— Что, Геныч, вернёмся как пришли? — это уже Витёк. Я кивнул, и он молча двинулся в сторону санузла. Я за ним, по пути объясняя нашей спутнице тонкости передвижения по трубной нише. На техническом этаже никого не было. Я прислушался, потом соскользнул в транс, на этот раз без неприятных ощущений. Охранники концентрировались на втором этаже, двое держали лестницу. Остальная группа обеспечивала прикрытие коридора, а авангард заглядывал во все кабинеты. В принципе, можно было прорваться к чёрному ходу, но на шум могли сбежаться остальные, и тогда будет горячо. Подошёл Витёк и дёрнул меня за рукав. — Не стой, пошли. — Ты знаешь, куда? — Следующий поворот и канализационный коллектор, а от него труба в расщелину. — Может, не надо через канализацию? Витёк важно хохотнул, посмотрел на меня, медленно перевёл взгляд на Сэнди и снисходительным тоном сказал: — Ладно, не буду вас в говно макать. Здесь все трубы в нишах уложены. Если нигде не прорвало, то только пыль соберём. Но сначала ко мне — в бойлерную. Он тут же шмыгнул в неприметную из-за толстого слоя пыли дверь. Мы последовали за ним. Техник подошёл к равномерно гудящему котлу, что-то покрутил, открыл шаровый кран, затем отошёл в тёмный противоположный угол и долго что-то там натужно проворачивал. Наконец, повернул ко мне довольную физиономию и сказал: — А теперь валим отсюда. Мы горохом высыпали из бойлерной и побежали по коридору. — Сюда! — Витёк открыл плоскую железную дверь без замка и нырнул внутрь. Я последовал за ним и сразу же гулко ударился лбом о проходящую на соответствующей высоте трубу. Прямо как специально её здесь разместили. Помещение оказалось разделено на две части — передняя с потолком около двух метров, и задняя, не выше метра. Вот туда-то ужом и проник наш проводник. Я пропустил Сэнди перед собой, прикрывая дверь, затем устремился следом. На самом деле прохода из ниши не было — его завалили камнями. Мы, упираясь спинами друг в друга, лёжа на влажных от холода трубах долго выковыривали валуны из полуметровой щели. При этом я передавал их назад, Сэнди, чтобы она отбросила камни в сторону, а Витёк всё делал сам, ловко пользуясь своими «телескопическими» руками. Нам повезло. Первые шаги по техническому коридору послышались, когда все уже были на улице, и только я, прикрывая уход, выбирался наружу. Выйдя, собрался было скрыться среди камней возле мусорного ущелья, но наш Сусанин дёрнул меня в противоположную сторону. — Нам в маленький домик надо. — Зачем? — Там генератор и баллоны. Устроим им маленький армагеддец в одной, отдельно взятой, лаборатории. — Подожди, а ты тогда что сделал? — Я только заглушки пооткрывал и предохранители снял. Теперь надо газ напрямую, без редуктора пустить, и тогда тут всем амбец. — Лады, веди, диверсант. Входить в кубик генераторной нам, впрочем, не пришлось. Витёк всё сделал сам, причём очень оперативно, мы лишь осуществляли внешнее охранение. Как оказалось, не зря. Несмотря на темноту, из основного здания нас заметили. Сначала в освещённом окне второго этажа появился тёмный силуэт и почти сразу же вспышка короткой очереди. Я едва успел скрыться за углом здания. Силуэт в окне скрылся. Я вошёл в транс и увидел, как к нему подбегают ещё пятеро, а остальные споро спускаются на первый этаж. Похоже, сейчас будет атака. Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. Научная база. 26 год, 4 месяц 23 число. 00:05 Юраба не спал. Он сидел на нагретой за день каменной вершине и механически то разбирал, то собирал свой хорватский пистолет. Операция по сборке-разборке давно уже не требовала участия сознания, так что голова японца была занята другим — его съедала совесть. После того, как окружающая картина обрела целостность, он винил себя за то, что не пошёл с теми троими. Этот русский гигант, нещадно коверкая английские предложения, всё-таки смог рассказать, чем занимаются в лаборатории, за которой они наблюдали, и даже показал мутацию, которой подвергся сам. С этого всё и началось, когда Огромов, не задумываясь, вытянул руку и сорвал с дерева жёлтый плод, напоминающий хурму. Оторопевший от вида протянувшейся на два метра руки, Юраба тут же попросил повторить, потом долго приставал с объяснениями. Сначала Сергей всячески отказывался, увиливая от ответа. Но когда стемнело, от своего самолёта вернулся Уильям. Оставаться ночью один он побоялся. Ринеру естественно, всё рассказал другу и допрос начался заново. В результате, Огромов поведал всё, что видел сам и знал со слов своего сотрудника. И вот теперь Юраба сидел, глядя на звёздное небо, и думал, что зря он взял имя героя, который решил помочь крестьянам лишь потому, что им плохо. Японец вспоминал сюжет фильма «Великолепная семёрка», и совесть нападала с новой силой. Наконец, после очередного цикла разборки и сборки, он привычно крутнул пистолет на пальце, бодро вскочил на ноги, и сунул оружие в кобуру. — Если я начну, мне придётся убивать, — переиначил он фразу любимого киногероя. После чего подошёл к краю скалы, и не очень ловко, но настойчиво, стал спускаться вниз. — Раба, ты куда? — послышался сонный голос Уильяма. — Не могу сидеть на месте, друг, — Юраба говорил, держась за выступ руками и его голос звучал глухо. — Да что мы можем сделать? — эмоционально воскликнул Траутмен. — Мы с тобой оба не бойцы. — Уильям, там мучат детей. И вдруг я подумал, а что если эти трое не справятся? Тогда и наших с тобой детей, рождённых от любимых женщин, тоже могут украсть и замучить. Превратить в подобие безмозглых обезьян. — Но… — Сейчас помогу, — раздался гулкий голос с жутким русским акцентом. Мимо промелькнуло массивное тело, а через мгновение две сильные руки подхватили Юрабу и плавно опустили на землю. — Эй! Русский! Сними меня тоже, — послышалось со скалы. Через лес шли медленно и осторожно, несмотря на то, что Огромов знал здесь каждую тропинку. Но ночь есть ночь, и там, где ты спокойно и не задумываясь пробегаешь днём, в темноте можно запнуться за ветку, которой при свете вообще не замечал, или вдруг свернуть не туда, из-за иного освещения. Поэтому до камней добирались не меньше часа, но всё-таки дошли без потерь. И, кажется, вовремя. Потому что именно в этот момент из окна второго этажа раздалась короткая, на пять выстрелов, очередь. К удивлению японца, на неё никто не ответил. Он почему-то считал, что каждая перестрелка должна напоминать дуэли — в ответ на один выстрел всегда должен звучать другой. Он некоторое время подождал, но продолжения не последовало. Неужели никого не осталось в живых, подумал Юраба. Как только выстрелы стихли, сзади раздалось многоголосое мычание. Все трое одновременно обернулись. — Это те, кого мы днём побили, — мешая английские слова с русскими, пояснил и так очевидное Огромов. — Вот дерьмо, Раба. Ну и какого чёрта нам с ними делать? — а это уже Уильям. Причём, к удивлению японца, русский после этого вопроса посмотрел так, будто понимал по-английски. Впрочем, поразмыслив, он сообразил, что вопрос Траутмена был настолько уместен, что достаточно лишь уловить интонацию. — Я не знаю. — Ты их застрелишь? Безоружных? Ты же не бандит, Раба. — Прекрати, Уильям. Веди себя как подобает мужчине. Пойдём, проверим, они не отвязались? Уильям несколько секунд колебался, но потом двинулся следом за японцем. Огромов тоже не стал ждать на месте. Всё было в порядке, охранники чинно сидели, опираясь спинами на стволы деревьев. Троица обошла всех и не нашла ничего тревожного. Но Юраба, подумав, обратился к Огромову. — Сергей-сан. Ударь их всех, пожалуйста ещё раз. Так будет спокойнее. В темноте двигающегося под деревьями русского почти не было видно, только через равные промежутки времени раздавались мерные удары, будто ночной набат в отдалённой старинной деревне, где нет денег даже на гонг и приходится бить молотом по деревянному бревну. Наконец, Огромов вернулся. Он даже не запыхался. — Всё О’Кей, — русский показал кольцо из пальцев. — Выглянем. Может, там наша помощь нужна. На территории базы стояла какая-то тревожная тишина. Было тихо не как обычно ночью, а казалось, будто в каждом углу притаились вооружённые солдаты, которые только и ждут твоего движения. Юрабу передёрнуло. — Может, здесь подождём? — нерешительно предложил Уильям. — Нет, — ответил почему-то русский. — давайте пойдём. Он первый сделал шаг сквозь щель в каменной стене, и, сдвинувшись в сторону, тут же растворился в темноте. Всё-таки русские ближе к японцам по духу, чем я думал, промелькнуло в голове у Юрабы. Быть постоянно готовым рискнуть жизнью ради общего дела, это очень похоже и на кодекс Бусидо, и на принципы жизни современной Японии. Вот человек, которому, казалось бы, в лаборатории вообще нечего делать. Более того, он чуть не умер из-за экспериментов этих выродков. Но ведь, вон — пошёл первый. Японцу снова стало стыдно. Он сделал глубокий вдох и протиснулся в проход между камнями. И тут же почувствовал, как чья-то рука хватает его за воротник и тянет в сторону и вниз. — Тихо. Сиди здесь, — старательно выговаривая английские слова сказал Огромов. — В окнах второго этажа охрана. — Я отсюда не попаду. — Я тоже. Надо подходить ближе. Они стреляют по маленькому домику. Может, Гена там? Предложения были корявые, произношение ужасным, но Юраба всё отлично понял.