Но через пару мгновений удивление от того, что Арманиус сказал мне доброе слово, куда-то схлынуло, оставив после себя недоумение по другому поводу. — Архимагистр… — Я повернулась к нему лицом и вгляделась в глаза. — Откуда вы знаете, какой у меня резерв? Вы не можете сейчас его видеть. Завтра, наверное, сможете, но сейчас — нет. И откуда вы знаете, какой я маг? Не считая того светлячка, я не творила при вас магию. Вы… — Я запнулась. Да, глупые вопросы, наверняка Арманиус просто навёл справки. Хотя я была уверена ещё даже накануне, что ему пока не до этого. Но, видимо, нашёл время. — Я просто поспрашивал про тебя у нескольких… знакомых, — подтвердил мои мысли ректор. — Не обижайся, Эн. Ничего плохого никто не говорил, только хорошее. Я почувствовала, как вспыхнули щёки. Слава Защитнице, архимагистр не может пока этого рассмотреть… Но неужели он… знает? Что был против моего поступления, что я всё равно училась, что стала лучшим выпускником курса? Что мне дали орден Золотого орла за спасение Арчибальда? Конечно, про то, что Арманиус меня спас восемнадцать лет назад, он не может ни знать, ни помнить. Рассказать об этом некому, кроме меня самой, а помнить такое нереально — он же спас очень много людей за эти годы. — Ты молодец, действительно молодец, — продолжал между тем архимагистр. Голос его звучал хрипло, но твёрдо, уверенно. — А я был неправ когда-то, могу теперь это признать. Я ошибся. И рад, что у тебя хватило таланта и упорства не бросать свою мечту. В глазах щипало так, словно он мне туда горсть соли бросил. — Из тебя вышел прекрасный маг и замечательный учёный, Эн. И я надеюсь, что ты совершишь еще множество удивительных открытий для магической медицины, — закончил ректор почти совсем угасшим, но тем не менее тёплым голосом. — Мне… вновь лечь? Он будто бы и не ждал от меня никакого ответа. Впрочем, и правильно — я не знала, что сказать. Я и осознать до конца не могла того, что случилось. Арманиус… извинился передо мной? Признал свою ошибку? Наверное, я сплю и вижу сон. Поначалу, учась в университете, я действительно мечтала об этом. Мечтала, чтобы он заметил меня, увидел, похвалил за успехи, назвал достойной. А потом перестала мечтать, перестала верить в то, что это возможно. Я сосредоточилась на учёбе и науке, и только иногда, думая о ректоре, ощущала горечь в сердце, словно от предательства. Но я тоже была не права. Он не предавал меня. Он меня даже не знал и, что задевало больше всего, не хотел знать. Но так бывает — любовь не всегда встречает отклик и взаимность. Моя вот не встретила. — Да, ложитесь. Он послушно опустился на диван, и я продолжила массаж. И до конца процедуры Арманиус не сказал мне больше ни слова. * * * Во сне Берт вновь видел огонь. Наверное, он теперь до конца своих дней будет смотреть такие сны… Впрочем, ничего удивительного после всего случившегося. Арманиус провёл рукой по лбу. Влажный… нет, даже демонски мокрый, и явно температура повышена. В прошлый раз — Защитник, как же по-дурацки это звучит, — такого не было. Может, что-то не так? Берт покосился на браслет связи и сдавленно выругался. Цифр на нём он различить не мог. Придётся использовать «говорящие часы», а потом и голосовой набор, если он всё же решит связаться с Эн. Но пока лучше подождать. Вдруг станет легче? Арманиус усмехнулся, вспомнив тягостное молчание, с которым его накануне рассматривали император и Гектор Дайд. Берт не говорил Арену про уменьшение резерва, поэтому для него это оказалось сюрпризом. Но его величество быстро справился с эмоциями и, опустившись в кресло, спросил: — Какого демона ты делал в ?еенне? Да, выводы Арен сделал моментально. Что ж, это логично, ведь только Геенна могла вот так высосать резерв мага. И архимагистры на Совете наверняка поймут… Пока неясно, чем это кончится, но в любом случае для Эн опасности уже не будет. — Ваше величество… Я бы рассказал, но рассказывать долго, и моего голоса может не хватить. Запишите мои воспоминания о последних трёх неделях жизни в Кристалл памяти. Так вы сможете увидеть все подробности. И без риска, что я что-нибудь забуду. Арен кашлянул. Жаль, Берт не мог видеть выражения лиц императора и Дайда — наверное, они были забавными. Кристалл памяти чаще всего использовался в случае с преступниками — редко кто из обычных магов позволял записать свои воспоминания. Это было не больно и безопасно, но довольно-таки дорого — сами кристаллы были недешевы, — поэтому к подобным мерам прибегали редко. — Держите, — Берт протянул императору небольшой прозрачный кристалл, который он взял из старых запасов Агаты. Она изучала свойства камней на первых курсах университета, как артефактор, и тогда же приобрела парочку кристаллов, как она тогда выразилась, «для коллекции». — И конечно, я не зря позвал теб… то есть, вас, айл Дайд — я хочу, чтобы вы тоже посмотрели. — Я уже понял, — невозмутимо произнёс главный дознаватель. — Ваше величество, вы сами всё сделаете, или мне? — Лучше ты, Гектор. Я не люблю ломать чужие головы. — Слово «ломать» сюда не подходит, ваше величество, — возразил Дайд, вставая с кресла и подходя к Берту. Взял из его ладони кристалл и приложил ко лбу Арманиуса. — Мы всего лишь приоткроем на мгновение дверь, возьмём то, что нужно, и аккуратно закроем её обратно… Расслабьтесь, архимагистр. Я делал это миллионы раз. Сосредоточьтесь на самом первом воспоминании… На самой первой картинке… Да, вот так. Есть, кристалл засветился. А теперь ждём. Сейчас ваши воспоминания заполнят кристалл, и он погаснет… Всё. Держите, ваше величество. Гектор отошёл от Арманиуса — после этой «процедуры» у него слегка закружилась голова и в глазах зарябило, — и отдал императору Кристалл памяти. — Смотрите сначала вы, а потом уж я. — Хорошо, — сказал Арен. — Сейчас поглядим, с какого… я решил снять с тебя печать-запрет на вход в Геенну. Берт улыбнулся. — Я был очень убедителен, ваше величество. Очень. * * * Сегодня мы с Байроном начали экспериментировать, но успехов не достигли. Впрочем, это не удивительно — глупо ожидать успехов после одного дня исследований. Хотя Асириус всё равно расстроился. Наверное, это из-за его хирургической натуры — привык видеть результат практически сразу. Но с терапией этот номер не пройдёт. — Ты не расстраивайся, — сказала я, когда мы с Байроном выходили из хирургического отделения. — Сразу ничего не бывает. Я почти три месяца билась над различными вариантами лечения, пока мне удалось получить хоть какой-то результат. С Арчибальдом, считай, повезло… — Да тебе вообще везёт. И с руководителем повезло, и с темой работы. Я только потом понял, почему Валлиус тебе этот бред утвердил, с твоим-то уровнем дара. Никто из больных близко не подпустил бы тебя к себе. Кроме безнадёжных. Ответить я не успела — хотя я и не стала бы отвечать, — поскольку на моём запястье настойчиво завибрировал браслет связи. Это оказался Арманиус, и сердце у меня тревожно сжалось. Я махнула рукой Байрону, чтобы не ждал меня, а затем отошла в сторону, в гостевую зону, дабы никому не мешать, и ответила на вызов. Появившаяся перед моими глазами проекция архимагистра выглядела не слишком хорошо. Лицо его было влажным от пота. Температура? Нетипично… — Эн, — ректор прищурился: видимо, не мог разглядеть мою проекцию, — я прошу прощения, но возможно, это важно. Я весь горю и… — Я сейчас перенесусь к вам, архимагистр, — перебила я его, начиная волноваться. Да, у моих больных бывает температура, но не на этом этапе. Слишком рано. — Пять минут. Только сбегаю в лабораторию за своей сумкой. Он кивнул, я отключилась и побежала в лабораторию за вещами. Я не могла понять, с чем столкнулась, и это немного пугало. Нужно заставить Арманиуса рассказать как можно более подробно о том, что случилось в тот день, когда его контур был сломан. Возможно, тогда я смогу понять, как ему помочь. В любом случае необходимо описать всё это в моей научной работе. Уникальная ситуация — под воздействием демонов Геенны у мага изменился резерв! Но почему только у Арманиуса? Чем эти демоны отличались от всех прочих? Я, конечно, не специалист по демонам, но… Во всём этом есть что-то странное. Проверив, всё ли необходимое находится в сумке и сообщив заведующему терапевтическим отделением, что я отлучусь к Арманиусу, я достала иглу — артефакт, подаренный мне когда-то Роном, — ввела её под кожу на запястье и начала строить пространственный лифт. Через несколько минут я уже была в доме ректора и, поднявшись по лестнице на второй этаж, практически вбежала в библиотеку, даже не задумавшись, там ли архимагистр. Ведь он мог бы переместиться в спальню. Но нет — Арманиус был в библиотеке. Полусидел на диване, глядя в окно, за которым валил снег — хотя ректор точно не мог его разглядеть, — и повернул голову на звук открывшейся двери. И вдруг сказал то, от чего я чуть не споткнулась: — Защитник, как же мне хочется тебя увидеть… Кажется, сердце на пару секунд перестало биться. А потом вновь пошло, когда я поняла, что Арманиус имел в виду совершенно не романтику. Конечно, ему хочется увидеть окружающий мир, и меня в том числе. Поэтому я не стала ничего переспрашивать — это было бы глупо. Вытащила из сумки градусник и протянула ректору. — Меряйте температуру. Во рту, пожалуйста. Он послушно вставил тонкий металлический аппарат в рот, а я тем временем доставала всё необходимое, чтобы взять кровь. Через двадцать секунд градусник запищал, и я, забрав его у Арманиуса и взглянув на деления, замерла от удивления — почти 39 градусов. Надо сбивать. — Так, давайте руку, возьму кровь на анализ. Архимагистр послушно закатал рукав рубашки, и я приступила к делу, переживая, что увижу сейчас по анализу какое-нибудь воспаление. Но кровь у Арманиуса была в полном порядке. И я, немного подумав, развела ему в воде жаропонижающее пополам с общеукрепляющим и дала выпить. — Должно подействовать в течение часа, — сказала я, садясь рядом с ректором на диван. — Если не подействует, тогда я вас заберу в стационар, вам нужно будет находиться под присмотром и ставить капельницу. Сейчас я побуду с вами… а вы пока расскажете мне всё, что случилось в тот день, когда был сломан ваш контур. Архимагистр чуть нахмурился. — Я вроде рассказывал. — Кратко — да, — кивнула я. — Но мне нужны подробности. Всё, что можете вспомнить. Понимаете, это нетипично… Нет, даже не так. Это невозможно. У вас изменился резерв. Это противоречит правилам. — Из любых правил бывают исключения, — его губы тронула слабая улыбка, словно он подумал о чём-то приятном. — Значит, мне повезло, и я исключение. На мой взгляд, это скорее «не повезло». — Везение или его отсутствие — это ненаучно, архимагистр. Меня интересуют только факты. Что конкретно случилось с вами в тот день, опишите мне во всех подробностях. Сегодня вы, завтра кто-то ещё… Я должна понимать, как с этим работать. Арманиус молчал несколько мгновений, а когда заговорил, то делал это медленно, словно обдумывал каждое своё слово.