Женщина замотала головой и уже не смотря на нас, отходя от стойки подняла руки и как будто неодобрительно проговорила: – Подобное притягивается к подобному. Надо же. Подобное к подобному. Брэм посмотрел на меня через плечо, как будто выжидающим взглядом. Я не поняла, и тогда он произнес: – Не стесняйся, садись рядом. Сделав шаг вперед, я заняла стул справа от него и решила разъяснить: – Я не стесняюсь. – Тогда почему до сих пор не садилась? Просто я не знала, что мне тоже нужно занять стул. Но я не могла так сказать. А врать не хотела. Я по жизни избегала вранья, хотя порой, конечно, приходилось к нему прибегать… Брэм сказал, что его друзья – проницательные люди. Если так, тогда, может быть, приходить в это место, переполненное проницательными оригиналами, было не очень обдуманным решением, которое может оказаться даже роковым для меня? Они ведь могут разоблачить меня. Понять, что я не одна из них, что я лишь притворяюсь оригиналом, чтобы они не разобрали меня на органы. Поймут, что я клон – порежут на куски. Оправдан ли риск? Но я ведь очень быстро бегаю. И дорогу до яхты запомнила хорошо: всё время прямо по набережной, примерно семьсот метров до того моста… Рюкзак в диване… – Расслабься, – слева от меня пробасил успевший стать знакомым голос. Я посмотрела в его направлении и, встретившись с Брэмом взглядом, не отвела свой: – Я не напряжена. – Да? Тогда давай поговорим. – Давай, – согласилась я и сразу же сдвинула брови, поняв, что в моём согласии прозвучало именно напряжение. Я попыталась сразу же исправить этот момент, поэтому продолжила говорить: – Интересное место. Брэм окинул взглядом заполненный шумными оригиналами зал. – Двухэтажный пароход одного года рождения со мной. Достался Бабирай Зуме в наследство вместе с Илайей. – Это как? – я не поняла, что он имел в виду, и неотконтролированно сразу же выдала своё непонимание, но он, казалось, на сей раз не заметил моей непросветленности, что подействовало на меня успокаивающе. – Бабирай мать Илайи. – Не может быть! – а вот в это я никак не могла поверить. – Почему нет? – Это же невозможно. Согласно законам генетики, у чернокожей женщины никак не мог бы родиться такой белокожий и светловолосый ребенок, даже если его отцом был именно белокожий и светловолосый мужчина. – Вывод? – приподнял брови Брэм. – Вывод? – в ответ непонимающе приподняла свои брови я. – Серьёзно никаких вариантов? Я замерла на несколько секунд, но в итоге пришлась признаться: – Нет. – Она ему не родная мать. – Это как? – продолжала не понимать я. – Приёмная. Должно быть, после такого разъяснения мне должна была стать ясной и понятной сразу вся подоплека этой загадки, поэтому в ответ я согласно кивнула, хотя на самом деле так ничего и не поняла – что ещё за “приёмная мать”? – Привет, Брэм, – слева от Брэма внезапно, словно из ниоткуда, возникла безумно красивая девушка. Волны её длинных и светлых волос, казалось, переливались даже от такого тусклого освещения. Она была очень высокой, с красивыми пухлыми губами, красивыми голубыми глазами и в целом обладала очень миловидными чертами лица. На ней была дивная кофточка бежевого цвета с неглубоким декольте, подчеркивающим её пышную грудь… На первый взгляд ей могло быть немногим больше двадцати пяти лет. Девушка, несомненно, являлась настоящей красавицей. Для привлечения внимания Брэма, она сначала коснулась его плеча своими тонкими пальчиками, с покрашенными в белый цвет ноготками, а потом неспешно убрала их. – Привет, Рита, – как-то немного сжато улыбнулся в ответ ей Брэм. – Когда ты одеваешь эту рубашку, у меня бабочки в животе начинают летать. Она тебе очень идёт. – Спасибо, – он стал улыбаться ещё более сжато. – Ты сегодня тоже выглядишь потрясающе. – Спасибо, я старалась… – Вот, – внезапно материализовавшаяся Бабирай бухнула между мной и Брэмом два большущих прозрачных стакана, в которых плескалось что-то карамельное, с пенкой. – Холодненькое. Как просили. Рита, привет, дорогая. – Здравствуй, Бабирай. – Питы разыскивали тебя. – Какие ещё Питы? – Три Пита, какие же ещё? Наши. Вон те обремененные заботами о своих отпрысках-подростках мужики, что в левом углу за предпоследним столиком тусуются. Хотят через тебя передать твоему отцу какую-то важную новость о каких-то там снастях. Якобы это поднимет твоему старику настроение. – Вот как? Очень интересно. Схожу, узнаю, что там, – Рита мгновенно отошла от нашего столика и направилась в сторону пожилых оригиналов, занятых бурным обсуждением какой-то, должно быть очень занятной, темы. – Вам чего-нибудь к пиву подать? – Бабирай вновь сосредоточила своё внимание на Брэме. – Не тормози, громила. Угости девушку лучшей во всём городе картошкой фри и сносным гамбургером. Сегодня готовит Рой, так что пальчики оближите. – Ладно, давай, – с этими словами Брэм достал что-то из внутреннего кармана своей рубашки и положил это на стол. Я сдвинула брови. Значит, тут тоже нужны деньги? Ну конечно нужны, это же приобретение напитков и еды. Как те пирожки с холодным чаем на автовокзале. Взяв деньги, Бабирай засунула их в странный аппарат и снова ушла. – Те мужчины, – я снова перевела свой взгляд в сторону шумного столика, к которому подошла Рита, – Бабирай назвала их тремя Питами. – Всех трёх зовут одним именем – Пит, – у всех трёх жёны работают в сфере косметических услуг, и у каждого по три ребёнка. Они как братья, рождённые от одного отца в один год, но от разных женщин. – Но их всех зовут Пит? – я не понимала. В Миррор у каждого клона было уникальное имя – одна цифра на одного клона – и у оригиналов имена тоже ни разу не совпадали. – Да, они тёзки. – Что такое тёзки? – сдалась я. – Это когда имена совпадают, – Брэм снова смотрел на меня странным взглядом, но я смотрела на Риту, поэтому не замечала этого. – Эта девушка сказала, что у неё бабочки в животе летают. Как такое возможно? Разве бабочек можно есть? Но даже если их съесть, они ведь не смогут летать в животе, – в этот момент я перевела взгляд на Брэма и наконец заметила, как он смотрит на меня. Я сразу же закусила губу, поняв, что наговорила чего-то лишнего. – Прости, я… Так шучу. – Да не думаю, что шутишь. – Я резко отвела взгляд. – Не переживай, всё нормально. Я объясню. – Я вернула на него свой взгляд. Теперь он смотрел на меня по-другому. Это было странно. Как будто от недоумения он резко перешел к… Другой, какой-то мягкой и оттого неожиданной эмоции. – Бабочки в животе – это метафора. Как та фраза про то, что человека можно достать из-под земли, помнишь? – Я утвердительно кивнула. – Когда-нибудь пробовала пиво? – Что? – Ясно. Не пробовала. – От этих слов я, видимо, снова нахмурилась и внутренне сжалась, потому что следующие его слова явно были нацелены на моё успокоение. – Не переживай. Это нормально. В твоём возрасте многие люди ещё многого не пробовали. Люди. Он назвал меня человеком! – Мне исполнилось восемнадцать тридцать первого мая. – Знаю-знаю… – Я резко перевела взгляд на собеседника, чтобы прочитать в его глазах, верит ли он моей правде, а он, словно прочтя мои мысли, вдруг ответил: – Я тебе верю. Я снова резко отвела от него взгляд: если он прочёл мои мысли по одному лишь взгляду, значит я под угрозой! Значит он поймёт, что я сбежавший клон!.. Нет, это всё паника и паранойя. Нужно отвлечься… Я притянула к себе прохладный бокал и отхлебнула из него. Вкус был необычным, но, кажется, мне понравился. – Ну как? – Брэм с интересом наблюдал за мной. – Необычный вкус. Что это за напиток? – Пиво. От услышанного я в одну секунду поледенела. Я должна была знать! Я видела по его глазам, что должна была знать, потому что это знают все оригиналы! Но я не знала! Почему я не знала?! В эту секунду он уже мысленно задает себе этот вопрос! Я попыталась резко вскочить со своего места, но он вдруг положил свою руку на моё плечо и не дал мне даже подняться. – Ты иностранка. – Кто? – округлила глаза я. – Ты иностранка. Приехала в Швецию откуда-то издалека. Из Америки. У вас, в Америке, всё по-другому. Поэтому ты многого не знаешь. И это нормально. Слышишь? Всё совсем в порядке. Все иностранцы многого не знают: шведские слова, шведские обычаи, шведские блюда – всё в новинку. Тут половина бара – иностранцы: только позади меня сейчас сидит трое китайцев, двое французов и один датчанин. Слышишь, на каком языке разговаривают? Ничего не разберешь. Но они не переживают о том, что многого не знают. И ты не переживай. – Я иностранка, – максимально уверенно, но может быть слишком поспешно, утвердительно кивнула головой я. – Иностранка говоришь? – перед нами с другой стороны стойки снова словно из ниоткуда возникла Бабирай. – Значит, всё-таки восемнадцать лет тебе есть, раз путешествуешь. Или приехала в сопровождении родителей? – Нет, я без родителей, – отрицательно замотала головой я, чувствуя, как тяжелая рука Брэма ниспадает с моего плеча. – И откуда ты приехала к нам, девочка?