– Ша, педики, ниггер пришел, – сказал Леонард, быстро шагая вперед. Мгновенно пройдя вперед, он ударил Луноликому рукояткой по зубам, с левой руки. Луноликий упал на пол, выронив пистолет, который полетел в сторону. Свет блеснул на бритой черной голове Леонарда, сверкал в его глазах, сверкал на новенькой лакированной рукоятке. Пронзив воздух, будто горячий нож масло, рукоять попала в Кевина. Раздался звук, словно ударили ремнем по кожаному дивану, в разные стороны полетели зубы и капли крови. Теперь уж точно дом бабушки Кевина замаран кровью. Брызги попали на окно и стену, зубы со стуком упали на пол. Кевин упал ничком, выронив нож. Попытался ползти к нему, но Леонард с силой наступил ему на пальцы и снова опустил рукоять топора. На этот раз звук был такой, будто кто-то отрубил голову индейке мясницким ножом. Кевин уже не шевелился, но Леонард еще раз ударил его, на всякий случай. Потом подошел к Луноликому, который пытался встать, и двинул ему ногой в зубы. Луноликому и так требовались услуги стоматолога, но теперь они обойдутся ему куда дороже. Когда Кевин очнулся, он был привязан к стулу вместо меня. Леонард стоял рядом, опираясь на рукоятку от топора. Я сидел на полу перед ним. Луноликий все еще валялся на полу. Если он не был мертв или в коме, то, наверное, погрузился куда-то в глубины своего сознания. – Как дела? – спросил я. – Пошел на хрен, – ответил Кевин, но очень неразборчиво. И плюясь кровью. – Если будешь уходить отсюда, а такое возможно, не забудь собрать свои зубы, – сказал я. – Только не перепутай с теми самоцветами, что раньше были во рту Джубиля. Можешь положить в стакан с водой и заморозить. Говорят, сейчас просто чудеса творят с выбитыми зубами. – Кто ты? – спросил он. – Меня зовут Хэп, а это мой брат, Леонард. Но вы уже знакомы. – Рад, что ты представился, на хрен. Я встал и повернулся к Леонарду. – И не думал, что ты придешь. – Я уже домой ехал, когда ты позвонил. Выехал два дня назад, но попал в зону, где мобильный не берет. В низинах. Немного поздновато твое сообщение получил. – Хорошо, что не слишком. Я снова повернулся к Кевину. – Кевин, нам надо поговорить, и мне нужны кое-какие ответы. Если они мне понравятся, я тебе даже горло не перережу. Они рассказали нам, что Тилли забрал парень, руководящий «Госпел Опри», Бастер Смит, и что Кевин с Луноликим помогали ему забрать ее. Она в старом здании кинотеатра. Здание театра мне было хорошо знакомо, поскольку я родом из Марвел-Крика, и много раз ходил туда в кино, пока рос. Там была сцена и киноэкран, проводили шоу для детей, приглашая клоунов, жонглеров и прочих затейников. Представления обычно были ужасны, и я всегда радовался, когда все уходили со сцены и в зале гасили свет, оставляя меня наедине с тараканами и фильмом. Леонард не хотел оставлять им машину, но решил ее не портить. Испортить он хотел только их самих. Мне такое не особо нравилось, но что поделать? Они первые начали. Леонард положил их в багажник своей машины, а я поехал за ним следом, когда он меня довез до нее. Мы привезли их к реке. Леонард выпустил их из багажника. Они кое-как выбрались. Леонард хорошо обработал их рукоятью топора еще до этого. – Я собираюсь переломать вам ноги, обоим. По одной каждому, – сказал он. – В этом нет нужды, Леонард, – сказал я. – Знаю. Но очень хочется. – Погоди, выслушай своего друга, – начал Кевин. – Мы просто работали на этого подонка. Мы теперь не в деле. И надеемся, что вы заберете вашу девчонку. – О да, мы ее заберем, если там будет, что забирать, – сказал Леонард. – Но вот еще что. Вы собирались убить моего друга. Если бы я не появился, убили бы. Так какую ногу? Кевин и Луноликий поглядели на меня. – Он от своего не отступит, – сказал я. – А вы действительно собирались меня убить. – Но мы тут умрем, если нам ноги сломать, – сказал Луноликий. – Нехрена трагедию разыгрывать, – сказал Леонард. – Ползти сможете, может, палки найдете, чтобы на них опираться. На самом деле это уже не наша проблема. – Так какую ногу? – снова спросил он. – Или я сам выберу. – Левую, – сказал Кевин. Луноликий промолчал. – Но… Прежде чем Кевин успел что-то сказать, Леонард взмахнул рукояткой топора. Она просвистела в воздухе и врезалась в колено, сбоку, в самое слабое место. Раздался звук, будто сломали коробку с бильярдными шарами. Кевин с криком упал и схватился за колено. – Одну, – сказал Леонард. Луноликий попытался бежать. Я был в долгу перед Леонардом, так что побежал следом. Догнал Луноликого, схватил за плечо, развернул к себе и врезал ему по морде с правой. Луноликий упал. Прежде чем он успел подняться, рядом уже оказался Леонард с рукояткой топора в руке. Вроде бы он сделал целых три удара, чтобы добиться своего, не помню. Я отвернулся. Но вроде бы это была правая нога. Мы оставили машину Леонарда на стоянке у церкви, и это показалось нам иронией судьбы. А потом поехали в Марвел-Крик на моей. – Что, если эти парни выберутся из леса и позвонят? Предупредят Бастера? – До их машины не одна миля, – ответил Леонард. – До Ноу Энтерпрайз. У них по одной ноге сломано. Кроме того, это ты не хотел, чтобы я их убил. По мне, лучше бы им лежать в Сабине, чтобы их рыбы ели. – Экий ты хладнокровный, брат. – Совершенно. Мы думали, что придется поискать, где выступает «Госпел Опри», но, проезжая, увидели народ, собравшийся на представление. Большую толпу. – Только внутрь запускают, – сказал Леонард. – Сколько времени? Девять? Или десять? Никогда не думал, что Иисус так допоздна зависал. – Точно. Он обычно рано ложился и рано вставал. Достав револьвер, я убрал его под рубашку сзади. Рукоятку топора и все, что с ней было связано, мы оставили на заднем сиденье. Подойдя ближе, мы увидели, что толпа растет. – Что тут такое? – спросил я пожилого мужчину с тросточкой. – «Госпел Опри», как обычно. Сегодня шоу молодых дарований. Неужто не знаете? – Нет, не знаем, – ответил я. – Веселее, чем цирк с обезьянами. Поют, танцуют, разыгрывают комедии. Отличное развлечение. – Тебя впустят, сынок, – добавил он, поглядев на Леонарда. – Хотя я помню времена, когда не впустили бы. – Боже, как времена меняются, – ответил Леонард. Оглядевшись, я увидел, как люди по очереди заходят через другую дверь, боковую. – А это кто? – спросил я старика. – Дарования. Записываются на выступление. – Тогда пошли, Хэп, – сказал Леонард. И мы встали в очередь вместе с дарованиями. – Веселее, чем цирк с обезьянами, – сказал я. – И таких, как ты, пускают, Леонард. – Ну, сэр, точняк, что этим заправляют белые голодранцы. Точняк. Внутри сидел за столом невысокий мужчина. Сделав скучающее выражение лица, он спросил наши имена, и мы их назвали, без фамилий. Леонард сказал, что мы исполним песню. Конечно же, мужик не нашел нас в списке. – Мы в программе, – сказал я. – Звонили заранее, и все такое. В Овертоне нас считают уникальными. – Овертон такого размера, что его переплюнуть можно, – сказал мужчина. – Угу, но мы здесь, и мы не маленькие. Он ненадолго задумался. – Вот что. Есть двое парней, которые играют на волынках и которые отменили выступление. В прачечной килты потеряли или что-то вроде. Я отдам вам их место. Вы не регистрировались, но так сойдет. Так будете петь? – Аки птички долбаные, – сказал Леонард. Мужик поглядел на него и медленно улыбнулся. Вряд ли Иисус всегда пребывал в доме сем. Он махнул нам рукой, и мы пошли дальше. – Певцы? – переспросил я. – Уникумы, – ответил Леонард. Все сработало, и нас отвели за кулисы. Там уже вовсю готовились. Старый мужчина в чем-то вроде сержантской формы, толстый и лысый, дышащий так, будто ему не хватало кислородной подушки, держал куклу для чревовещания, одетую рядовым, в пилотке, и все такое. Скажу я вам, терпеть я не могу чревовещателей. Когда я был ребенком, как-то вечером увидел старый фильм «Глубокой ночью», из нескольких новелл. Одна из них была про чревовещателя, чья кукла отняла у него жизнь. Перепугался до чертиков. Потом нервничал, только увидев кусок дерева, вырезанный для куклы. А эта кукла выглядела так, будто над ней поработали крысы и человек с ножом для колки льда. – И давно этим занимаетесь? – спросил я. Он со свистом вдохнул, прежде чем ответить.