортить мне жизнь и ради этого готова всеми силами не пустить в свою. Так где мое место в той жизни, что мы с тобою создали? Вопрос справедливый и темные глаза ждут честного ответа. Если бы получилось легко на него ответить. - Андрей, я не знаю. Мне казалось, что знаю, но нет. Ты слишком любишь свободу, чтобы я не боялась решиться. Ты прав, мне нужно все или ничего. - Так почему сейчас ты здесь? Почему не осталась там, в зале, с другим? С которым все просто. Почему однажды ты пришла именно ко мне? Мы стоим близко, смотрим в глаза, а теплый ночной ветер овевает наши напряженные лица. Я и не заметила, когда подняла руку и опустила ее на грудь Шибуеву. Сейчас стук его сердца кажется продолжением моего собственного, забившегося в груди, и ответить не получается. Андрей накрывает мою руку своей ладонью и сжимает пальцы, натягивая желваки на скулах. - Светка, ты вынимаешь душу, а она у меня есть. И в ней. как оказалось, есть место не только сочувствию. Ты сказала, что я дал тебе все, а что собираешься взамен дать мне ты? - Андрей, я тебе обещала... - Только не говори о свободе. Она у меня всегда была. Тебе не кажется, что это не совсем справедливо. - А что ты хочешь? - Для начала услышать правду. Не от других, от тебя. Я молчу. Я хочу сказать, и не могу. Как начать? С чего начать? И почему его вопрос звучит так странно, словно он уже обо всем знает. Так неужели, знает? Андрей снимает с груди мою руку и отпускает. Пальцам тут же становится холодно, несмотря на летний вечер. Им хочется вернуться в жар, в теплую ладонь Шибуева, потому что от потухшего карего взгляда у меня холодеет спина. Я не права, но даже понимание этого не позволяет мне произнести признание. Это какой-то психологический барьер, через который не переступить. Клин, эгоизм, фобия - как хочешь назови - которая кричит мне, что он ничего не знает о беременности. Что речь совершенно о другом. Молчи, пока не увидишь своих детей живыми и здоровыми. Молчи, иначе все обернется дурным сном. Это только твое! А если ему это не нужно? А что если твое счастье поломает ему жизнь? Ты столько лет верила в невозможность материнства. Молчи! Господи, помоги мне произнести хоть слово! В глазах Шибуева обида обретает дистанцию. Не сделав ни шагу, я чувствую, как он отдаляется. Натягивает на знакомое тело оболочку чужого человека, чтобы сказать мне: - Значит, так и не услышу. Я не ошибся, и ты действительно ничего не собиралась мне говорить о том, что в положении. Я оказался достоин стать твоим мужем, но не отцом твоих будущих детей. Так, Светка? Знаешь, эта новость заставила меня просидеть у твоего подъезда всю ночь - хорошо спала? А вот я не очень - догадки мучили. Через неделю операция у Андрюшки, а что потом? Что ты собиралась делать потом? Уехать? Сбежать? Чтобы я никогда и не узнал об их существовании? Мне наконец-то удается очнуться. - Нет, Андрей! Конечно же, нет! Глупость какая. Просто... я не могла поверить, что это случилось со мной. И до сих пор не могу! Это же чудо... - Да, чудо, я понимаю. И мы могли бы удивиться этому чуду вместе. Пусть как друзья, но могли бы. Восемь дней ты знала и молчала, не отвечала на вопросы о своем самочувствии и не давала тебе помочь. Не подумала, что для меня это тоже важно. Я дал тебе фамилию и стал отцом маленькому Андрею, ты живешь в моем доме, как моя жена, но самому мне места в твоей жизни нет. Ты не хочешь замечать, что если бы только захотела, я бы жил для тебя. Да, я не смог тебе ответить - там, в квартире, потому что никогда не бросал этих слов на ветер. Но я бегу к тебе, как только ты зовешь, с тех пор как нам исполнилось тринадцать. И даже если не зовешь - тоже бегу. Что тебе нужно, скажи, сделаю! Светка, - Шибуев внезапно хватает меня за плечи и притягивает к себе, - это жестоко! Да, я готов был запутаться в сказке, которую ты придумала. Оказалось, что у меня тоже есть представление о семье, так почему? - Андрей, я... Он вдруг обхватывает руками мой затылок и запускает пальцы в волосы. Запрокинув голову, целует крепко и глубоко, давая в полной мере ощутить горечь своей обиды. Не отпускает губы, позволяя сквозь обиду проступить жару и голоду Шибуев тяжело дышит, когда наконец опускает руки и отступает от меня. - С нашей первой ночи у меня никого не было, кроме тебя. Я пытался стать тебе и мужем и другом, а в итоге оказался ни тем и не другим. Удобным приложением к личному счастью Светланы Уфимцевой. Будет тебе семья, Светка, какую ты хотела. Ты - счастливая мать, и фиктивный муж, который по договору свободен как ветер. С этого дня я тебе школьный друг по звонку. Звони, когда понадоблюсь. Постараюсь найти время в своей личной жизни. В той жизни, которой жил до тебя! Андрей берет со стола бутылку коньяка, сигареты и уходит, оставив меня одну. Из спальни и прочь - из квартиры Рыжего. Губы горят от его поцелуя, плечи от рук, а сердце... Сердце болит от слов и щемит от потери. Он прав, я получила все, что хотела, так почему слезы бегут из глаз? Он спросил меня: «Почему однажды ты пришла именно ко мне?» Да потому что это не мог быть никто другой, только он. Я закрываю рот ладонью, пряча в себе громкий всхлип. Господи, какая же я дура. Упрямая и эгоистичная, права мама. Но как же иногда сложно быть взрослой дочерью. Я еще долго не ухожу с балкона спальни Рыжего. Смаргивая с глаз слезы, смотрю в ночь, держась за высокие перила, давая теплому ветру осушить лицо. Сильная Светка Уфимцева на деле оказалась вовсе не сильной. Андрей прав, ее уверенность легко сломалась о собственные страхи. Вернувшись домой и увидев родное лицо, я наконец-то решаюсь дать новости жизнь и бросить вызов своему праву на ошибку. - Мама, я беременна. Пожалуйста, помоги мне в это поверить. Глава 28 POV Андрей - Ну. здравствуй, Андрей! Будем знакомы. Я - Павел Павлович Шибуев. Для всех доктор Айболит, для тебя просто - дед Паша. Ну, давай руку, мужичок, поздороваемся, что ли. Похоже, мы с тобой оба влипли! Это тот редкий случай, когда мой отец, всегда уверенный в себе серьезный человек, волнуется, и смешок выходит сверх меры веселым. А может, ему и правда весело. Во всяком случае, к мальчику он настроен доброжелательно и меня это устраивает. А к Шибуевском рыку Андрюшка привыкнет - у меня тоже голос не сахарный. Мама замечает это волнение и тут же касается рукой отцовского плеча. - Паша, не пугай ребенка! Ну что ты в самом деле! - Я его не пугаю, Лера, я с ним знакомлюсь. - А рычишь как Серый волк! Не видишь, Андрюшка и так к Андрею жмется. Ты бы с ним поласковее, потише, - просит мама с нажимом в голосе. Потише - точно не про отца и он справедливо возмущается. - Много ты понимаешь, Лера. Вот дождешься внучек, с ними и будешь сюсюкать, а мы - мужчины, между собой сами разберемся. Правда, внучок? Я держу приемного сына на руках, и он с любопытством и страхом поглядывает на профессора Шибуева. Ну, еще бы, тот фигура колоритная. Большой, широкоплечий, с аккуратной бородой и грозными бровями. Такой кого хочешь в ступор вгонит. Больные и студенты у него по струнке ходят, а тут пятилетний ребенок - как не испугаться? Но волнение и улыбка делают отца мягче, и мальчик это чувствует. Не отвечает, молчит, зато уже не «прячется». Действительно прижимается ко мне, хотя за шею так и не обнял. Не знаю пока, кто я для него, но точно не чужак. Надеюсь, мы в этом направлении продвинемся. - Ну, давай, мужичок, посмотрим твою ножку. Что с ней не так. Да не бойся ты, не заберу я тебя у... Андрей, - отец тактично кашляет в кулак и озадаченно шепчет мне: - Как тебя называть-то? Я не удивляюсь вопросу. Мне еще самому предстоит привыкнуть к тому, что в моей жизни появился ребенок - не на один день, навсегда. И родителям лучше сразу это принять, так всем будет проще. В кулачке у Андрюшки спрятан солдатик, я обхватываю этот кулачок ладонью, встречаясь с мальчиком взглядами. - Ну, а как называть отца парня, который носит фамилию Шибуев? Он теперь наш. Правда, малыш? Я сажусь на стул и держу мальчика на руках, давая отцу его осмотреть. Я уже провел обследование старой травмы, на столе лежат анализы и снимки, но передо мной человек, которому я всецело доверил бы и свою жизнь, поэтому, не сомневаясь ни секунды, жду от него авторитетное мнение.