Миллер и Фостер сидели прямо на полу, на неровных толстых бревнах, пока старуха что-то помешивала в небольшом котелке, стоящем на жаровне. Варево источало густой, маслянисто-травяной аромат, похожий на тот, который ощущаешь, попадая в лавку с пряностями. – Она прекрасно помнит то, что произошло тогда, – произнес Колин. – Говорит, что девушку сначала схватили, затем набили землей и закопали заживо. – Набили землей? – поежился я. – Что это значит? Фостер наморщил лоб, что-то произнес, обращаясь к отшельнице, а затем нахмурился еще больше. Его знаний языка явно не хватало для того, чтобы общаться с жительницей леса на равных. Он то и дело что-то переспрашивал у нее, напряженно прислушивался к шипящим фразам, а затем снова ненадолго раздумывал прежде, чем перевести нам ее слова. – Наверное, накормили землей, – он неуверенно почесал затылок. – Больше всего похоже на это. – Как они вычислили пожирателя лиц? – спросил Миллер, растирая посиневшие ладони. – Каким образом поняли, кого нужно закапывать? – Не так быстро, детектив, – произнес Фостер, переводя дыхание. – На диалекте анишинаабе никто давно не говорит, это мертвый язык. Так что болтать на нем без умолку не так-то просто. Фрэнк замолчал, терпеливо дожидаясь, когда Колин вспомнит нужные слова. Тем временем, старуха закончила возиться со своим напитком, подхватила котелок за надтреснутую деревянную ручку и разлила его содержимое по нескольким самодельным чашкам из глины. Одну из них она протянула Миллеру, и тот, не задумываясь, тут же отпил из нее, сделав большой шумный глоток. Когда женщина приблизилась ко мне, держа небольшую посудину в своих тонких морщинистых пальцах, я замешкался в нерешительности, осторожно заглянув внутрь чашки. Там плескалось что-то, похожее на мутный виски, в котором отварили пучок самых разнообразных трав. Пить это мне совершенно не хотелось, и старуха, кажется, прекрасно это поняла. Она настойчивее протянула мне посудину, в этот раз громко прошипев что-то мне в самое ухо и расплывшись в старческой улыбке. Зубов у нее почти не было. – Возьми уже эту чертову кружку, – проговорил Фостер. – Это традиционный напиток северных индейцев, помогающий согреться. – Что-то мне не хочется его пробовать… Я попытался сопротивляться, но Колин буквально заставил меня наконец взять протянутую чашку, грубо толкнув своим плечом. Я робко поднес напиток к своему носу и осторожно принюхался. Явственно пахло спиртом, мятой и, кажется, какими-то душистыми цветами. Пока я делал первый небольшой глоток, Миллер уже успел осушить свою кружку, и теперь недвусмысленно поглядывал на Фостера, ожидая, когда он приступит к допросу старухи. Тот быстро допил свою настойку, после чего повернулся к женщине, примостившейся в противоположном углу на чем-то, похожем на низкую кровать. Фостер задал первый вопрос, и на этот раз в ответе отшельницы я сумел выловить одно знакомое слово – Киччауру. Она произнесла его отчетливо и ясно, кажется, даже несколько раз. Но чем дольше она говорила, тем мрачнее становилось лицо проводника. Словно не веря своим ушам, он несколько раз переспрашивал о чем-то беззубую женщину, и та согласно кивала, будто подтверждая свои слова. – Вот дерьмо, – угрюмо протянул он наконец по-английски. – Миллер был прав. – О чем ты? – детектив напрягся и подался вперед. – Что она сказала? – Что сначала приходит зверь, а затем его хозяин. Чертовых телок в сарае на моей ферме распотрошил не пожиратель лиц. – А кто же тогда? – опешив, воскликнул я. – Киччауру интересуют только молодые женщины, – Колин прикрыл глаза и помассировал их, как будто приглушенный свет в хижине вызвал у него головную боль. – Как мы и догадывались, он использует их для маскировки. Питается он только своими жертвами, выпивая их кровь после убийства. – Но коровы… – Животных жрет его ручная собачка, – перебил меня он. – У твари есть зверь, который охраняет его. Он и охотится на крупный скот, питаясь им. А еще, как утверждает наша осведомительница, зверя невозможно заметить, потому что он невидимый. Зато он может следить за тем, кого считает опасным для своего хозяина. Если зверю кажется, что твари что-то угрожает, он может следовать по пятам, оставаясь незамеченным. И даже заставить заблудиться в трех соснах в лесу. – Так вот почему я не замечал ничего вокруг, хотя ощущал присутствие постороннего, – Миллер окинул Фостера задумчивым взглядом. – Значит, за нами следили все это время. Пожиратель лиц наверняка уже в курсе того, что мы добрались сюда и стараемся узнать о нем побольше, либо узнает об этом совсем скоро. Вот черт… Детектив шумно выдохнул и откинулся спиной на бревенчатую стену хижины. Тень, появившаяся на его лице, стала непроницаемой. Но я все еще не совсем понимал, что происходит, поэтому робко спросил: – Что это все значит? – Это значит, – глухо ответил Фостер. – Что теперь пожиратель лиц осведомлен обо всем, что знаем мы сами. Поэтому очень скоро ему придется сменить свою оболочку, чтобы спрятаться получше. – Если мы не успеем вычислить его к этому моменту, – поправил Фрэнк. – Господи, как же хочется курить. Ненавижу тебя, Фостер! – Сейчас есть заботы поважнее твоих сигарет, – он снова что-то произнес на языке индейцев, обращаясь к молчаливой старушке в углу, и тут же перевел для нас. – Киччауру питается кровью своих жертв, поэтому в теле ее не остается. Если тварь поранится, крови не будет. Она говорит, что именно так жители деревни вычислили пожирателя лиц в прошлый раз. – А что насчет зверя? – я нервно постукивал пяткой ботинка по полу, стараясь справиться с вернувшейся дрожью. – Если он невидимый… – То мы в полном дерьме, – закончил вместо меня Колин. – Старуха говорит, что зверь не так опасен, он скорее лишь тень пожирателя лиц. Он не нападает на людей, ограничиваясь скотом. Но проблема в том, что если не убрать зверя первым, то он вернется и постарается отыскать хозяина. – Яма в лесу, – детектив хлопнул себя по лбу, будто что-то неожиданно вспомнив. – Вот кто раскопал останки. Фостер молча кивнул, затем повернул голову к хозяйке хижины и еще несколько минут о чем-то с ней разговаривал. Мы с Миллером смиренно сидели рядом, храня молчание и терпеливо дожидаясь, пока Колин сообщит нам новые подробности. За единственным мутным окном хижины уже брезжил холодный рассвет. Эта долгая, бесконечная ночь все же закончилась. – В общем, дела у нас так себе, – проговорил Фостер, поднимаясь на ноги и коротко прощаясь со старухой. – Мы знаем, как вычислить пожирателя лиц и что его можно заточить под землей, предварительно набив этой самой землей ему брюхо. Она говорит, что убить Киччауру невозможно. По крайней мере, никто не знает, как это сделать. Поэтому единственный выход избавиться от этой твари – это отправить его как можно глубже под землю. По какой-то причине он не может выбраться наружу без посторонней помощи. Я осторожно наклонился, выбираясь из хижины вслед за Колином. Между деревьев впереди прорывался робкий утренний свет. Снег в его лучах, белоснежный и сияющий, казался чем-то почти что сказочным. Миллер покинул лесную хижину последним, хмуро оглянувшись по сторонам и запахнувшись в пальто потуже. – Но первым делом необходимо избавиться от зверя, – произнес он, с тоской поджигая спичку и бросая ее в сугроб. – Которого невозможно увидеть или поймать. Она не сказала, как это можно осуществить? – Нет, – Фостер покачал головой. – Сказала только, что зверь приходит из пустоты. Это все, что она знает о нем. – Из пустоты? – я наморщил лоб, силясь переварить услышанное, но уставший мозг отказывался работать. – Что это может означать? – Это нам и придется выяснить, – мрачно обронил детектив, следуя за проводником, который с приходом утра снова начал продираться сквозь лес так же уверенно, как и прежде. – И времени на то, чтобы строить догадки, у нас нет. Пожиратель лиц знает о том, что мы ищем его. Как только мы вошли в лес, мне показалось, что за каждым моим шагом кто-то следил. Теперь я знаю, что мне это не померещилось. Так что… Как я уже говорил, если мы не поспешим, то вскоре у нас на руках будет еще один труп. – А новый примется разгуливать по городу вместо прежнего, – добавил Фостер, не поворачивая головы. Мы спешно двигались по зарослям, не обращая внимания на глубокие сугробы и свистящие порывы ледяного ветра, от которого перехватывало дыхание. Фрэнк шел позади, нервно покусывая спичку и о чем-то размышляя. Я же старался сосредоточиться на мысли о том, что вскоре мы снова окажемся в Норт Ривер, где меня будет ждать теплая мягкая постель и плотный, сытный завтрак. Сейчас мне невыносимо хотелось убежать из этого ужасного места хотя бы в своих мечтах. На время выбросить все, что я услышал в хижине старухи, из своей гудящей головы. * * * Уже больше часа мы двигали в авто по шоссе, возвращаясь в город. Миллер, сразу заняв водительское сидение, с ликованием стукнул по бардачку, откуда ему на колени тут же выпала новенькая пачка сигарет. Затянувшись дымом и прикрыв глаза, он не сразу взялся за руль и завел мотор, так что нам с младшим Фостером пришлось терпеливо дожидаться, когда детектив наконец докурит. – И что теперь? – несколько растерянно произнес я. – Что будем делать, когда вернемся? Колин, раскинувшись на заднем сидении, дремал, заходясь громким храпом. После бессонной ночи на холоде моя голова кружилась от усталости, но я твердо решил сохранять бодрость до того момента, как вернусь домой. Поэтому, чтобы случайно не уснуть, я постоянно окликал Фрэнка и затевал разговор с ним. – Мы могли бы осторожно проверить обеих девушек, – ответил он, вновь заполняя салон табачным дымом. – Так, чтобы тварь ни о чем не догадалась. – Например, как? – Беттани все еще в больнице, – он аккуратно свернул на главную дорогу и прибавил скорость. – Попросим медсестру заглянуть к ней и сделать вид, что она хочет произвести забор крови для анализа. Это выглядит вполне нормально. – Если у пожирателя лиц отсутствие крови в венах является главным опознавательным признаком, вряд ли он позволит это сделать и обнаружит себя, – возразил я, отмахиваясь от дымного колечка, которое детектив случайно выпустил в мою сторону. – Зачем монстру сдавать самого себя? – В этом и смысл, – кивнул Миллер. – Он ни за что не согласится и найдет весомый повод, чтобы избежать этой простой процедуры. – Ну хорошо, а что насчет Кристал Хадженс? Мы не можем просто так заявиться к ней домой и сделать вид, что нам внезапно понадобилось провести анализ ее крови. Если чудовище прячется в ее теле, оно сразу раскроет наш план. – Верно, – Фрэнк снова надавил на газ, и машина заметно ускорила ход. – Но мы можем попросить Алекса Грея помочь нам. Введем его в курс дела и попросим, чтобы он организовал внеочередное медицинское исследование для школьников из Эйри Вэй. Для него это как два пальца об асфальт. К тому же, если привлечь к этому всех учащихся, а не только Кристал, это будет выглядеть максимально правдоподобно. – Но мы ведь все равно не сможем ничего сделать, пока не избавимся от зверя, который охраняет пожирателя лиц. – Будем надеяться, что к этому моменту мы уже что-нибудь придумаем. Я промолчал, думая о своем и решив не возобновлять без необходимости этот неприятный разговор. Мы оба прекрасно понимали, что должно последовать после того, как мы выявим монстра. И я все еще даже не представлял себе, как подобное можно будет объяснить горожанам. Или родителям одной из девочек. От этой мысли внутри моего живота что-то сжималось в тугой, болезненный комок. И я наивно заставлял себя надеяться на то, что все в какой-то момент сумеет решиться само собой. Глава 8. Колин Фостер Я вытер ладонью взмокший лоб и перекатился на спину. Кейт тихо сопела рядом, погрузившись в глубокий сон. За окнами дома валил густой снег. Я видел, даже не отрывая головы от своей подушки, как его хлопья упрямо падают вниз, на широкий металлический карниз, а затем соскальзывают в пустоту и растворяются в темноте. Обнаженная спина Робертсон, застывшей рядом, манила своей белой кожей, но сейчас меня заботили совсем другие мысли. Поэтому я, тихо чертыхнувшись, со вздохом покинул теплую постель. Затем наспех обулся в продавленные домашние тапочки, набросил на плечи халат и вышел из спальни. Быстро спустившись вниз по лестнице, я с неприятным чувством заметил, что на первом этаже дома было гораздо холоднее. Камин в столовой давно погас, и теперь в нем лишь изредка вспыхивали отдельные красные искры, словно угасшее пламя силилось напомнить о себе. Чтобы хотя бы немного согреться, я схватил с полки полупустую, но все еще тяжелую, бутылку виски и отхлебнул прямо из горлышка. Стало немного получше, и я наконец сумел свободно выдохнуть. Пока за окнами первого этажа в робком свечении фонарей продолжали расти сугробы, я допивал остатки спиртного, с самым мрачным лицом прислушиваясь к непроницаемой тишине, царящей вокруг. Я всегда ненавидел эту ферму и этот чертов дом. Столько, сколько себя помню. Долгими зимними вечерами и по ночам, просыпаясь в своей постели, мне в полусне мерещилось, что я очутился в какой-то ледяной ловушке. Как будто кроме этого дома и бесконечного снега в мире не осталось больше ничего. Теперь это старое, успевшее припасть пылью ощущение, вновь вернулось ко мне. И в эту ночь я снова ощутил себя маленьким мальчиком, неподвижно лежащим в своей кровати. Мальчиком, болезненно пытающимся выловить хотя бы какой-то звук снаружи. Но за окнами правила только снежная пустота.