Он выдал мне другой коммуникатор, на двадцать пять голов круче, чем предыдущий. — Этот без жучков Синто.Ген.Технолоджи? — Быстро запоминаешь. В этом есть звукоподавляющий щит. В нашем мире — обязательная штука. Я запустил последний файл и увидел лицо «девчонки» из Модуля. — Я знаю её. Мы из одного потока. — Сейчас её зовут Аннарин Фрэйн, и она живёт на этаж выше тебя. — Я так понимаю, не случайно? — Конечно, нет. — И? — Мне нужно, чтобы ты круглосуточно следил за её безопасностью. И не давал ей сближаться с другими мужчинами. Я весело фыркнул. — Ты имеешь на неё виды, но сам подкатить не можешь? — Я сейчас вообще не должен вступать в контакт ни с кем, кто мог бы быть мне хоть немного дорог. Сейчас я — в намного большей опасности, чем был ты, стоя перед судом Межгалактического совета. — И как ты будешь решать эту проблему? — Я думаю над этим. Интересно бывает, я остался при полной памяти, но тоже — совершенно один. Так же, как и ты сейчас. Вот деньги на первое время. — Один миллион кредитов. В магазине я только что потратил около двух тысяч. — Сниму нормальное жильё. — Ты останешься здесь, с ней. — А почему ты и её не поселишь в нормальном месте? — Дело не только в том, что я сейчас не имею права вступать с ней в контакт. Но и в её исправлении. Она действительно наделала много плохих дел. По всем законам её должны были казнить. За то, что покушалась на меня. — Странный у тебя выбор женщин. — Да, пришлось её прикрыть. Но… — Но ты стёр ей память. — Угу. Я хочу посмотреть, может ли она исправиться. Я хочу, чтобы она ещё раз погрузилась в тот мир, в котором ей с детства промывали мозги. Посмотрела на всё это трезво, без эмоций, со стороны. Но если она снова возьмется за оружие, нам будет не по пути. — Я понял. Грустная история. Хочешь сказать, сам ты — из хороших парней? — Я хотя бы пытаюсь, ясно? Трудно быть хорошим, когда хороший — ты один. — Но и нытьё тут не поможет. — Так что? Даешь своё слово? — Кажется, мне удалось взбесить номарха. Я молча кивнул. — Скажи это вслух. — Даю слово. Как с тобой связаться? — Никак. В этом весь смысл моего задания. Мне нужно уточнять, что она не должна знать о твоём задании и обо мне? Никто не должен? — Не, не нужно. Он вышел в иллюминатор и отчалил на своём очень неприметном аэрокаре. Транспортер летел прямо, и я долго смотрел ему вслед — заняться всё равно было нечем. Я уже собрался заходить в свои шикарные апартаменты, когда, пролетев два квартала, аэрокар разлетелся на сотни мелких фейерверков. Дерьмо! Я оторопел на несколько секунд. Номарх, ну, твою ж мать. Как младенец. Если знаешь, что за тобой ведётся такая охота, как же так можно. Вместо надежды на возврат в прошлое я остался с хреном на руках и террористкой-малолеткой на попечении. Глава 3 ГЛАВА 3 — Тело нашли? Я довольно быстро оказался на месте крушения и присоединился к толпе зевак. Место уже было оцеплено синтетиками из местной полиции, которых называли «себитами» — служителями. Я выбрал самого ушлого зеваку здесь и не просчитался. — Не, не нашли. Там и не должно было ничего остаться. Чуваку не повезло, — ответил мне бомжеватый мужик с дредами и тут же переключился на меня. — Не местный? — маленькие колючие глаза с красными белками сканировали покруче церебрального шлема доктора Кириган. — С чего ты взял? — Говоришь с акцентом. Артикуляция другая и татухи не наши. — Ну да. — Откуда? — Понятия не имею. Только вышел из Нейтрализатора и сразу такое представление, — я мотнул головой в сторону обломков кара. — А, брат. Привыкай, тут у нас такое часто. — Даже следов ДНК нет? Может, он и не умер? Мужик засмеялся, и его грязные торчащие дреды запрыгали в такт колыханиям. — Ты чё распереживался? Ну, есть один шанс на десять тыщ, если у него был аварийный скафандр последнего поколения или если водила был номом-телекинетиком. — Это как? — Сказки говорят, что некоторые номы могут создавать вокруг себя щит из кинетической энергии на короткое время. А что такое? Знал его? — парень явно был смотрящим на районе. Видимо, собирал информацию о новеньких, а тут я сам подвернулся. — Да нет, просто странно, что крови нигде нет. — Так плазмой снесло. Всё сгорело. А ты чё такой любопытный? — Да просто. Пытаюсь узнать для себя новый мир, сам знаешь, наверное. — Ну, да, ну, да. Слушай, ну если надо будет чё, работа там, или ещё чё, найди меня. Я Райдо. А говорят, работу найти сложно. Уже третье предложение за сутки. — Спасибо, а я… Грейхан. Грейхан Фриган. Обладатель дредов и хитрого взгляда быстро срисовал мой навороченный коммуникатор. — Ну, ладно Грейхан Фриган. Бывай, — мужик удалился с нарочито широкой улыбкой и побежал докладывать о новом чужаке со слишком продвинутым гаджетом хозяевам района. Теперь я понимал, почему Нижний мир назывался нижним. Это была грязь, разгул наркоты, проституции. Всё, как везде. Кириган рассказывала, что изначально у всех кредессов был одинаковый геном. Это были существа, обладающие способностями эмпатии, телепортации, телекинеза. Они использовали мозг в среднем на шестьдесят процентов, что выводило их на совершенно другой уровень взаимодействия с миром и его энергиями. Но десятки тысяч лет назад, с развитием технологий и огромным социальным расслоением, последовавшим за ним, большая часть населения стала деградировать. Используя нейросети для упрощения собственных мыслительных процессов и разгрузки памяти, огромная масса кредессов перестала учиться, творить, создавать, их нейронные связи со временем упростились настолько, что они потеряли те сверхспособности, которыми наградила их природа. Многие даже перестали получать образование, не понимая его смысла, когда ответить на любой вопрос и решить любую задачу могли нейросети. Нередкими были мелкие повстанческие акции, нападения на академии и научные институты. Считалось, что они способствуют дальнейшему расслоению общества: на тех, кто хотел выбраться из этого порочного круга, и на тех, кто считал первых выскочками, мнящих себя лучше других. Сменялись поколения, и нейронные связи в мозгу общей массы становились всё проще и незамысловатее, заменяя мораль, нравственность и стремление создавать и оставлять после что-то значимое, простым удовлетворением самых базовых потребностей. Так они превратились в «рем-кемет» — чернь, населявшую Нижний мир, нижние этажи огромных технократических муравейников. Это унизительное название они дали себе сами. Номы — приближённые номарха — усиленно придерживались постулата если не социального, то хотя бы генетического равенства, хотя уже тысячи лет было понятно, что это не так. Это был ярчайший, но довольно редкий пример деволюции. Нельзя сказать, что все ремы были от рождения не далёкими. Достигнув того дна, где встал вопрос о выживании ремов, как теперь уже отдельного биологического вида, их мозг стал адаптироваться к этим новым вызовам, создавая новые нейронные связи и маршруты для обыкновенного выживания в Нижнем мире. Номы же, напротив, пестовали свои геномы. Каждый ребенок был плодом идеальной работы генетиков. Здесь не было запрещено клонирование, хотя считалось, что естественный процесс деторождения, пусть даже при коррекции генетического кода, даст ещё более сильного и совершенного ребёнка. Их детей заставляли мыслить, творить, изобретать с самого раннего детства. Созидание было основной, почти обязательной функцией. Их деньги и положение не означали жизнь в праздности, они обязаны были быть полезными и служить «на благо» общества. Два разных мира с разными эволюционными уровнями.