— Это мой ответ на все твои предложения. А будешь руки распускать, останешься импотентом. Пока. Алена ушла, а я упал в кресло, растирая ушибленный пах. Дерзкая дикая кошка! Было больно, в голове шумело, но я видел свое отражение в зеркальных панелях — более глупой, но счастливой улыбки давно не видел. Она ответила! Алена целовала меня, а это кое-что значит. А в остальном… Я знал, что ей нужно время, чтобы обдумать. Предложение спорное, но она поймет его выгоду. Рано или поздно поймет. Лучше, конечно, пораньше. — Андрей, давай, занимайся, — сказал, когда адвокаты вернулись. — На днях позвоню, обсудим правки в договоре. Веди переговоры с ее адвокатом, — поднялся и поковылял к выходу. Нужно к урологу записаться: такой важный орган пострадал. Без яиц мне не жить. К восьми вечера приехал к сыну. Конечно, я понимал, что, не проживая вместе, очень сложно выполнить все обещания — я ведь работал. Чуть опоздаю и все — дети спят. Но дома, даже если задержался, мог поцеловать сонных, принести воды ночью или вытереть задницу, если понадобится. Оптимальный вариант попробовать пожить вместе, дать друг другу шанс как родителям. Ну и как мужчине и женщине, да. Больше мы не будем чужими, что бы ни произошло. Даже если Алена не простит. Если не любит и не сможет полюбить. Я прошу всего лишь три месяца времени. Три месяца — для нас оказались сакральным сроком. Но в этот раз я верил в себя, в нее и в удачу. Алена смотрела недовольно и, фыркнув, ушла к себе в спальню, а Кирюха с Катюхой были рады. Нелли Владимировна даже чаем напоила и супом накормила. Грибным. Сказала, что его Алена готовила. Надеюсь, у меня будет возможность попробовать что-нибудь еще из-под ее руки. К тестю приехал уже около десяти. Герман Львович после недельной командировки выглядел бодрым и даже загорелым. Он недавно развелся с не помню по счету какой женой и был в поиске нового счастья. — Проходи, Дима. Выпьешь? — Кофе, — согласно кивнул. От алкоголя отказался. — Лизонька, сделай кофе и принеси чего-нибудь легкого перекусить. Домработница была женщиной молодой, но, что говорится, в теле. Очень хорошо в теле. Готовила прекрасно и внешне не подходила под жесткий отбор в любовницы Германа Львовича, за что тот ценил и щедро платил. — Бабу найти легко, а вот хорошую хозяйку нет, — это повторял всегда, когда смотрел в след пышным формам Лизы. — Что у тебя? Случилось что-то? Отец? — Нет, с ним все нормально. Мы с Ирой разводимся, — сказал прямо. Мы мужчины, не вижу смысла ходить вокруг да около. — О как… — тесть поставил бокал с виски на стол. — Ну я примерно понимаю, почему. Ирка, конечно, ничего особенного и родить не может. Я только покачал головой. Как же он промыл Ире мозги, вложив в голову идею об обязательном наследнике. Теперь презирает за неисполнение. Три года замужем и не родила — бракованная, значит. Герман Львович во всем винил женщину, не мужчину. Про выкидыш мы не распространялись, это стало бы еще одним ментальным тычком. Тесть был не самым плохим человеком, но жутким консерватором и махровым сексистом. — Герман Львович, Ира не виновата. Не нужно с ней так. — Ну если ты такой добрый, чего разводишься? Оставайся, пыхти, старайся на ней! Иногда у меня появлялось острое желание втащить двум мужикам, которые сильно старше меня и не чужие: отец и тесть. Но я держался. Пока. — Герман Львович, у вас как с биологией? Генетику изучали? Ира не виновата, что родилась девочкой. — Правильно, мамашка ее виновата. Я закатила глаза. Даже если сейчас ему несколько задач с доказательством приведу на тему Х и У хромосом, ничего не добьюсь. Виноваты бабы — это диагноз. — Ладно, понял я. Вы умные, я старый дурак. Но нахрена тебе разводиться? Сходите к психологам-хуелогам. Сгоняйте к морю. Любовницу, в конце концов, заведи! Если Ирка так приелась. Смысл в разводе? Не, понимаю, если б как у меня — девки с улицы, кроме писек и сисек нет ничего за душой. А Ирка невеста с приданым… — и на меня выразительно посмотрел. — Я изменял вашей дочери до свадьбы. Эту девушку я люблю. У нас есть ребенок. У меня есть сын. Я хочу быть с этой женщиной. А Ира освободится и найдет достойного мужчину, который ее полюбит. Герман Львовичу на это нечего было сказать. Я оставил его переваривать. Он переварил, да так, что я, мягко говоря, охренел. И не только я… Глава 35 Алена — Каков мерзавец! — бурчала, выбегая из кабинете. Губы жгло, самообладание вдребезги, сердце… А сердце опять дрожало. Один поцелуй, и я снова та девочка, что сжималась пополам от боли, рыдая у ЗАГСа. Думала пережила, справилась, отболело наконец. Ага, как же! Какая-то часть меня все еще больна им. Моя зависимость. Она пробиралась в душу медленно, украдкой, обещала, что это безопасно и совсем не больно. Исчезнет, как только попрошу. Ложь! Зависимость — это сложно, это с кровью и ранами. И всегда несчастливо. Но с ними можно и нужно бороться! Я смогла тогда. Смогу и сейчас. Я выбежала в переулок, бросилась к своей машине и чуть не попала под колеса резко повернувшего с проспекта огромного черного «БМВ». — Блин! — выругалась, вжимаясь в пассажирскую дверь своего авто. — Вы дебил! — раздраженно бросила, когда водитель соблаговолил выйти. Я не спрашивала, естественно, утверждала. — Да нет. С утра вроде не был. Я вскинула голову, узнавая низкий вибрирующий хрипотцой голос. — Ярослав… — прошептала одними губами, обескураженная встречей. Ну прямо год возвращения блудных москвичей! И все призраки моей прошлой жизни. — Ты?! — Привет, Лёна, — улыбнулся исключительно уголками губ, но смотрел пристально и серьезно. Оценивал и примерял мой образ на прошедшие годы. Ярослав почти не изменился, только виски слегка посеребрились, но это его совсем не делало хуже. В дорогом синем пиджаке, бордовом галстуке и белоснежной рубашке с накрахмаленными манжетами и золотыми запонками — больше похож на депутата, чем на бывшего бандита в бегах. — Хорошо выглядишь, — первая нарушила молчание. — Ты выглядишь лучше, — и, сделав широкий шаг, заключил меня в медвежья объятия. Я немного опешила, но не вырывалась. Наверное, потому что в них не было яркого сексуального подтекст, скорее, узнавание через время. — Поехали, посидим, кофе выпьем? — Поехали, — показала на свою тойоту, — я на своей. — Я тебя потом привезу к ней. Поехали, — и буквально на руках отнес к пассажирскому сиденью спереди. Через пять минут мы остановились возле ресторана на Ордынке. Я здесь раньше не бывала, да и сейчас он был еще закрыт. Но нас пропустили и приветствовали очень любезно. Официанты только готовили зал к открытию, но одна из приватных кабинок молниеносно преобразилось — ее уже сервировали к позднему завтраку. — Латте, пожалуйста, — попросила услужливого официанта и взглянула на Ярослава. Он тоже смотрел. — Ты давно вернулся? — пыталась как-то расслабиться, завести непринужденную беседу. Все же приятелями мы никогда не были, а те деньги… Не знаю, может, отчитаться нужно?.. — Мой приезд инкогнито. Подготавливаю почву для полноценного возвращения в качестве добропорядочного гражданина Российской Федерации. Лён, не распространяйся о нашей встрече, лады? — Конечно, — заверила я. — Кому я могу сказать… Глаза Ярослав вспыхнули странным неясным мне огненным оттенком, всего на миг, очень быстро приобретая привычное выражение полного контроля. — Как ты? Как Катя? Мама твоя? — Все хорошо. Катюша осенью в первый класс. Мама нормально. Ярослав, — начала и зависла, правильно подбирая слова, — насчет денег… — Каких денег? — прервал, хмурясь. — Не понимаю, о чем ты. Мы оба замолчали, когда принесли кофе и десерт. — Я ждал твоего звонка, Лёна, — неожиданно обескуражил признанием. Наверное, пришло время быть максимально откровенной, но без последствий для себя. У них с Небесным была конфронтация. Я к этому не причастна, но все же. — Ярослав, ты мне очень помог тогда и вообще. Я не могла позвонить по многим причинам и одна из них… Я была беременна. У меня есть сын. — А муж? — спросил и взглядом попросил разрешения закурить. — Нет, — улыбнулась я. — Видимо, муж в этой вселенной для меня не предусмотрен. — Да, я научилась относиться к этому факту с самоиронией. В принципе, если хорошо разобраться, для чего женщине муж? Нет, если по большой любви понятно, а так… Да ни к чему. С мужиками мороки порой больше, чем пользы. — Ты изменилась, Алена, — выдохнув тугую струю в потолок, заметил Ярослав. Он назвал меня полным именем. Впервые с нашего знакомства. — Это хорошо или плохо? — вздернула подбородок, откинувшись в кресле, глядя из-под ресниц. Да, я больше не девочка, которую принуждали по праву сильного. — Смотря для кого, — медленно произнес, загадочно улыбаясь. — Я могу увидеть племяшку, когда официально вернусь в Россию. — Да… Но она не помнит тебя. Ярослав, я бы не хотела… Он всегда был практически не приходящим дядей, но передававшим подарками. Когда Катюша была маленькая — это одно, сейчас будет слишком много вопросов. — Я понимаю, Алена. Я вернусь чистым и честным человеком, с легальным бизнесом, вам ничего не будет угрожать. Мама умерла год назад… — Соболезную, — искренне проговорила. Как бы ни относилась к Тамара Николаевне, но она ведь его мать. — Катя — моя единственная родня. Я не буду лезть, но хотел бы, чтобы знала, что есть у нее дядька на свете. — Хорошо. Давай попробуем. — И у тебя тоже, Алена. Я за тебя порву, ты только скажи, кого. Ок? Скажешь? — говорил расслабленно, но сталь в глазах настораживала. — Спасибо за кофе и десерт, — таков мой ответ. Ярослав только хмыкнул. — А если я тебя на ужин приглашу как-нибудь, ответишь «да»? — Вот как пригласишь, — я поднялась, — так и узнаешь. Не провожай, — и ушла. Он смотрел мне вслед, это ощущалась легкой вибрацией в позвоночнике. Пусть. Уверена, это было своего рода прощупывание: Ярослав знал больше, чем говорил. Возможно, даже об отце моего сына. Что же, такие вещи не скрыть. Можно было, только если бы Небесный не знал, а так… Пусть перетягивают канат, мне все равно, у меня своя жизнь! Весь оставшийся день была занята, но мысли крутились вокруг вечера: придет ли новоиспеченный папаша? Или будет восстанавливать гордость в паре с яичками? Может, та брюнетка, что хвостиком за ним в ресторане шла, поможет: разомнет, помассирует. Мне лично все равно, пускай. Только с чего Небесный решил, что может спрашивать за мою личную жизнь?! Со своими женщинами пусть разбирается!