– Серьезно? – Вполне. Вы и тот человек, что приходил с вами, были единственными. Но к этому времени Стига уже не было в живых. – Но ведь должен же был кто-то приносить извещения, вообще приносить что-нибудь или заходить за вашим мужем. – Да, вы правы. Вестовые. – Кто, кто? – Мой муж их так называл. Тех, кто сюда приходил. Это случалось. Но порог они действительно не переступали. Стиг был очень щепетилен в таких вопросах. – Да ну? – Очень. И всегда. Если приходил полицейский позвать его, или что-нибудь передать, или выполнить другое поручение, Стиг его в дом не пускал. Если дверь открывала я или кто-нибудь из детей, мы просили подождать за дверью, а сами снова запирали ее, пока не явится Стиг. – Это ваш муж завел такой порядок? – Да, он самым недвусмысленным образом потребовал, чтобы так было. Раз и навсегда. – Но ведь существуют люди, с которыми он проработал бок о бок много лет. На них тоже распространялось это правило? – Да. – И вы никого из них не знаете? – Нет. Разве что по имени. – Он по крайней мере говорил с вами о своих сослуживцах? – Крайне редко. – О своих подчиненных? – Я же сказала: крайне редко. Видите ли, один из основных принципов Стига заключался в том, что служебные дела никоим образом не должны соприкасаться с частной жизнью. – Но вы говорили, что знаете некоторых хотя бы по имени. Кого же? – Кое-кого из руководства. Ну, начальника государственной полиции, полицмейстера, главного инспектора… – Из отдела общественного порядка? – Да, – отвечала она. – А разве есть и другие инспектора? В комнату вошел Рённ с какими-то документами. Мартин Бек изумленно воззрился на него. Потом он собрался с мыслями и продолжил разговор. – Неужели ваш муж не упоминал никого из тех, с кем вместе работал? – Одного по крайней мере. Я знаю, что у него был подчиненный, которого он очень ценил. Звали этого человека Хульт. Стиг время от времени поминал его. С Хультом он работал еще задолго до того, как мы поженились. – Значит, Хульта вы знаете? – Нет. Сколько мне помнится, я никогда его не видела. – Не видели? – Нет. Только по телефону с ним разговаривала. – И все? – Все. – Подождите минутку, госпожа Нюман. – Пожалуйста. Мартин Бек опустил на стол руку с зажатой в ней трубкой и задумался, постукивая кончиками пальцев по корням волос, обрамляющих лоб. Рённ безучастно зевал. Мартин снова поднес трубку к уху. – Фру Нюман, вы слушаете? – Да. – Известно ли вам, как зовут первого помощника комиссара, то есть Хульта? – Да, по чистой случайности. Пальмон Харальд Хульт. А вот его звание я узнала только от вас. – По случайности, вы сказали? – Да, именно так. Оно записано тут, его имя. В телефонной книге. Пальмон Харальд Хульт. – Кто же его записал? – Я сама и записала. Мартин Бек промолчал. – Господин Хульт звонил нам вчера вечером, он справлялся о Стиге. И был потрясен, узнав, что Стиг тяжело болен. – Вы дали ему адрес больницы? – Да. Он хотел послать Стигу цветы. А я, как уже было сказано, знала Хульта. Он был единственным, кому я рискнула бы дать адрес, кроме… – Кого? – Ну, начальника полиции, или полицмейстера, или главного инспектора, сами понимаете… – Понимаю. Значит, вы дали Хульту адрес? – Да. Она помолчала, потом спросила с изумлением: – На что вы намекаете? – Ни на что, – успокоил ее Мартин Бек. – Все это ровным счетом ничего не значит. – Но вы себя так ведете, будто… – Просто мы обязаны все проверить, фру Нюман. Вы очень нам помогли. Благодарю вас. – Пожалуйста, – откликнулась она так же растерянно. – Благодарю, – повторил Мартин Бек и положил трубку. Рённ стоял, прислонясь к дверному косяку. – По-моему, – начал он, – я наидентифицировался сколько мог. Двое умерли. А про этого чертова Эриксона никто ничего не знает. – Так, так, – с отсутствующим видом протянул Мартин Бек и уставился на раскрытый лист блокнота. Там стояло: Пальмон Харальд Хульт. XVIII Раз Хульт поехал на работу, значит, он сидит за своим столом. Хульт – человек в годах и теперь больше занимается писаниной, официально по крайней мере. Но человек, снявший трубку в Мариинском участке, ничего, казалось, о нем не знал. – Хульт? Нет, его здесь нет. Он выходной по субботам и воскресеньям. – Он даже не показывался у вас сегодня?