Ничего не добившись, его отвели обратно в камеру. А еще некоторое время спустя пришла Юлия. Элган всматривался в поникшее, посеревшее лицо. Юля выглядела истощенной и постаревшей. Ее сияние, пленившее мага, потухло. Плечи ссутулились, понурилась голова. И даже такой она виделась ему прекраснее самой горделивой и уверенной в себе придворной красавицы. Он бросился к тюремной решетке. Больше всего на свете ему хотелось прижать девушку к себе. Стиснуть в объятьях так крепко, что почувствовать себя единым целым с ней. Но все, что он мог — протянуть руку и коснуться прохладной ладони. Юлию слегка знобило. — Ты больна? Прости. Если бы знал, не стал бы требовать встречи с тобой. Она мотнула головой. — Я сама хотела прийти. Скажи, как такое могло случиться? Как моя мама попала в Веравин на шестьсот лет назад и превратилось в это… в эту… Сглотнув, она не договорила. — Хейос неподвластен времени, Юля. Когда Рианну выбросило в Веравин в твоем тебе, я пытался дознаться — где она была все дни отбора. Если бы хейос не искажал время, она должна была провести на Земле столько же, сколько ты — в Веравине. Но она не пробыла там ни секунды. Твое тело покинуло Землю в ту же секунду, когда твоя душа вошла в тело Рианны в Веравине. Вы должны были оказаться здесь в один и тот же миг… но из-за искажений Рианна переместилась сюда только в момент ритуала. О хейосе известно мало… но похоже, он сам выбирает, в какой временной отрезок открыть врата. На миг она задумалась. Потом понуро кивнула. — Ты прав… Она… Верда сказала, что проводила эксперименты на заброшенном заводе. Именно там я находилась в своем городе, когда меня выбросило в Веравин. И оттуда же она сама попала в хейос… Он вздрогнул. Не в первый раз она назвала его на «ты». Но в разгаре битвы она волновалась и не отдавала себе отчета. А сейчас, в тюремной тишине, «ты» прозвучало почти интимно. Он постарался ответить ровно и спокойно: — Да, это логично. Если врата хейоса открылись в одном месте, то с высокой вероятностью они откроются там же вновь. А точка выхода будет там, где совершается ритуал. Рианна проводила ритуал — пришла ты. Я проводил ритуал — пришла Рианна. Она продолжила: — Демоны проводили ритуал — пришла ма… Верда. Господи, я не могу это выносить! Как, почему?! Что нужно сделать с человеком, чтобы он превратился в такое?! Элган попытался сжать ее руку. Согреть. Но Юлия отстранилась. — Прошу тебя… Не стоит. По сердцу словно полоснули острым лезвием. — Прости. Она была твоей матерью. А я убил ее. Юлия покачала головой. — Не в этом дело. Она сотворила много зла. О ней не стоит жалеть. Я жалею о своем детском образе мамы. Чистом, теплом… родном. Мне нужно прийти в себя, чтобы позволить ему остаться таким же… или проститься с ним навсегда. Но она сказала… ты демон. Горькая усмешка проскользнула на губах Элгана. Ну конечно. Он ведь не мог надеяться, что Юля забудет это. — Да, моя девочка. Демон. Чудовище, которого боится весь Веравин. Я не призывал его в себя — подобно тому, в чем обвинила тебя мачеха. Я им родился. От истинного демона, прорвавшегося из хейоса… и обычной женщины. Нас, порождений хейоса, с виду не отличить от простых младенцев. Но когда мы взрослеем, наша натура прорывается наружу. Наша алчность и разрушение, — невесело усмехнулся он. — Она сказала… ты влюбился в меня… потому что сирены укрощали демонов. Элган прямо встретил настороженный взгляд девушки. — Это правда. Не про сирен и демонов — об этом я, как и ты, услышал впервые. Правда, что я влюбился в тебя. Не знаю как насчет всех сирен и всех демонов — но ты, одна-единственная, и в самом деле могла бы укротить меня. Когда я тебя узнал, я стал переживать чувства, которые прежде были чужды, непонятны и враждебны мне. Ты открыла мне неведомый мир, Юля. Он не ждал, что от этих слов ее глаза загорятся. Не в таких обстоятельствах. Слишком много ей пришлось пережить, чтобы сейчас тронуться его признанием. Но не ждал он и того, как быстро она опустит глаза. И отступит на шаг. — И это потому, что я сирена… Могу на тебя воздействовать. Лишь поэтому. Ты не выбирал меня. Это не твои чувства. Просто власть сирены над демоном. Прости, Элган. Я сделаю все, чтобы ты не пострадал. Чтобы тебя выпустили из тюрьмы и больше не преследовали. Но не пытайся больше общаться со мной. Ты будешь свободен от прошлого и от меня. Мне не нужен мужчина, привязанный ко мне против воли. Прощай. Будь счастлив. Развернувшись, она вышла. Элган рухнул на тюремную лежанку. Он ведь не надеялся на иной исход. Не надеялся же? Ему хватало благоразумия сознавать, что иначе быть не может. Это для него Верда — чудовище, враг, которого надо уничтожить. Для Юли — мать. Даже он, демон, любил ту, что дала ему жизнь. А такое чистое, человечное существо как Юлия, и подавно питала самые светлые чувства. Элган убил ее мать. Разумом девушка понимала, что иного пути не было. Даже сама вложилась в заклятье, убившее Верду. Нашла все ж таки мелодию. Но… За это она возненавидит Элгана еще сильнее. Не сознавая того. Она обещала заступиться за него перед Хранителями. Обещала свободу. Но не желала подпускать к себе. Он все понимал. В ее душе зреет непреодолимый конфликт. То, что она сказала про привязку против воли — лишь оправдание. Она не в силах признать, что не может ему простить убийство такого чудовища, как Верда. Впрочем, какова бы ни была причина, для него исход один. Юлия никогда не будет с ним. Он потерял ее навеки. Глава 66 Дни после свержения Кей Ла Мо и низложения Иона прошли для меня как в тумане. Через разговоры окружающих до меня долетали отголоски глобальных перемен в Веравине. Больше всего со мной общался и рассказывал новости Федар. Я думала, он хочет сам стать королем. Оказалось, что Капитан Багряных Стражей привязан к Гемайской долине — там его место. А вот Леон мгновенно заявил права на престол. Его род восходил к древней династии королей Веравина, свергнутой некогда предками Иона. Хранители поддержали притязания своего наместника. Пара столичных аристократических родов тоже пожелали корону, но весь Веравин был за возвращение древней династии. Гемайские Хранители получили большое влияние, как избавители от тирании Кей Ла Мо. Многим в королевстве не нравилась травля ведьм, всевластие магов и другие порядки, установленные предками Иона. Но восстать открыто не хватало сил. Появление сирены и Капитана изменило баланс и освободило страну от гнетущего ига. Мне досталась своя порция славы. Мое мнение значило чуть ли не больше, чем мнение родовитых дворян. Правда, самой с того было ни жарко, ни холодно. Я пребывала в оцепенении чувств — словно чары Верды так и не сошли с меня. В один день я потеряла и мать, и Элгана. Впрочем, их у меня и так не было. Был согревающий образ из детства… и влечение к мужчине, которое я отказывалась признавать. А когда наконец осознала… когда больше не могла отрицать свои чувства… оказалось, что это связь сирены и демона. То, что не зависело ни от меня, ни от него. Я не могла быть с тем, кто просто привязан ко мне, а не выбрал по собственной воле. Над Элганом состоялся суд. Я была от начала и до конца. Дала показания, как все происходило, что он делал, чтобы вытащить меня, а потом защитить от Верды. О том, что она моя мать, разумеется, не упоминала. С учетом смягчающих обстоятельств ему сохранили жизнь, приговорив покинуть столицу и никогда не возвращаться в нее. Весь суд я просидела в первом ряду, чтобы все видели меня и мою поддержку бывшему Придворному Магу, правой руке Кей Ла Мо. Элган не отрывал взгляда от меня. В какие-то моменты рождалось чувство, что мы с ним только вдвоем в зале суда, нет ни одной живой души кроме нас… Даже Федара, который все это время находился при мне почти неотлучно. На суде он тоже сидел рядом. Я чувствовала ревность Элгана. И позволяла Капитану держать себя за руку, непринужденно оглаживать запястье. Пусть он видит. Пусть возненавидит меня. Считает легкомысленной, ветреной и даже корыстной. Пусть думает, что я не хочу разделять участь опального чародея. Хочу быть с победителем на гребне волны. Это будут его собственные чувства. Настоящие. Не навязанные зависимостью демона от сирены. Пусть презирает — так ему станет проще забыть меня. Что я сама испытывала к Федару? Толком и не понимала. Он стал мне опорой и поддержкой в эти дни. Не давал окончательно скатиться в апатию, замкнуться в себе. Постоянно вытягивал на придворные мероприятия, сводил с разными людьми. Когда во дворец приехали Киара и Рианна, он организовал нашу встречу. Впервые я смогла пообщаться с девушками доверительно без любых личин. Киара уже успела заметить несовпадения в поведении Рианны до, после и во время отбора. Ну а после знакомства со мной в истинном обличье ее паззлики сошлись. Она искренне радовалась нашему общению. А я радовалась за нее. Гвейр восстановил помолвку, которую расторг перед отбором невест для Леона. Киара воссоединилась со своим женихом. Их браку больше ничто не угрожала. Рианна тоже была мне рада. Леон сделал ей официальное предложение. Свадьбу должны сыграть еще до коронации, чтобы Веравин обрел разом и короля, и королеву. Робкая, забитая золушка обрела своего принца и готовилась стать королевой. Эта шутка судьбы отчасти забавляла меня, внося ложку меда в бездонный колодец дегтя. Любопытно, как воспримет новость Шилла с дочерьми. Я попросила Федара привести Рианне Хранителя, который открыл ее матери портал в хейос. Пусть моя сестра знает, что ее мать спаслась от участи изгнанных. И пусть верит, что Дайна сейчас живет где-то безбедно, помнит ее и скучает. Остального ни ей, ни другим знать не стоит. Эту тайну мы с Элганом унесем в могилы. Иона Федар добил прямо на поле боя, над трупом Верды. Не рискнул оставлять в живых сразу двух могущественных чародеев Кей Ла Мо. Вечером того дня, когда закончился суд над Элганом, состоялась помолвка Леона и Рианны. Я смотрела на них и не могла отделить искреннюю радость за сестру от боли за себя. Что чувствует сирена, которая сначала привязала к себе демона, а потом прогнала? Как она сможет потом быть с другим мужчиной, если сердцем так и тянется к жертве своих чар? Я могла получить ответ очень быстро. Федар, на чью руку я сейчас опиралась, то и дело демонстрировал интерес ко мне. Подавал намеки, что не против предложить руку и сердце… что Капитан Багряных Стражей и сирена — отличная пара. Конечно, такой расчет привлекал ничуть не больше, чем зависимость демона от сирены. Но… Я ничего не чувствовала к Федару. Мне было все равно, насколько искренний интерес у него ко мне. Расчет ли, обычное вожделение или вдруг любовь — меня это не грело и не оскорбляло. И оттого принять его чувства было проще. В его присутствии боль, глодавшая меня изнутри, как червь-паразит, притуплялась. Он вытаскивал меня на разные мероприятия, знакомил с людьми. Втягивал в дневную суету, которая на время вытесняла боль. Заполняла жгучую пустоту внутри меня. А ночью эта пустота возвращалась. Проклятый червь набрасывался на мое израненное сердце с утроенной силой. Словно жаждал наверстать упущенное за день. Если бы Федар был рядом и ночью, сумел бы он защитить меня от червя? Сейчас, глядя на влюбленную королевскую парочку, я как нельзя остро желала проверить. Сестру обнимал любящий мужчина… а я изнывала от тоски, утраты и одиночества. А Элган, должно быть, сейчас едет прочь из столицы… неведомо куда. Я больше никогда его не увижу. Не в силах выносить эту мысль, я крепче сжала руку Федара и теснее к нему прижалась. И в этот миг услышала сбоку голос, такой родной и такой ранящий: