– Что же? – Вы не можете точно припомнить, о чем говорил Хульт? – Слово в слово не припомню. Он просто попросил Стига к телефону, а я ответила, что… – Простите, я вас перебью. Он прямо так и спросил: «Можно Стига?» – Ну, разумеется, нет. Он держался вполне корректно. – А именно? – Сперва извинился, потом спросил, нельзя ли позвать к телефону комиссара Нюмана. – А почему он извинился? – Ну, разумеется, потому, что он позвонил так поздно. – А вы что ответили? – Я спросила, кто говорит. Или, если быть точной: «С кем имею честь?» – Ну а что ответил господин Хульт? – «Я сослуживец комиссара Нюмана». Примерно так. А потом он назвал себя. – А вы что ответили? – Как я вам говорила, я сразу узнала это имя, кроме того, я знала, что он звонил и раньше и что был одним из немногих, кого Стиг действительно ценил. – Вы говорите, звонил и раньше. Часто звонил? – Несколько раз за год. Но пока муж был здоров и находился дома, трубку почти всегда снимал он сам, поэтому Хульт, может быть, звонил и чаще, мне это не известно. – А вы что ответили? – Я же говорила. – Простите, я действительно должен казаться вам назойливым, но все это может иметь очень большое значение. – Ну, я ответила, что Стиг болен. Он как будто удивился и огорчился и спросил, серьезно ли болен Стиг… – А вы? – Я ответила, что, к сожалению, очень серьезно и что он в больнице. Тогда он спросил, можно ли ему проведать моего мужа, а я ответила, что Стигу скорей всего это будет неприятно. – Ну и его удовлетворил ваш ответ? – Разумеется. Хульт и сам хорошо знал Стига. По работе. – Но он сказал, что хочет послать цветы? «Подсказками занимаемся, – подумал про себя Мартин Бек. – Стыд какой». – Да, да. И черкнуть несколько строк. Тут я ему и сказала, что Стиг лежит в Саббатсберге, и дала номер палаты, Я припомнила, что Стиг несколько раз называл Хульта человеком надежным и безупречным. – Ну а потом? – Он еще раз попросил извинить его. Поблагодарил и пожелал мне покойной ночи. Мартин Бек со своей стороны тоже поблагодарил фру Нюман и чуть было тоже не пожелал ей сгоряча покойной ночи. Потом он обернулся к Рённу и спросил: – Ты смотрел вчера телевизор? Рённ ответил возмущенным взглядом. – Ах верно, ты ведь работал. Но все равно можно из газеты узнать, когда по второй программе началась передача с Бенни Хиллом. – Это я могу, – ответил Рённ и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он с газетой в руках, долго изучал ее, потом сказал: – Двадцать один час двадцать пять минут. – Следовательно, Хульт звонил в половине десятого. Поздновато, если считать, что у него не было какой-то задней мысли. – А разве была? – Во всяком случае, он не проговорился. Зато он весьма подробно расспросил, где лежит Нюман. – Ну да, он ведь хотел послать цветы. Мартин Бек долго смотрел на Рённа. Надо все-таки втолковать человеку. – Эйнар, ты способен меня выслушать? – Вроде способен. Мартин Бек собрал воедино все, что ему было известно о поведении Хульта за последние сутки, начиная с телефонного звонка и кончая разговором в Реймерсхольме и тем обстоятельством, что в данную минуту установить местопребывание Хульта не представляется возможным. – Уж не думаешь ли ты, что это Хульт распотрошил Нюмана? Непривычно прямой в устах Рённа вопрос. – Ну, так в лоб я не утверждаю… – Маловероятно. И вообще странно, – сказал Рённ. – Поведение Хульта тоже кажется странным, мягко выражаясь. Рённ не ответил. – Как бы то ни было, желательно добраться до Хульта и расспросить его поподробнее о его разговоре с фру Нюман, – решительно сказал Мартин Бек. На Рённа это не произвело никакого впечатления, он зевнул во весь рот и посоветовал: – Тогда поищи его по селектору. Едва ли он далеко ушел. Мартин Бек метнул в него изумленный взгляд и сказал: – Вполне конструктивное предложение. – Чего тут конструктивного. – ответил Рейн с таким видом, словно его несправедливо в чем-то обвиняли. Мартин Бек снова поднял трубку и передал, что первого помощника комиссара Харальда Хульта просят, как только он объявится, незамедлительно позвонить в управление на Кунгсхольмсгатан. Окончив разговор, он остался сидеть на прежнем месте, уронив голову в ладони. Что-то здесь было не так. И смутное предчувствие грозящей опасности не уходило. От кого? От Хульта? Или он упустил из виду что-нибудь другое? – Знаешь, какая мысль пришла мне в голову? – вдруг спросил Рённ. – Какая же? – Что, если я, к примеру, позвоню твоей жене и начну расспрашивать про тебя… Он не договорил до конца и пробормотал: – Ах да, ничего не выйдет. Ты же в разводе. – А иначе что бы ты мог сказать? – Да ничего, – отнекивался Рённ с несчастным видом. – Я просто не подумал. Я не намерен вмешиваться в твою личную жизнь. – Нет, что ты все-таки мог бы ей сказать? Рённ замялся, подыскивая более удачную формулировку. – Значит, так, если бы ты был женат и я позвонил бы твоей жене, попросил бы вызвать тебя к телефону и она спросила бы, кто говорит, я бы…