Да он и отвечал. Арманиус почувствовал, как запылали жаром стены, как нагрелся воздух, как на всех этажах, во всех комнатах, зажёгся свет… взметнулись шторы на распахнувшихся окнах… и там, на втором этаже, в его спальне, тихонько заурчал-заворчал маленький подарок для зеленоглазки Эн. Зеленоглазка… Почему это слово вызывает такое смятение? Словно давно забывшееся воспоминание, которое очень хочет, чтобы о нём вспомнили и больше не забывали. — Берт? — тихонько спросила стоящая рядом Эн, и он, очнувшись, открыл дверь, впуская девушку внутрь. — Ой, как светло и тепло! — восхитилась она и стянула с головы шапку со снежинками, растрепав волосы. — Как хорошо, а то я замёрзла! Берт осторожно развернул Эн за плечи лицом к себе и пригладил выбившиеся пряди ладонью. Она смущённо вспыхнула, а потом радостно улыбнулась. — Я понимаю, ты пряниками наелась, но… — сказал Берт, медленно убирая руку от её волос. — Не пряниками! — засмеялась Эн. — Пряником. Он был один и давно. Будем ужинать, да? — Будем. Снимай пальто, и я провожу тебя в твою комнату. Пока освоишься, я как раз закажу нам ужин. Она кивнула и принялась расстёгивать пуговицы. Комната Агаты, которую Эн теперь совсем не помнила, вновь её восхитила. И Берт, оставив девушку принимать душ и переодеваться в домашнее платье — слава Защитнику, он сообразил, что Эн нужна кое-какая одежда, еще в госпитале, и заказал несколько вещей нужного размера с доставкой по почтомагу, — сам направился в библиотеку, заказывать на этот раз еду. Специалист из «Омаро» обещал, что всё будет готово максимум через сорок минут, и Арманиус в ожидании и Эн, и ужина расположился на диване, закрыв глаза и наслаждаясь чудесным чувством — собственной родовой магией. Совсем рядом вода обнимала обнажённое тело Эн, лилась по её плечам и груди, и он ощущал это так, будто тоже был водой. Стекал по животу и бёдрам, падал вниз, к стопам, и исчезал, исчезал, исчезал… исчезал… Наверное, он задремал под эту водяную монотонность, бесконечно долго ласкающую желанное тело, иначе как объяснить то, что он вдруг оказался не на диване в собственной библиотеке, а посреди выжженного, превращённого в пепел пространства. Втянул носом воздух — пахло гарью и смертью, — да и демоны были где-то рядом, он чувствовал. Арманиус запустил в воздух нескольких огненных светлячков — чтобы люди, если они вообще здесь остались, знали, что помощь пришла. Да, люди… Он сосредоточился и понял — рядом, в нескольких сотнях метров, есть живые. Дети, трое. Они спрятались в погребе, и Берт ощутил их родовой магией, ведь погреб был частью разрушенного, но дома. В той стороне что-то переливалось бело-жёлтым светом, и Арманиус побежал как можно быстрее, на ходу понимая — не успевает, дети выходят из погреба… То, что случилось, он увидел на полпути. Одна из змей-демонов открыла огромную пасть и с клёкотом, похожим на птичий, извергла огонь, в пару мгновений превратив в прах двух девочек. Но третья… третья осталась жива, и Берт, поняв, что сейчас и её тоже испепелят, крикнул: — Ложись на землю! Если бы она не услышала или не сообразила — погибла бы. Но она услышала. И рухнула вниз. Под оглушительный рёв демона Арманиус быстро сплёл охранный купол и поместил его над девочкой, надеясь, что она не испугается и не попытается убежать — защищать движущуюся цель, сражаясь с демонами, которых стало уже трое, гораздо сложнее и рискованнее как для самой цели, так и для охранителя. Но она не испугалась. И он боролся за её — и за свою — жизнь. Стремительно перемещаясь, отрубил голову одной змее, другую проткнул огненным клинком, но третья — та, что убила девочек, — оказалась самой умной и сумела его ранить. Ранения, полученные от демонов, заживают не быстро, а в клыках этой твари явно был яд — кровь ощутимо холодела, и Берту пришлось замедлиться, запуская в теле необходимые для вывода яда процессы. Змея заревела-заклекотала, словно обрадованная успехом, но Арманиус больше не медлил — бросился на неё, сжал шею и вспыхнул огнём, сжигая демона дотла… Кровь стучала в висках, и всё сильнее чувствовался запах пепла, который всегда ассоциировался у Берта с запахом смерти. — Берт!! Ты жив, мать твою?! Защитник, это же голос Альфа. Альф… он погиб спустя два года, когда они боролись с демонами, которые были ветром. Ветром, превращающим людей в лёд. Эта мысль напомнила Арманиусу, что всё это — сон. Он вздрогнул, ощутив разом и запах пепла, и потоки воды, стекающие по телу Эн… Эн… Эн. Сон разделился. Берт оставил своё тело встающим с земли, а сам подлетел ближе, к защитному куполу, под которым лежала грязная, покрытая серой пылью девочка. Он никогда в жизни не узнал бы её, если бы не глаза. — … Как, ты говоришь, тебя зовут? — … Эн Рин. А вас?.. Обрывки полузабытых разговоров вспыхивали в его голове один за одним, один за одним — чтобы больше никогда не забываться. — … Не плачь. Ради них ты должна быть сильной. — … Я запомню. — … Расти большой и счастливой, зеленоглазка… — … Постараюсь… И улыбка. Не такая радостная, как сегодня, но всё же — её. — Берт? Он медленно открыл слезящиеся глаза. — Ты спишь? Тело было словно ватным и в горле першило, как будто он на самом деле наглотался пепла. — Нет. — Арманиус сел на диване, моргнул несколько раз — пелена перед глазами пропала — и посмотрел на Эн. Она стояла в двух шагах от него и смущённо мяла ладонями плюшевый зелёный халат. Улыбалась застенчиво, словно была не уверена в своём праве здесь находиться, тем более в халате. Арманиус вспомнил свой сон и на мгновение отвёл глаза. Значит, вот откуда взялось то, что он назвал «детской влюблённостью». Насколько он был прав — одному Защитнику теперь известно, но в одном Берт не сомневался — кто именно её спас, Эн, в отличие от него, помнила все эти годы. — Садись, — сказал он и замер, когда она тихо спросила: — Куда? Логично — кроме дивана, на котором сидел он сам, здесь были два кресла. Да и на самом диване оставалось ещё много места. Соблазн сказать «сюда» и похлопать ладонью рядом с собой был велик, но Берт сдержался. Неважно, вспомнит Эн когда-нибудь об этом или нет — не стоило использовать её положение для удовлетворения собственных желаний, пусть даже и невинных. — Куда хочешь. Где тебе больше нравится, туда и садись. Несколько мгновений она мялась, а потом, к его искреннему удивлению, опустилась на диван рядом с ним. Но сказать что-то по этому поводу Берт не успел — в углу библиотеки вспыхнул малый пространственный лифт. — Ой! — Эн подпрыгнула. — Что это? Выгружая ужин, Арманиус рассказывал о пространственных лифтах всё, что знал. Эн слушала с большим интересом, задавала вопросы, как обычно, и впитывала сказанное, словно губка. Магия сейчас интересовала её не меньше, чем раньше. А когда ректор поставил перед Эн тарелку с салатом, спросила: — Расскажешь… про меня? Несмотря на то, что Берт ждал этого вопроса, он всё равно оказался неожиданным. — Что именно тебе рассказать, Энни? — Кто я? — выпалила она, но тут же исправилась: — Кем были мои родители? — Ты родилась на севере Альганны, рядом с Геенной, в крестьянской семье. Когда была маленькой, осталась сиротой — Геенна пробудилась и все твои родственники погибли. Ты жила в приюте, а в шестнадцать лет поступила в Высший магический университет Грааги. Семь лет училась там, выбрала своей специализацией магическую медицину и сейчас стажируешься в Императорском госпитале. Эн смотрела на Берта, открыв рот и забыв про салат. — Ешь, Энни. Она ткнула вилкой в тарелку, но мысли явно витали в другом месте. — Я… хорошо училась? Арманиус улыбнулся, принимаясь за свой салат. Невзирая на лёгкую тошноту от ситуации, не есть он не мог. — Очень. Ты была лучшей на курсе. — А… стажируюсь я… что я делаю? В чём состоит моя работа? — Ты изучаешь возможность восстановления сломанных энергетических контуров. Она нахмурилась.