«Я не отключал, мам, просто здесь был астрионид,» – передал Дан торопливую мысль. – Ну ладно, ты жив, и то хорошо, – успокоилась мать. – Тебе после всех твоих приключений должны отпуск дать, так может, залетишь ко мне? Но не должен же он в отпуск обязательно лететь к ней! «Всего пять дней, не знаю, успею ли…» – На полдня вполне успеешь, – мать было не так просто сбить с толку. – Ты знаешь, я, что на работе, что дома – все равно в Центре Человека. И можешь привезти свою девушку – ту, которой ты сейчас голову морочишь, вон она скучает и брюки отряхивает…Пока! Мать отключила связь. Вот еще явление природы! Как она ухитрилась разглядеть Аурику, если объектив был направлен на самого Дана? Однако надо браться за дело! Такая девушка, такой самородок золотой редко попадается! И его свободу она уж точно ограничивать не будет! 4 Дан вызвал «Каравеллу» со стоянки, и через минуту белое уникрыло аккуратно село на посадочное поле, что строжайше запрещалось инструкцией. Впрочем, до края поля оставалось не больше трех метров, вряд ли здесь мог бы сесть какой-нибудь катер или челнок. Но надо бы взлетать, иначе автоматика космопорта пошлет рапорт на «Кентавр», и придется последние дни перед отставкой провести на гауптвахте. – Прыгай, Золотинка, открывай фильтр – и на свадьбу! А брюки не оттирай – все равно грязные будут! Голубые глаза посмотрели на него снизу вверх озадаченно. – Почему грязные? И разве мы летим на свадьбу? Дан подхватил Аурику под мышки, усадил на сиденье уникрыла и закрепил на ней фиксатор. – Обязательно летим! – А у меня подарка нет! – решительно принялась расспрашивать она. – Кто женится, твой друг? Или родственник? Она засмеялась, и ровная подковка белых зубов блеснула на солнце. Да ради такой улыбки Дан и сам бы женился, если бы хотел связать себя! – Женится мой родственник Элиал, это тот пилот-ал, который был со мной на «Индре». Вими, его невеста – городская алаи, они все сейчас полетели за ней в приморский, а потом – домой, в Нижний Залив. – А почему ал – твой родственник? Конечно, по большому счету, мы все родственники алам, но на свадьбы летаем все-таки к людям, а не к алам! – Элиал из деревни Нижний Залив – мой родственник через деда Наваила. Когда мать конструировала меня в Центре Человека, она скопировала мне аловскую составляющую в генетической формуле с деда Наваила. Алы считают это настоящим родством. – Мать сама сама тебя конструировала? А она конструктор-генетик? Да, заведующая лабораторией конструктивной генетики в Центре Человека. У нее хорошо получается. Я, между прочим, дал триста пятьдесят бионтов после первой же инициации! – объявил Дан и лихо прыгнул на водительское место. Глаза Аурики округлились, от удивления она снова засмеялась. Кажется, он произвел на нее впечатление, теперь надо закрепить эффект. Из-за белой крыши космопорта появилась черная туча летящих алов, летящих из Приморского. Повеяло соленым запахом стикского леса, сушеной змеиной кожей, горьковатым духом аловской деревни. Дан повел «Каравеллу» навстречу аловской свадьбе. Впереди, стараясь не пролетать над посадочным полем, летели жених и невеста. Хвостатый братишка соблюдал правила до последней буквы, даже во время собственной свадьбы. Одет он был тоже по всем свадебным правилам. Хамелеоновый экзоскелет исчез, на двухметровые черные крылья Элиала была накинута замысловатой вязки сетка из кожаных ремешков, а с каждого пальца свисали узелки на счастье, связанные из сушеных лиан. Черная кожа ала красновато поблескивала в свете заката, мощный хвост ловко обнимал невесту, сплетясь с ее хвостом. Невеста была совсем молоденькая, еще не черная, а с фиолетовым отливом, как у алов-детей, с выпуклыми яркими глазами. Она пыталась неторопливо взмахивать крыльями в такт сильным взмахам Элиала, но то и дело сбивалась на торопливые беспорядочные хлопки. На лиловых крылышках Вими поблескивала городская тонкая, блестящая сеточка с наноподсветкой, а ее маленькие пальцы крепко сжимали узелки удачи. Дед Наваил летел за молодыми, его серые от старости крылья были облачены в три слоя старинной деревенской сетки из черных и лиловых полос подсушенной кожуры аморфита. В узлах сеток были вплетены бусины из коричневого бешеного ореха и синих семян водяного белого аморфита, а по краям развевалась бахрома из речных водорослей. Дан поднял уникрыло повыше и трижды торжественно спикировал перед свадьбой. Аурика, не полагаясь на фиксатор, вцепилась в него сзади изо всех сил. Четверо молодых черных алов, почти таких же здоровенных, как Элиал, тоже спикировали перед Даном и его спутницей, приветствуя их. Потом Дан сделал круг над летящей свадьбой и полет продолжался. «Лои, здравствуйте, пусть ветер поддержит ваши крылья, друзья! Радости тебе, братишка Элиал, счастья тебе, Вими, веселой свадьбы, дедушка!» – передал Дан мысленные поздравления. «Благословенны дни любви света, Путь счастья начинается прекрасный. Но трижды сбудется благословенье это У опыта с любовью первой ясной». – торжественно ответил дед Наваил, и они полетели дальше. – Ого, какие стихи! – шепотом спросила Аурика. – Я таких еще никогда не слышала! – И не услышишь, дед Наваил сам их сочиняет. – А про первую любовь – это про выбор? А кто у кого был первым? – расспрашивала Аурика. Смешно, когда военный испытатель обсуждает чужие семейные дела, но сейчас, пожалуй, придется. – Элиал у Вими первый, у него уже были раньше алаи, потому он и стал мужского пола, как водится у алов. – А, вот почему она такая фиолетовая! Совсем девочка, то есть алао, ребенок среднего рода! Интересно природой у алов устроено – в сознательном возрасте можешь выбрать, кем жить, без всякого дополнительного вмешательства. Но я бы все равно не хотела бы быть мужчиной! Пусть бы только попробовала! Такая женщина! Небо быстро потемнело, на нем высыпали ровной линией яркие звезды Звездного Пути. Дан с детства знал, что это всего лишь кольца Стики, летящие по орбите тучи мелких астероидов, пыли и обломков, но сегодня Звездный Путь казался сказочным путем счастья, как в стихах деда Наваила. Но вот впереди, у берега темного ночного моря, показался темный круг деревенского двора, образованный огромными, бугристыми, сросшимися аморфитами. Дан всегда удивлялся, как алам удается выращивать аморфиты такого размера. Ни в диком лесу, ни в городских посадках под присмотром людей такие аморфиты не получались. Вокруг стены горели костры, над верхним ее краем плавало призрачное кольцо светящейся нанопыли, подсвечивая круглый деревенский двор. У основания стены из аморфитов виднелся вросший в аморфит аккумулятор, рядом развернула крылья солнечная батарея, а в двух местах над стеной поднимались тупоносые башенки грависвязи. С техникой у алов было неплохо. Дан посадил крыло внутри деревенского двора. Знакомые острые запахи аловского жилья, прелой аморфитной кожуры, расплавленной изоляции и машинного масла окружили его. Пыльный запах кавинов плыл из черных круглых окон, проделанных в стене у самой земли. От самих алов пахло по случаю торжества притираньями из жеваных цветов аморфитов и городскими духами. Кое от кого, правда уже попахивало и хмельным бешеным орехом, который алы грызли для того же, для чего люди пьют спиртное. Сидеть в аловской деревне было не на чем, кроме как на аморфитах. В мыслях Аурики промелькнуло что-то об окончательно испорченных брюках, музейной обстановке и старой кожуре, и Дан остался сидеть вместе с ней на сиденье уникрыла. – Как хорошо, тут все как в музее! И стена из аморфитов, и деревенский двор! – пришла в восторг Аурика. – Здесь всегда так или только в честь праздника? Даже «сиденье вождей», как в старинном мираже, – первый раз в жизни вижу! – Это все дед Наваил, он потомственный учитель мыслепения, поэт, собиратель песен и сказок, вот и убедил соседей и родственников сохранить старину, – объяснил Дан. Скольких трудов стоило старому Наваилу сохранить этот музейный вид, сколько денег было вложено, легче построить два современных поселка! А сколько времени потратили старушки-алаи, устраивая жилье в аморфитах стены и проделывая в ней пальцами и зубами старинные круглые окошки! И сколько удобряли и поливали огромный аморфит в середине двора, чтобы «сиденье вождей», посаженное еще прадедом Наваила, не засохло! Сейчас на «сиденье» уже усадили Элиала вместе с молодой женой. Они сели, снова обхватив друг друга крыльями и сплетясь хвостами с любовном объятии. Рядом с «сиденьем вождей», в небольшом загончике, сплетенном из сушеной кожуры аморфитов, ползал и жевал жвачку крупный кавин. Судя по горбатой спине, кавин уже вынашивал ребенка из яйца какой-то алаи, и Дан уже сообразил, какой именно, хотя Элиал ничего ему не рассказывал. Над стеной и двором хлопали черные крылья алов, маленькие лиловые дети-алао летали среди взрослых, не собираясь спать в такой вечер. Недалеко от полукруглого выхода горел костер, на котором жарились то ли длинные, похожие на змей, морские рыбы, то ли придонные черви. Дан любил аловское жаркое в любых видах, поэтому не стал вдаваться в подробности. Рядом с костром работала выставленная во двор кухня-синтезатор, а вокруг суетились две молодые алаи, смешивая поджаренное на костре мясо кавина с синтезированными подливками. Крылатые многоножки размером в ладонь, слетевшиеся на запах еды, вились тучами вокруг синтезатора. Крупный ал в форменной полицейской сетке из красно-синих шнуров, часто хлопая крыльями, перелетел через стену, держа в пальцах каждого крыла по два придонных червя. Огромные, чуть не по метру длиной, черви были торжественно возложены на крышку синтезатора, вода немедленно потекла на светящиеся индикаторы. «Куда ты их мокрых бросаешь, Гиал! Сейчас же убери!» – захлопали крыльями молодые хозяйки. «Скажите спасибо, что вообще этих гадов принес, хвост им в зубы!– выругался полицейский. – У меня сегодня дежурство!» Взмахнув огромными крыльями, он улетел, предоставив поварихам самим спасать высокотехнологичное оборудование от воды. Среди сильных, резких биоволн алов Дан не сразу различил человеческую биоволну. Что такое? Почему человеческая волна слабее, чем у алов? Дан присмотрелся. У подножия «сиденья вождей», позади загончика с кавином, устроился прямо на земле человек со светлыми волосами. В руках у него был какой-то прибор, похожий на миражный синтезатор. – Здравствуйте! Я – Арсен Оболенский, уроженец Земли, участник конкурса молодых этнографов и этнологов. – улыбаясь, проговорил человек, вставая и подходя к Дану и Аурике. Человек говорил на евроамериканском с мягким земным выговором, а встав, оказался невысокого роста, полноватым и неуклюжим – настоящим мешком. – Организаторы конкурса этнографов пригласили победителей в лесную деревню, а господин Наваил разрешил побывать на свадьбе его внука и даже сделать запись с переводом, у меня в микрокомпе есть программы, – продолжал Арсен Оболенский. – Правда, из троих победителей прилетел я один, но это даже неплохо, я никому не буду мешать. Как говорят регдондские долонаны – одна рыбка моря не выпьет. Ну вот, еще один этнограф! Но у этого хотя бы здравый смысл имеется. И вот почему биополе такое – он с Земли. Кстати, для землянина еще не самое слабое. Интересно, у него в предках биополевик был, или просто он сам такой упрямый? Неожиданно шум во дворе стих, и рядом с молодыми на «сиденье вождей» появился дед Наваил. «Сегодня мой внук Элиал, чью свадьбу мы празднуем, вместе с нашим братом Уно Ал Даниилом, подвигом прославили наше отечество, народ, деревню и семью. Восславим же их силу и храбрость, споем авалеило в честь героев!» – провозгласил старый поэт. Дан встал и подошел к Элиалу, который уже слетел на землю перед «сиденьем вождей» и стоял, опираясь на хвост, балансируя крыльями и красуясь перед невестой. Арсен бросился лихорадочно настраивать программу-переводчик, Аурика спрыгнула с уникрыла и застыла возле костра со сжатыми на груди руками и счастливым блеском в глазах. Молодец, дед Наваил! Скорее петь, чтобы Аурика прониклась настроением! Чтобы, как говорит мать, заморочить голову девушке, мыслепение хвалебных авалеило будет в самый раз. «В небо взлети Пусть без страха крылья рвутся в бой. Ветер в пути Выше всех тебя несет, герой». – начал Наваил. Мягкая биоволна старого поэта закончила первый куплет и затихла. Четверо молодых алов подхватили песню, за ними вступили остальные. Легкие прерывистые тона женщин-алаи и усевшихся на стену детей-алао присоединялись к мощным распевам полицейского Гиала и молодых бойцов. Мысленные волны алов, складываясь, обретали силу внушения, и Дан на секунду почувствовал себя тем самым героем, которым величали его в песне алы. Ого, вот это сила у мыслепения! Даже на его триста пятьдесят бионтов действует! По науке это называется согласованное внушение. Дан сосредоточился, освобождаясь от внушения десятков аловских биополей, и осторожно, сдерживая свое мощное поле, как учил его дед Наваил в детстве, присоединился хору. «Выше небес Ты поднимешься к своей судьбе. Слава и честь Будут пусть наградою тебе». Дан услышал, как повторяет песню своим слабым биополем землянин, потом присоединилась и Аурика. С непривычки она не попадала в такт, но старалась за двоих. В ее мыслях проплывали яркие картинки, главным действующим лицом которых был длинноносый рыжий пилот с разными бровями. «Встань в полный рост, Посмотри на небо и лети.