— Упс, — подмигнул он, глядя поверх моей головы, где, уверена, стоял мой разъяренный парень. — Он ненавидит, когда ты так делаешь. — Я ударила Миллера рукой по груди. — Привилегии быть твоим лучшим другом. Этот рот, — он повернулся и побежал, крича мне: — он всегда был моим. Я просто жду, когда ты покинешь темную сторону. Игнорируя то, что он сказал (как и всегда), я крикнула ему вслед: — Хорошей игры. — Вперед, Рыцари, вперед! — Миллер поднял вверх кулак, напоследок одарил дерзкой улыбкой, а затем надел шлем. Раздался сигнал будильника, и я подскочила в постели. Конечно же, в ночь перед отбором в группу поддержки футбольной команды «Смельчаки» мне снился именно Миллер. В глазах стояли слезы. Он всегда мне снился, когда я находилась в состоянии стресса, и эти сны лишь добавляли масла в огонь, подпитывая пламя моей боли до тех пор, пока не хотелось кричать. У меня и так достаточно проблем. Почему мои мысли всегда возвращались к Миллеру? От него невозможно сбежать, а я хотела лишь одного — передышки. Почувствовать себя нормальной. Забыть прошлое. Забыть его. Но Миллер был постоянным напоминанием, постоянным шилом в заднице. На улице было темно, поэтому я проверила время на телефоне. Еще четыре часа сна, прежде чем я должна явиться на отбор. Еще оставалось четыре часа, чтобы выкинуть из головы (и из сердца) все мысли и воспоминания о Миллере Квинтоне, изгнать самые счастливые воспоминания вместе с агонией плохих. Он не стоил моего времени. Или места в моей голове, или все еще не исчезнувших крошечных трещин на сердце. С таким же успехом Миллер мог бы быть мертв… Точно так же, как умерла наша дружба, в ту минуту, когда он пообещал, что я никогда не буду плакать из-за него, и навсегда ушел из моей жизни. Глава 1 ЭМЕРСОН Настоящее Сон так и не пришел. Вместо него пришли воспоминания. Большинство девушек, вероятно, хорошо отдохнули и были готовы к отбору, а я застряла с призраком прошлого Рождества. Взглянув на свое отражение в зеркале заднего вида моей дерьмовой машины, я пожелала, чтобы темные круги под глазами исчезли. Я должна была пройти отбор. Должна. Это был мой последний шанс. Профессиональным черлидерам не слишком много платили, а учитывая, сколько времени я пыталась стать одной из них, сейчас стояла на распутье. Я просто не хотела сдаваться. Не могла. Моя мама была профессиональным черлидером до того как умерла, и у меня под подушкой все еще лежала ее фотография, поблекшая, с оборванными краями. Расти без мамы было мучением. Не потому, что много о ней помнила: я была слишком мала, когда ее не стало. Нет, было тяжело потому, что отец не совсем понимал, почему надо мной издевались. Для него я была совершенной. Он никогда не видел недостатков, которые, видели все остальные. И когда у меня выросла грудь и появились бедра, а также все остальные прекрасные части, которые получают девушки, когда взрослеют, он протянул мне фотографию мамы и сказал: «Ты похожа на нее, а она была совершенством». И это всегда мне помогало. До появления Миллера. Боже! Я била ладонью по рулю до тех пор, пока рука не онемела. Почему? Почему я продолжала вспоминать Миллера? Это то, что я твердила себе. Еще одно. Вновь всплыло еще одно воспоминание. Я выезжала со стоянки комплекса, где располагалась моя квартира, когда допустила это. Как бы больно ни было это признавать, все же, предпочла, чтобы Миллер остался в моих мыслях, там, где он не мог причинить мне боль, чем потерять его навсегда. Прошлое Дверь в раздевалке закрылась за последней участницей группы поддержки, и меня окутало тишиной. Ну, за исключением шума, доносящегося с соседней комнаты. Стены были тонкими. Слишком тонкими. Ребята все еще шумели и колотили руками по шкафчикам. Я усмехнулась и подошла к двери, ведущей в раздевалку для парней. Между мужской и женской раздевалками находился небольшой коридор с двумя кабинетами. Кабинет спортивного директора находился с одной стороны, а кабинет футбольных тренеров — с другой. Если вам нужно проскользнуть мимо них незаметно, то приходилось вставать на четвереньки и ползти. Поэтому я не удивилась, когда открыла дверь и посмотрела вниз, а Миллер поднял взгляд. — Какая встреча. — Я опустилась на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, и скрестила руки. — Уже уходишь? — Ты ведь знаешь, как я отношусь к общей душевой. — Его ухмылка вернулась, но она была слабой. Да, я слишком хорошо знала, как он к этому относился. У нас двоих были свои проблемы. Мои — касались собственного веса. Его — цвета кожи. Глупо. Так глупо, что накатывали слезы. Слезы из-за него, а не из-за меня. Белые ребята высмеивали Миллера за то, что он был слишком темным. А черные парни высмеивали за то, что он был слишком белым. Он не мог выиграть. Я знала, что после долгой игры Миллер измучен и просто хотел принять душ и вернуться домой. — Давай. — Я протянула руку и потащила его в раздевалку для девушек. — Ты можешь принять душ здесь. — С тобой? — Не сегодня, Казанова. — Давай, разбей мне сердце, — проворчал Миллер, положив руку на свою грудь, а затем схватил с пола сумку. Он знал, что я его впущу. Знал, что я скажу «да». Мы были лучшими друзьями. Не то чтобы я когда-либо признавалась в этом вслух, иначе Миллер захотел бы меня испытать… но за этого парня я бы отправилась в тюрьму. Легко. Я уже понесла многочисленные школьные наказания во имя нашей дружбы, после того как поучаствовала в его нескольких безобидных шалостях. Директор называл нас «Дуэтом Сатаны». Я воспринимала это как комплимент. Думаю, Миллер тоже. — Так… — Он шлепнул свою сумку на одну из скамеек и снял шорты. Я быстро отвернулась и растянула руки над головой. — Какие планы? — спросил он. — Поесть. Покататься на машине. Может, остановиться, чтобы потанцевать? — Нет! Просто скажи «нет» танцам, Эм. — Послышался шорох, а затем включился душ. — Кроме того, в прошлый раз Коэн схватил тебя за задницу. — Он — мой парень. — Не хочу об этом говорить, — огрызнулся он. Это было совсем не похоже на Миллера. — Он снова изменяет. — Я решила, что если произнесу это как утверждение, то это не причинит сильной боли, но боль пронзила мои внутренности, а потом пришла тошнота, и я чуть не спустила в туалет все, что съела в этот день.