- Какого хрена, Анастасия?! - ожидаемо взрывается отец, поднимаясь со стула. - Что за вид, Настя? - это уже мама. Молчу. Для другого силы коплю - Ты откуда, блядь, явилась? - рычит папа. - Это что за херня на шее?! На блядки пошла, что ли?! – выплёвывает, тыча пальцем в оставленный Севером засос. О нём я совсем забыла, но отступать некуда. Впервые слышу от него маты. Но, думаю, не в последний раз. Из дома уйти я готова. Только сегодня поняла, для чего деньги копила. Именно для этого момента. Отбиваю его злость спокойно и ровно, глядя в глаза. - Это - не блядки, пап. Я люблю... Закончить не успеваю. Папа оказывается рядом, неожиданно быстро для своих габаритов, и хватает за руку. - Ничего не хочу слышать! - орёт, брызжа слюной. - Чтобы это в последний раз! Теперь только под присмотром охраны везде будешь! На окна решётки поставлю! Страх медленно расползается по телу, окутывая ледяными щупальцами. Справлюсь. Дышу, закрыв глаза. Когда убеждаюсь в том, что смогу говорить без эмоций, открываю. - Я не выйду замуж за Кирилла! - на последних словах всё же перехожу на крик, стараясь перекричать родителя. Его пальцы до синяков сжимают руку, но боли я почти не ощущаю. - Ты что, мать твою, несёшь?! Не выйдешь?! Ещё как выйдешь! Как миленькая! - Нет! С меня хватит! Выкручивайтесь сами вместе со своей конторой! Мне надоело быть вашей марионеткой! Мама взвизгивает, а отец хватается за сердце и с грохотом оседает на пол. - Рома! Рома, что с тобой?! - орёт мать, глядя в стеклянные глаза папы. Стою в полном ступоре, глядя на всё словно со стороны. Не могу пошевелиться. Даже дышать не выходит. Он умер? Я убила его? Убила папу? - всё, что крутится в голове. Шок. Паника. И полный паралич. - Что стоишь, Настя?! - врывается в вакуум мамин голос. - В скорую звони немедленно! - орёт, захлёбываясь слезами и продолжая тормошить бездвижного отца. Отмираю и хватаюсь за телефон. О мобильном забываю напрочь и набираю с домашнего 103. - Скорая. Слушаю. - Мой папа... - давлюсь слезами. - Что с ним? - раздаётся спокойный и даже равнодушный голос на том конце. - Кажется, я убила его. - захлёбываюсь рыданиями, с запозданием воспринимая происходящее. - Что вы сделали? Назовите адрес. Я пришлю машину. Что именно произошло? - доносится до затуманенного паникой сознания. С трудом беру себя в руки и диктую адрес. - Что именно случилось? - Мы поссорились... Он упал... За сердце схватился и упал... - трындычу невпопад, борясь с новым приступом слёз. - Ожидайте, машина уже выехала. Будет у вас через десять минут. - Спасибо. - отбиваю в полном отупении и кладу трубку. В том же каматозном состоянии поднимаюсь наверх и снимаю одежду. Осторожно складываю вещи в шкаф. Переодеваюсь в брюки и блузку. Расчёсываю волосы и затягиваю в хвост. Снаружи раздаются звуки сирены, и я спускаюсь вниз. Сталкиваюсь с фельдшерами уже в гостиной. - Сюда! Он здесь! Здесь! - вылетает мама и тащит одного из них за рукав в кухню. Иду за ними. Молча наблюдаю, как медбрат прощупывает пульс и делает непрямой массаж сердца. - Раз, два, три... - раздаётся его голос. Я убила папу… - Четыре, пять, шесть... – считает в пол голоса медработник. Своим эгоизмом… - Семь, восемь... Он умер из-за меня… - Дыши! Ну же! Давай! Дыши! - прислушивается к дыханию и всё по новой. - Раз. Два... Я тварь! Тварь, которая убила собственного отца! - Шесть. Семь. Есть пульс! - Что с ним? - врывается мама. - Похоже на инфаркт. Папу грузят в карету скорой помощи и увозят, предварительно озвучив нам, куда его везут и возможные прогнозы. Слушаю, но не слышу. Ничего не слышу. Мама выходит за ними на улицу. Остаюсь одна в гостиной огромного дома. Слёзы катятся по щекам, выжигая дорожки. Но я не кричу и даже не всхлипываю. Все системы заторможены. В груди чёрная дыра, поглотившая сначала бешено колотящиеся сердце, а за ним и всё остальное. В голове только одна мысль. - Прости. Прости. Прости меня, Артём! - мысленно молю, потому что понимаю, что что бы не произошло, не смогу быть с ним. Если папа выживет, то я не смогу уйти от Должанского. А если умрёт... Никогда себе этого не прощу! Как я смогу быть счастлива, если стану причиной его смерти? - Прости меня, любимый. - хриплю в пустоту комнаты. - Я люблю тебя. Люблю. Люблю! - взвываю, падая на колени. Силы заканчиваются. Нервы разрываются, исполосовывая оставшиеся внутренности на кровавые куски. Внутри ничего живого не остаётся. - Если любишь, то зачем так с ним?! - влетает в дверь мама и, хватая за локоть, подрывает меня на ноги с неожиданной силой. С трудом до меня доходит, что кричала я в голос, и она подумала об отце. - Зачем, Настя?! Зачем?! Что мы сделали не так?! - захлёбываясь слезами, колотит меня по плечам. - Прости, мам. - с непонятно откуда взявшимся спокойствием обнимаю её, когда успокаивается и рыдает у меня на груди, сжимая пальцами ткань блузки. - Всё будет хорошо. Папа поправится. Он сильный. Глажу её по волосам, а сама медленно умираю. Сгораю заживо изнутри. Невидимые руки по кускам снимают с меня кожу, слой за слоем, пока не остаётся ничего. Меня больше не существует. - А Кирилл? Ты же не бросишь его? - смотрит с мольбой, от которой хочется выть вместе с внутренним монстром, раздирающим на куски исполосованную душу, когда говорю ровным тоном: - Нет, мам, не брошу. - Станешь его женой? - Да. Глава 26 С ним жила. Без него смерть. Мама уезжает в больницу, а я поднимаюсь наверх. Сажусь на кровать и утыкаюсь невидящими глазами в одну точку. Телефон, который Артём подарил мне сегодня утром, постоянно вибрирует, а потом начинает звонить. Не могу сейчас ни с кем говорить. Если это Вика, то не хочу её слышать. А если мама? Вдруг она скажет, что папы больше нет?