— Это пока, — пообещала Эн, вонзая иглу. Пару мгновений Берт ничего не чувствовал, а потом лекарство начало растекаться… вместе с ощущением, что его поджаривают на раскалённой сковороде. — У-у-у. — Через минуту пройдёт, — девчонка сочувственно похлопала Арманиуса по второй ягодице. — Ничего особенного, просто стимулятор имунной системы. — А-а-а… з-зачем? — прохрипел он, пытаясь укусить диванную подушку, но ткань скользила и не давалась. — Его вроде нужно… когда кости сращивают… — Не только. Но в любом случае, архимагистр, восстановление энергетического контура — это вам не кости, которые за ночь срастаются, а за двое суток новые вырастают. Ваш организм сейчас работает на полную мощность, поэтому вам нужны и стимуляторы, и тонизирующие средства. Организму надо помогать, — заключила Эн. — Всё, должно было пройти. Переворачивайтесь. Берт медленно перевернулся — боль действительно уже затихала, — и ужаснулся, увидев в руках девчонки несколько длинных игл. — Это ещё зачем? — Боитесь? — она лукаво усмехнулась. — Нет. — А чего тогда спрашиваете? Ясное дело — для вас. Ну-ка, ровненько лежите и не двигайтесь. Через пять минут Арманиус стал похож на ёжика. Иголки торчали отовсюду — из рук, груди, живота, ног… Даже в переносицу Эн ему иголку воткнула. Но, слава Защитнику, подобная процедура оказалась не болезненной. Только неуютной. — Всё! — выдохнула девчонка, закончив втыкать иголку куда-то рядом с пяткой. — Теперь десять минут лежите и не двигайтесь, что бы я ни делала. — Звучит угрожающе. А разговаривать? — Только без фанатизма. Эн достала какой-то флакончик из сумки, побрызгала Арманиуса его содержимым, а после села рядом и принялась растирать это содержимое по всему телу — словно узоры выводила. Кожу слегка кололо — не больно, скорее, приятно, — и то ли дело было в прикосновениях прохладных пальцев, то ли в самом лекарстве, но Берт почувствовал, что начал возбуждаться. «Этого ещё не хватало…» — Сегодня совет, — сказал он просто для того, чтобы отвлечь самого себя. — Должен был быть вчера, но Арчибальд перенёс. Надеюсь, закон дорабатывает. — Он собирался, — Эн кивнула. — А вы туда пойдёте? — Я не могу не пойти. Единственная причина, по которой кто-то из архимагистров может не пойти на совет — это смерть, причём собственная. Я, как ты видишь, жив. Значит, обязан быть. — Туда ведь нужно переноситься. — Да, я попрошу кого-нибудь из коллег мне помочь. Кстати… — Арманиус глубоко вздохнул, сдерживая очередную волну дрожи, прошедшей по телу. — Тебе самой было бы полезно поприсутствовать. Пусть посмотрят. Можешь даже пару слов сказать. Одно дело — слушать Арчибальда, принца крови, и совсем другое — одну из тех, для кого этот закон разрабатывается. Эн явно задумалась. — А меня пустят? Я ведь не архимагистр. — По протекции одного из советников — пустят. Пойдёшь? Она молчала, только продолжала свой издевательский массаж. Потом опустила голову, чуть покраснела и отвела взгляд. — Извини, — буркнул Арманиус. — Не нужно извиняться. Это нормальная физиологическая реакция. Как раз именно она — показатель успешности процедуры. — Я счастлив, — съязвил Берт. Ему чуть ли не впервые за последние много лет было неловко. — Хорошо, — кивнула Эн и вдруг начала выдергивать иглы. — Я пойду. И вы можете никого не просить помочь вам перенестись. Я всё сделаю. — Ты? Арманиусу было сложно представить, как работать с пространственными координатами, имея всего лишь две магоктавы. Даже с учётом амулетов. — Я, я, — она улыбнулась и встала с дивана, выдернув последнюю иглу. — Не волнуйтесь, у меня большой опыт, на скалу я нас не закину. Всё, архимагистр. К которому часу мне прийти? — Совет в семь, так что… — В шесть. Договорились. И она, быстро захлопнув свою сумку, почти выбежала из библиотеки, всё еще алея щеками. * * * Нет, Эн, ты просто невозможная дура! Как будто в первый раз, честное слово. За три года сколько ты подобных мужских реакций наблюдала — не счесть, привыкла уже. Ничего в этом нет особенного, физиология есть физиология. И если у людей начинают работать руки и ноги, то должны начать работать и половые органы. Просто «безнадёжные», как правило, вообще не замечают, что у них там что-то не работает — после потери дара не до этого. А потом очень удивляются, смущаются, извиняются и… радуются. Арманиус не обрадовался — скорее, разозлился. А мне захотелось провалиться сквозь пол или убежать. А можно вместе — сначала провалиться, потом убежать. В реактиве, который я использовала в качестве массажного масла, присутствуют перечная роза и львиный конопляник — мощнейшие мужские афродизиаки. И то, что архимагистр на них отреагировал — прекрасно. Прогресс идёт полным ходом. Если бы мне еще не было настолько неловко… Кажется, последний раз я так смущалась, когда лечила Арчибальда. Но он был по сути первым моим пациентом, с ним всё было внове, и мне тогдашней это было простительно. Да и принц отреагировал совсем не так, как Арманиус. Он удивился, а после, посмотрев на моё красное лицо, начал расспрашивать о составе реактива, потом еще о чём-то… Я отвлеклась и забыла о смущении. Теперь же, наоборот, не могла забыть, как ни старалась. Но я забуду. Сейчас приду в общежитие, приму душ, схожу на обед — и к шести часам приведу себя в порядок. В конце концов, ничего особенного не случилось. Просто твоё отношение, Эн, делает это «случившееся» особенным. Я только в общежитии вспомнила, что забыла отдать архимагистру тетрадь со схемой лечения. Ну ничего, вечером отдам, после совета. Если я там выживу, конечно. Хотя вряд ли это будет сложнее учёбы в университете. День пролетел быстро. Я только и успела, что помыться и пообедать, потом чуть почитала новую статью Валлиуса в «Медицинском глашатае», похихикала над любовным романом — и вот, настала пора вновь собираться к Арманиусу. На улице была метель, и меня, пока я бежала к дому архимагистра через Дворцовую набережную, чуть не снесло колючим и каким-то злым снегом. Он раздражённо бил в лицо, щипал за щёки и даже залетал за шиворот, остужая шею. И яркий свет фонарей при такой погоде казался зловещим за пеленой снежной бури… Арманиус уже ждал меня. Стоял в прихожей, опираясь на трость, одетый с иголочки, и даже в архимагистерском чёрном плаще из драконьей кожи. Хотя, наверное, на совет полагается являться так и никак иначе. — Оставь верхнюю одежду здесь, — кивнул мне на шкаф. — Потом заберёшь. Я послушно повесила на вешалку зимнее пальто и, обернувшись, нервно расправила платье под взглядом ректора. Что было в этом взгляде? Я не смогла понять. — Всё нормально? — поинтересовалась с беспокойством. — Я… точно нормально одета? Шерстяное зелёное платье вроде было вполне приличным. Не роскошное, обычное платье, но мы ведь и не на бал идём… Впрочем, кто их, этих архимагистров, знает? — Нормально, — Арманиус нервно дёрнул уголком рта. — Ты опять будешь пользоваться этой своей иглой? — Конечно. — Я требовательно протянула руку. — Давайте координаты. Ректор промолчал, только достал из кармана плаща бумажку с координатами и отдал её мне. Я быстро пробежалась взглядом по данным, одновременно с этим вытаскивая из маленькой сумочки через плечо футляр с иглой. Привычно вонзила артефакт под кожу на запястье, перетерпев пару мгновений боли. Бусина из горного хрусталя засветилась, и я, встав рядом с Арманиусом, начала строить пространственный лифт. Помню, как преподаватель пространственной магии говорил нам, студентам-пятикурсникам: «Вы можете мечтать о том, чтобы переноситься мгновенно, по велению мысли, но пока это остаётся лишь мечтой. Перенос самого себя из точки А в точку Б — это сложный математический расчёт». Я всегда любила сложности, и этот предмет был у меня одним из самых обожаемых. Шесть стен — в том числе вверху и внизу, чтобы закрыть лифт, — скрепить их вместе, дабы не развалились при переносе, на каждую нанести координаты точки Б… Проверить всё три раза — нет ли ошибок? Протестировать проходимость… Да, путь свободен. — Возьмите меня за руку, архимагистр, — прохрипела я, сдерживая желание вытереть пот, льющийся по лбу и уже попадающий в глаза. Арманиус молча выполнил то, что я попросила. Я выдохнула, успокаивая сердце, забившееся быстрее от прикосновения его тёплой и сухой ладони, и активировала лифт, вписав в формулу константу перемещения. Стены резко засветились белым, закрывая обзор. А когда через пять секунд свечение прекратилось, мы уже стояли посреди незнакомой мне комнаты, на красно-чёрном ковре с таким глубоким ворсом, что мои ноги моментально утонули в нём, как в снегу. Лифт истаял, и я выдернула иглу из запястья. Оттуда сразу потекла кровь — так было всегда при работе со сложными заклинаниями — и я уже полезла в сумку за кровеостанавливающим, когда вдруг услышала: