— Доброе, Берт. — Проекция Агрируса, участливо сверкая голубыми глазами, рассматривала собеседника. — Ну-у-у, уже на человека похож, а не на ходячий шрам, что не может не радовать. Как ты себя чувствуешь? — Сносно. Вижу, хожу. Правда, бегать пока вряд ли получится. — Понятно. Что с контуром? Есть подвижки? Берт усмехнулся, пытаясь рассмотреть на лице Агрируса хотя бы тень неискренней эмоции, но… не мог. Это был вполне родной и знакомый ему Велмар. — Думаю, что в ближайшее время ты станешь ректором. — Демоны… — зам помрачнел. — Что, неужели настолько плохо? Не смогут восстановить? Странно, последние годы у Эн не бывало осечек… — Из любых правил бывают исключения. И нет, восстановить смогут, но резерв будет равен семи магоктавам. Велмар вытаращил глаза, кашлянул и прохрипел: — Что-о-о?.. — Я буду магом опять, но с семью магоктавами, — пояснил Арманиус еще раз. — Сам понимаешь, с таким резервом мне не то, что ректорства — вообще ничего не видать. Надо будет заново учиться магичить. Проекция Агрируса озадаченно тёрла лоб. — Как это так-то? Резерв же неизменен, это же постулат. — Видимо, демоны на этот раз такие попались, — пожал плечами Берт. Эту теорию они придумали еще вместе с Дайдом и императором. — Высасывающие резерв. Они же всегда разные, и тогда вот такие были. — Кошмар, — пробормотал Велмар. — Ты меня просто убил этой новостью. Я-то думал… и Совет университета… — Что — Совет университета? — Да хотят видеть тебя. На метку твою посмотреть. Она есть ещё, кстати? — Пока есть, но вряд ли это надолго. Хорошо, назначь тогда совет на… да, на понедельник. И меня надо будет перенести, конечно. Велмар кивнул и, поколебавшись, негромко спросил: — Ты… чем планируешь заниматься? В охранители-то не будет обратного хода, не с таким резервом… Берт вспомнил Дайда с его «надо предложить тебе работу в комитете», и слегка развеселился. Весёлого, разумеется, ничего не было, но… не плакать же? Он всё решил ещё тогда, в той реальности. — Хочу попробовать преподавание. Сначала — теория, а потом, может, и практику осилю. Эн же умеет магичить, несмотря на свои две октавы. И я смогу. Не пропаду, не волнуйся. Главное, чтобы ты меня на работу взял. Велмар бледно улыбнулся. — На это можешь рассчитывать. * * * Сегодня у нас с Байроном опять ничего не выходило, и я видела, что с каждым днём он всё больше падает духом. Если так пойдёт дальше, ему надоест быстрее, чем мы добьёмся результатов. Впрочем, возможно, я и ошибаюсь. По крайней мере Валлиус питал большие надежды на наш союз. Главный врач вызвал меня к себе после обеда, спросил сначала про совместные с однокурсником разработки, а потом поинтересовался состоянием Арманиуса. Я всё описала, как положено лечащему врачу, и только после бесстрастного отчёта призналась: — Я не знаю, что делать, Брайон. По-прежнему не знаю. Не представляю, как можно изменить теперешний резерв архимагистра. Этот-то контур я восстановлю, но… — Я понимаю, Эн, — сказал наставник спокойно. — Но ты же помнишь, что я тебе говорил, ещё когда ты только начинала проходить здесь практику — не всякого человека можно вылечить. Ты сделаешь всё возможное. Но если не получится — отпустишь Берта жить с таким резервом. — Как же мне узнать, всё ли возможное я сделала, или нет? — я беспомощно улыбнулась. — Сейчас по крайней мере мне кажется, что я что-то упускаю… — Не упускаешь, — покачал головой Валлиус. — Ты делаешь то, что можешь… если говорить об официальной медицине. — Об официальной?.. — Да. Если хочешь, попробуй неофициальную. Я задумалась. Шаманы… К ним частенько обращались в тех случаях, когда врачи оказывались бессильны, и иногда они даже помогали. Правда, редко. Среди шаманов большинство были шарлатанами. Но попробовать стоит. Я ничем не рискую, если покажу кому-нибудь из них архимагистра. — Да, пожалуй, в этом есть смысл. Но я не знаю ни одного… э-э-э… компетентного шамана. — Я выясню и дам тебе координаты, — пообещал Валлиус. — А пока не отчаивайся, Эн. В любом случае, как бы ни кончилось восстановление контура Берта, он справится. Он же не умер. Начнёт жизнь заново. Я отвела взгляд. «Не умер»… Проработав с магами со сломанным контуром, я поняла — именно так они это и воспринимают. Как смерть. Если не всего себя, то части. Правда, Арманиус реагировал совершенно иначе. Как человек, который шёл на риск вполне сознательно и нисколько не удивился, когда получил то, что хотел. Но он ведь не мог хотеть изменившегося резерва, правда?.. Мы с Роном договорились после работы встретиться в нашей любимой пивнушке — трактире «Свинтус». В конце концов, пятница, грех не расслабиться. Мне ужасно хотелось местных пончиков, а Рону… ну, Рон вообще известный маг-обжорка. — Я решил не пороть горячку, — заявил мне друг, как только мы сели за столик. — Вспомнил в конце концов, что в твоём браслете связи должна быть слабая следилка, привязанная к госпиталю. Я на секунду задумалась. — Да, точно, должна быть. Это обязательное условие при поступлении на работу в госпиталь — в браслет встраивают следилку на случай всяких непредвиденных обстоятельств, щитовые заклинания и… индикатор усталости. — Ага, — Рон заулыбался, — совсем забыл тебе сказать, что это моя разработка. Валлиусу очень понравилось. Сказал, что это будет полезно хирургам, которые вечно норовят умереть прямо за операционным столом. — Их не допускают на операции уже с ярко-оранжевым индикатором, — кивнула я. — Правда, на моей памяти до подобного состояния доводили себя только Валлиус и Мортимер. Так что там со следилкой? — Я хотел переделать ленточку. Помнишь, я повязывал её тебе в первый день работы с Арманиусом? В общем, раз следилка в браслете связи есть, со своей не буду заморачиваться. Всё равно чем меньше на тебе амулетов, тем лучше ты себя чувствуешь. Да, это правда. У меня даже от браслета связи иногда начинала чесаться кожа на запястье под ним и болеть голова. Но только в тех случаях, когда я сильно уставала. — Как Арманиус? — поинтересовался между тем Рон, листая меню. — Вернёшь академии ректора и миру архимагистра? Признаваться в поражении было сложно. — Вряд ли, — сказала я негромко, и друг поднял на меня округлившееся глаза. — У него изменился резерв. Контур-то я восстановлю, но сам понимаешь — с семью магоктавами быть ректором и архимагистром ему светит только в случае смерти всех остальных претендентов на ректорство и архимагистров. — Изменился резерв? — произнёс Рон медленно. — Ты… шутишь, да? — Нет, не шучу. — Но это же невозможно. — Оказывается — возможно. Видимо, крайне редко, но всё-таки бывает. Какой-то ему особенно злобный демон попался… Несколько секунд друг смотрел на меня, барабаня пальцами по столу, будто что-то обдумывал. А потом, вздохнув, сказал: — Знаешь, существует теория, что Геенна, если в неё войти, высасывает силу. Если бы было, чем, я бы поперхнулась. — Это?.. — Теория, неподтверждённая практикой. Что-то вроде… слухов, наверное. Я читал об этом когда-то давно, запомнил. Я была настолько поражена словами Рона, что мне казалось, будто в голове у меня не мозги, а какой-то кисель. — Это всё объясняет… — пробормотала я. — И то, что он не может мне ничего толком сказать про изменение резерва, и секретность, и то, что использовать эти знания не дадут. Да, если Арманиус заходил в Геенну… Но какого демона он там делал?! Друг пожал плечами. — Без понятия. Мы сидели в «Свинтусе» практически до закрытия, болтая о разном. Гадали, что ректор мог делать в Геенне, если он действительно там был. И почему этого тогда никто не заметил? Или заметил, но все молчат?