— Только для тебя. Мы целуемся так, будто не можем насытиться друг другом, и я задаюсь вопросом, всегда ли так будет. Всегда ли мы будем отчаянно хотеть большего, даже находясь в объятиях друг друга? Он целует меня в шею. Грубая щетина его бороды в сочетании с мягкими губами — пьянящее сочетание. — Теперь, когда ты моя, — говорит он мне в горло, — я не могу обещать, что не сойду с ума, если почувствую, что ты ускользаешь. Я буду бороться, чтобы удержать тебя. — Он прижимается поцелуем к моему подбородку, затем отстраняется, чтобы удержать мой взгляд. — Это тебя пугает? Ответ на его вопрос прост. — Нет. Я также буду бороться, чтобы удержать тебя. Какие у нас шансы, если мы не поклянемся бороться за наши отношения? Боль отражается на его лице, и он смотрит мимо меня. — Я никогда не причиню тебе вреда. Надеюсь, ты мне веришь. Обхватываю его подбородок и заставляю посмотреть на меня. Уязвимость в его глазах заставляет меня думать о его детстве. О том, что он чувствовал себя одиноким, брошенным, не таким, как все, и наказанным за поведение, которое было для него естественным. Мое сердце разрывается от того, через что он прошел, будучи ребенком. — Я доверяю тебе свою жизнь. С самого первого дня. Тебе нужно начать доверять себе. Он утыкается лицом мне в шею, и я провожу руками по его волосам, прижимая его к себе. Мужчина кивает. — Я постараюсь. Мы остаемся голыми до конца ночи, отрываясь друг от друга только для того, чтобы поесть, прежде чем снова упасть в объятия друг в друга. Нас согревает огонь и тепло, созданное между нами. Дикой страсти между нами более чем достаточно. Того, что у нас есть, хватит на вечность. ЭПИЛОГ АЛЕКСАНДР Мы с Джордан пробыли в хижине еще три дня, пока за нами не прилетели Мерфи и Хейс. Жаль, что у меня нет видеозаписи выражения лица Хейса, когда он увидел, как мы с Джордан выходим из-за сосен, держась за руки. Я не мог перестать улыбаться — теперь я делаю это так часто, что у меня болит лицо. Джордан просто похлопала Хейса по груди и сказала: «Смирись». Затем мы забрались в вертолет, чтобы поехать домой. Мы провели неделю на Бора-Бора после того, как выиграли поездку на благотворительном аукционе. Проведя семь дней с Джордан в крошечном бикини, я решил, что это была вторая лучшая неделя в моей жизни. Первая была в тот раз, когда она вернулась ко мне. Поездка прошла в нашем надводном бунгало, где мы перемещались с кровати во внутренний дворик, только чтобы снова оказаться в постели. Если и есть что-то, чего ни один из нас не может контролировать, так это наш голод друг по другу. Как только мы вернулись в Нью-Йорк, Джордан предложили работу в «Бистро Твэлв». Хотя она по-прежнему утверждает, что их гамбургеры оскорбляют восхитительную простоту американского бургера, ей нравится продавать их за тридцать восемь долларов и собирать чаевые. Наступили праздники, и впервые в моей взрослой жизни у меня была рождественская елка. Эта штука была такой высокой, что потребовалось четыре человека, чтобы доставить ее внутрь, и когда зажигалась гирлянда, ее можно было увидеть ночью с противоположного конца парка. Джордан купила мне новую удочку и новейшую игровую систему. Я купил ей кольцо. Не кольцо обещания, а обручальное кольцо. Я сам разработал дизайн — бриллиант в два карата, окруженный бриллиантами паве, которые образуют узор снежинки. Сквозь слезы Джордан сказала «да». Сидя на полу у основания ели, она изучала кольцо и сказала, что оно напоминает ей о том, как мы встретились, и как снег искрился на солнце. Я был благодарен, что мой дизайн передал смысл. Мы оба согласились, что помолвка всего через два месяца — это безумие. И также согласились с тем, что в нас нет ничего общепринятого, так зачем менять то, что работает? Три месяца нового года, и сегодня двадцать восьмой день рождения моей прекрасной невесты. Я уже несколько месяцев готовил ей сюрприз, и, пока еду в Трайбек, чувствую, что вот-вот лопну. На светофоре я смотрю на нее на пассажирском сиденье «Лендровера», чтобы убедиться, что она не подглядывает. — Ты точно ничего не видишь? О да, я снова начал водить машину. Ее улыбка была огромна весь день. Я никогда раньше не видел, чтобы взрослый так радовался дню рождения. Она подпрыгивает на месте. — Да, не вижу. Мы на месте? Мы близки? О, мы садимся на самолет? Подожди… Я чувствую запах воды. Мы садимся на лодку? Я хихикаю и качаю головой, хотя она меня не видит. — Перестань задавать вопросы. Мы почти на месте. Галстук, который я повязал ей на глаза, когда мы сели в машину, плотно прилегает, но это не мешает ей поворачивать голову из стороны в сторону, как будто она может видеть. Я наблюдаю, как ее нос дергается в попытке определить место по одному запаху. Еще одна серия остановок и поворотов, и бабочки взрываются у меня в животе, когда я подъезжаю к месту назначения. Выключаю двигатель, и Джордан пытается нащупать дверную ручку. Я протягиваю руку и хватаю ее за руку. — Эй, погоди, — хихикаю я в ответ на ее нетерпеливость. — Позволь мне открыть тебе дверь. — Скорее! Я так взволнована, что чувствую, что сейчас закричу, и меня вырвет одновременно. Я выпрыгиваю с водительского сиденья и подхожу к пассажирской двери, чтобы осторожно вытащить ее из машины. — Определенно вода! Я чувствую запах соли. О! Я только что слышала чайку! — Пойдем. — Я веду ее вверх по лестнице и сдерживаю смех от того, как она делает преувеличенный шаг вверх, как будто пытается добраться быстрее. — Все? Я так взволнована, что точно уписаюсь! Я бросаю взгляд через плечо на Кингстона, Хадсона и Хейса, где они все молча и покорно стоят, предупреждая их взглядом, чтобы они молчали. Все трое сдерживают смех. — Хорошо, стой спокойно. — Подхожу к ней сзади и держу руку на ее бедре, не то чтобы я думал, что она упадет, просто мне нравится быть рядом, чтобы она могла опереться. — Ты готова? Джордан переминается с ноги на ногу и визжит. — Готова! Сними уже эту чертову штуку! Я откидываю ее волосы в сторону, прижимаюсь губами к ее шее и шепчу: — С днем рождения. Стягиваю повязку с глаз и наблюдаю за ее диким возбуждением, когда ее взгляд ищет, а затем находит. Выражение ее лица падает, не от разочарования, а от шока. — «Джордан на реке», — шепчет она, разглядывая вывеску нового здания. Я чувствую, как ее вес падает на меня, и поддерживаю ее, пока она восхищается округлыми уровнями внутреннего дворика и изогнутым стеклянным фасадом. — Гризли, — тихо говорит она. — Ты даришь мне ресторан? — Да. — Я осматриваю строение вместе с ней, задаваясь вопросом, как она, должно быть, видит его в первый раз. — Я сам его спроектировал. Построил. Теперь он твой. Джордан поворачивается ко мне, ее лицо такое бледное, что боюсь, как бы она не упала в обморок. — Э-э-это слишком. Я не могу п-принять… Я прижимаю пальцы к ее губам. — Можешь, и примешь. Это подарок. Она качает головой. — И это инвестиции. — Я опускаю пальцы, чтобы заменить их губами, и нежно целую ее. Румянец немного возвращается на ее щеки. — Если ты хочешь инвестировать в ресторанный бизнес, то должен убедиться, что это того стоит. — Я не инвестирую в ресторанный бизнес. Я инвестирую в тебя. — Опускаю подбородок, чтобы выдержать ее взгляд, и наблюдаю, как мои слова смягчают выражение ее лица. — Потому что я верю в тебя. Джордан прислоняется лбом к моему и делает несколько глубоких вдохов, прежде чем снова повернуться и посмотреть на свой подарок. — Не могу поверить, что ты даришь мне ресторан. Я думала, мы отправимся в морской круиз или что-то в этом роде. — Нет. — Хадсон появляется в поле зрения с улыбкой на лице. — С днем рождения, будущая невестка. — Ты знал об этом? — спрашивает она, когда он заключает ее в свои объятия. — Ты шутишь, — говорит Кингстон, подходя ближе. — Мы все это знали. Как ты думаешь, кто выбирал весь декор? — Он целует Джордан в лоб, затем подмигивает мне. Мудак.