Тот, кто назвал День знаний праздником, явно погорячился. Это поминки по ушедшему лету, и никак иначе. Солнце припекает так, будто на дворе не первый день сентября, а разгар июля. Я с сомнением оглядываю себя в зеркале и поправляю волосы: не зря вчера постригся, смотрится свежо, а, значит, у меня теперь больше шансов привлечь к себе внимание девушки, которая не покидает мои мысли. – Ты что, вот так отправишься на линейку? – Задержавшись у двери в мою комнату, интересуется мама. – Ага. – Бросая на нее взгляд в зеркало, отвечаю я. – В джинсах?! – А в чем еще? – Пожимаю плечами. – У тебя же есть брюки. – Так эти джинсы почти как брюки. И даже черные! – С дырами на коленях. – Вздыхает она. – И вот это что? Внизу. Я опускаю взгляд на необработанные края брючин, с которых свисают нитки. – По-моему, тут все в порядке. – Ты ведь не на рок-концерт собрался. – Мам, – стону я, – там все равно в первых рядах встанут отличники, а на меня никто не обратит внимания. – Никита. – Вздыхает мать. Судя по опущенным плечам, она сдается. – Это всего лишь линейка. – Торжествую я. – Полчаса позора, и все свободны! – Букет, хотя бы, возьмешь? – Конечно. – Морщусь я. – Молодец. – Примирительно говорит она, и тут до нее доходит, что это был сарказм. – «Конечно» в смысле… – Конечно, нет, мам. – Я протискиваюсь мимо нее к лестнице и сбегаю вниз. – Какой старшеклассник в здравом уме потащится в школу с веником? – Воспитанный! – Бросает мать мне в спину. – Ха, это уж точно не про меня! Сунув телефон в карман, и натянув на голову кепку, я выхожу из дома. Можно обогнуть кусты и пройти по асфальтированной дороге вверх, чтобы выйти прямиком к дому Лёли, не запачкав при этом кроссовки, но мне лень. Срезав путь через заросли акации, я выбираюсь к ее крыльцу. – Блин! – Взвизгивает Алёнка от неожиданности, наткнувшись на меня у своей двери. – Мур. – Улыбаюсь я. – Мяу, – тянет она, переведя дух. На ней черные брюки и белая блуза с коротким рукавом, частично заправленная за пояс. Волосы она собрала в низкий хвост, а вот праздничный галстук не надела – люблю ее за бунтарский дух. Выслушивать отповедь за неподобающий вид от нашей класснухи Татьяны Алексеевны будем вместе, а это всегда веселее. – Шикарно выглядишь. – Обведя ее взглядом, говорю я. – Иди в пень. – Закатывает глаза Лёлька. – И умоляю, молчи про блузку. – Молчу. – Закрываю рот на воображаемую молнию. – Молодец. – Она ужасная! – Знаю! – Подруга бьет меня кулаком в плечо, и я возвращаю ей этот удар. – Если тебя это успокоит, ты украшаешь собой эту блузку. – Брякаю я, едва сдерживая смех. – Чувствую себя клоунессой. – Она надувает губы. – Алена, цветы! – В дверях появляется ее отец с букетом крупных хризантем в руке. – О, Никита. Привет. – Андрей Владимирович. – Я жму мужчине руку. Тот смотрит на меня из-под бровей. Внимательно обводит взглядом мой внешний вид и останавливается на дырках на коленях. Его брови поднимаются выше. – Как лето? – Спрашивает он, с трудом сдержав внутренний позыв по-отечески отчитать меня за внешний вид. – Супер. – Изображаю улыбку я. – Может, не надо, пап? – Стонет Леля, когда он вкладывает в ее руку букет. – На праздник и без цветов? – Хмурится тот. – Да никто уже не носит. – А ты будешь. – С улыбкой, означающей отсутствие права выбора, говорит мужчина. – Ла-а-дно. – Разворачиваясь, бросает она. – Ну, все, нам пора. – Удачи! – Андрей Владимирович машет рукой на прощание, но Аленка уже не видит. Она чешет по дороге в сторону школы, не дожидаясь меня – лишь бы поскорее свалить подальше от отеческой заботы. – Пока! – Машу я ее отцу и бросаюсь за ней. Нагоняю уже метров через двадцать: – Ты чего? – Решила сбежать прежде, чем он заведет свою шарманку про то, что девочкам следует носить юбки. «Хотя бы, на такое мероприятие, Алена!» – Пародирует она его. Затем сдирает с моей головы кепку и надевает себе. – Мне нужно спрятаться от этого цирка. – Кепка тебя целиком не спрячет. – Смеюсь я. – Кто вообще придумал школьную форму? – Ворчит Леля, запрыгивая на бордюр. Она идет, качаясь и стараясь сохранять равновесие. – Мы вчера с Таей полдня провели в примерочных, и представь: на ней любая тряпка смотрится идеально, а на мне – как на пугале! Просто посмешище! – Вовсе нет. – Оглядываю ее. – Милая блузка. И брюки. Мне нравятся. Аленка тычет в меня букет, словно шпагой. От хризантем отлетает сразу несколько лепестков. Я ржу, а она, потеряв равновесие, спрыгивает с бордюра. – Здрасьте! – Восклицаем мы одновременно, проходя мимо лотка с овощами и фруктами, которую держит наш сосед дядя Арсен. – Привет, ребята. – В знак приветствия он поднимает руку. – Тебе нужно было позвать меня с собой по магазинам: я вчера целый день маялся от безделья. Думал, ты зайдешь вечером. Она бросает на меня какой-то странный, немного печальный взгляд: – Я просто устала. – И закусывает губу, как делает всякий раз, когда пытается скрыть от меня свои эмоции. – Понятно. – Говорю я. Алена запрыгивает обратно на бордюр и идет, сильно размахивая букетом. Я больше ничего не спрашиваю, и она молчит. Это что-то новенькое – таких долгих пауз в разговорах у нас еще не было. – Что с тобой? – Спрашиваю я, наконец. Не сворачивая с пути, Леля устремляет взгляд на меня. Глядит долго, не мигая. – Ничего. – Ты странная. – А ты напряжен. – Отвернувшись, бросает она. – Еще бы. – Отвечаю я. Только с лучшей подругой я могу быть честным. – Там же будет она. – Полина тебя даже не заметит. – Слова Алены звучат жестоко. – Так что можешь расслабиться. – А если я хочу, чтобы она заметила?