Даже вполне вероятно. А дальше? – Пойдем со мной, – прервал его размышления Торкель. Они проследовали за кровавыми следами, пока те не поблекли прямо перед лестницей. – Значит, не наверх, – констатировал Торкель и принялся обдумывать возможности. Направо у самого подножия лестницы находился маленький кабинет. Дальше еще две двери. Одна – в ванную комнату с ванной, двойной раковиной и унитазом. Вторая – в комбинированную прачечную-кладовку. Узкое длинное помещение, вдоль стены полки, основательно заполненные всем чем угодно, от садового оборудования до хоккейного снаряжения. Стоящие напротив стиральная и сушильная машины делали комнату еще уже. Через несколько метров комната поворачивала на девяносто градусов и заканчивалась дверью. Торкель потрогал ее. Заперто. Он взялся за ручку и повернул ее. Перед ними распростерся ведущий к лугу газон. Торкель осмотрел дверь. Старая модель, чтобы запереть ее, не требуется ключа. Выходя, достаточно ее захлопнуть. У работавших здесь полицейских не было причин обращать на нее внимание. Торкель и Себастиан вышли на освещенный солнцем двор позади дома. – Ты становишься свидетелем нескольких убийств, – проговорил Торкель. – Ты выбегаешь сюда… – Он покрутился, изучая окрестности. – Куда ты потом направишься? Себастиан подозревал, что вопрос риторический, но все-таки предпочел ответить. – Все реагируют по-разному. – Он прошел несколько шагов по газону, повернулся к лесу. В поле зрения нет никаких строений, предоставляющих естественное укрытие. – Некоторые просто побежали бы прочь отсюда, – продолжил он, поворачиваясь обратно к Торкелю. – Как можно дальше, даже не думая. Другие действовали бы на удивление рационально. – Каким образом? Себастиан посмотрел в сторону закрытой задней двери, представил себе, как она открывается и выскакивает ребенок или женщина. Сразу должно было обдать холодом. – В начале десятого утра было довольно холодно. Остальные сидели в пижамах, и мы знаем, что этот ребенок был босиком. Торкель повернулся к Себастиану. – Он забежал обратно? – Но эта дверь была заперта. Они пошли обратно к главному входу в дом. У самого угла Торкель резко остановился. Газон под водосточным желобом смыло, и осталась рыхлая влажная земля. Отпечаток босой ноги. Влажная почва вздула отпечаток, но Торкель прикинул, что он примерно такого же размера, как следы на крови в кухне. Человек побежал обратно. Ко входу. Торкель увеличил шаг и почти бегом поднялся по лестнице на террасу. В прихожей он остановился и подождал Себастиана. Когда тот подошел, Торкель требовательно протянул к нему руку. Себастиан держал в руках только папку, поэтому он предположил, что Торкелю нужна именно она, и протянул ему папку. Торкель быстро долистал до нужной страницы. – Никакой обуви тридцать пятого или тридцать шестого размера не обнаружили. – Он закрыл папку и обратился к Себастиану. – Значит, ты думаешь, что тот, кто сбежал, забрал верхнюю одежду и обувь? – Похоже на то. – Наверху в ванной стояло пять зубных щеток, и я нашел вот это. Торкель и Себастиан обернулись. Билли стоял в дверях кухни в перчатках и держал в руке красный чемоданчик на колесах. – Он стоял в комнате мальчиков. Торкель подошел к нему. – Ты проверил, что там внутри? – спросил он. Билли кивнул. – В основном одежда. На рост сто сорок шесть. Одежда девочки. Она добралась. За низким забором гора распахивалась, открывая путь прямо в забвение. Каменная пасть, которая поглотит ее. Спрячет ее снаружи точно так же, как она спрятана внутри. Она сидела на корточках за кустами настолько близко к входу, насколько смогла подойти, не рискуя быть обнаруженной, и осматривала открытую поверхность перед пещерой. Никого не видно. Звуков приближающихся людей или машин не слышно. Она встала и как можно быстрее направилась через маленькую покрытую гравием прогалину к забору. На крупной сетке висела прицепленная стальной проволокой изогнутая желтая металлическая табличка с изображением полицейского, поднявшего руку в предупреждающем жесте. Подпись гласила: «Посторонним вход воспрещен. Взрослые несут ответственность за своих детей». Забор был, похоже, установлен для тех, кто был слишком маленьким для того, чтобы прочесть надпись на табличке. Он едва достигал метра в высоту, и кое-где столбы не выдержали и опустились на землю. Перелезть через забор ей не составит труда. Прежде чем отправиться в темноту, она засомневалась. Она проголодается. Она ничего не ела с утра, когда проглотила греческий бутерброд – минус красный лук. Ничего не пила, кроме йогурта. Но как-нибудь образуется. Насколько ей помнилось, в пещерах вода протекает сквозь землю, очищается и капает вниз. Образует подземные озера. С едой она как-нибудь разберется. У нее есть консервы из домика. Ждать дольше не хотелось. Она так близко. Еще несколько метров – и она исчезнет навсегда. Здесь ее никто не достанет. Снаружи и внутри. Девочка поспешила вперед, перелезла через забор и начала целеустремленно спускаться в старую пещеру. И вот она уже скрылась в темноте. – Николь Карлстен. Билли прикрепил к доске в их комнате фотографию, а Ванья тем временем сверилась с лежащими перед ней бумагами. С висящей на стене типичной школьной фотографии им улыбалась темноволосая десятилетняя девочка. – Десять лет, проживает в Стокгольме. Двоюродная сестра мальчиков. – А мы уверены, что это она? – спросил Эрик со своего места у двери. – Нет, не уверены, – ответила Ванья. – Но Турссоны сказали, что она периодически приезжает туда на каникулы. Правда, они не знали, находилась ли она там именно в эту неделю. – А где же ее родители? – поинтересовался Себастиан, вставая и подходя к доске. – Мы уже пытались разыскать ее мать, чтобы сообщить о смерти сестры, но она не отвечала. Я разговаривала с ее начальником в СИДА[6]. Она едет домой из Мали. – Когда она вернется? – спросил Торкель. – Там проблемы с сотовой связью, да и авиакомпании в Мали не слишком пунктуальны, – ответила Ванья. – Так что никто точно не знает. – Я хочу, чтобы она отправилась сюда, как только ее самолет приземлится, – сказал Торкель и тоже встал. Казалось, он, верный своей привычке, собрался было расхаживать взад и вперед, но места не было, поэтому он остался стоять у окна, скрестив руки на груди. – По словам соседей, обычно никаких других детей у Карлстенов не бывало, и если мать этой девочки находится в Африке, это объясняет, почему ее никто не хватился, – заключил он. – Значит, пока будем исходить из того, что это она. Все согласно закивали. – Известно ли нам о девочке еще что-нибудь? – продолжил Торкель, обращаясь к Ванье, которая вновь углубилась в лежащие перед ней бумаги. – Десять лет, как уже сказано, родители в разводе, живет с матерью, отец в Бразилии, с ним, насколько я поняла, контактов не поддерживают или почти не поддерживают. Себастиану показалось, или в ее голосе действительно присутствовали печальные нотки? – По словам ее учителя, для своего возраста она разумная и зрелая девочка. – Ванья собрала бумаги, пожав плечами. – Ей десять лет, поэтому сведений не так уж много. – Мы уверены, что она пропала? Все, даже Себастиан, повернулись к Билли. – Ее могли похитить, – развил он свою мысль. – Убийца ведь мог забрать из прихожей ее куртку и обувь, чтобы мы ее не искали? – Нет, – сказал Себастиан. – Если бы убийца увидел ее, она была бы мертва. – И ты это знаешь? – произнес Билли, сам заметив, что в его голос закралось раздражение. Он уже не впервые сталкивался с тем, что Себастиан его поучал и ставил под сомнение его соображения, но в этом самоуверенном обращении по-прежнему присутствовало нечто несомненно обидное. – Да. – Как ты можешь быть в этом так уверен? – Моя работа – быть уверенным в этом, а я хорошо умею делать свою работу. Их взгляды встретились. Билли стиснул зубы. Против такой аргументации он бессилен. Что бы остальные члены команды ни думали о Себастиане, никто не ставил под сомнение его экспертизу.