Значит, ее найдут. Рано или поздно. То, что он не видел ее, не обязательно означает, что она его не видела. Человек делает то, что до́лжно, даже если порой ему это не нравится. Так говорила его мать. Часто. Например, когда ей приходилось вставать в пять утра, чтобы взяться за одну из своих трех работ; или когда они переехали к ее сестре после того, как их вышвырнул отец; или когда она продолжала работать, несмотря на известие о раке; а еще когда усыпляла его собаку, потому что тетя считала ее опасной, – каждый раз, когда жизнь воздвигала на ее пути препятствия. Человек делает то, что до́лжно. Жизнь несправедлива. Еще одно мудрое изречение матери, из-за которого она никогда даже не пыталась изменить их положение. Он наклонился вперед и, дернув за свисавшую над экраном маленькую цепочку, погасил настольную лампу. Затем откинулся на спинку в темноте. Посмотрел в окно: ночное небо усыпано звездами. Ночь предстоит холодная. Может, она все-таки замерзнет? Он устремил взгляд вдаль. Мысли тоже. Девочка. Если она его видела, почему не пошла в полицию? Ей десять лет. Разве теперь малышам, как только они идут в школу, не внушают, что надо звонить по телефону 112 и идти к Дяде полицейскому? Так куда же она подевалась? Сознательно прячется? Пока он находился в доме, она не издала ни звука. Не подала ни малейшего признака жизни, когда он систематично уничтожал весь ее мирок. Шок или продуманное поведение? Она приходится мальчикам двоюродной сестрой. Явно часто приезжала погостить, но знает окрестности, вероятно, не слишком хорошо. Если она не захотела пойти в полицию, куда же она могла направиться? Он чувствовал, что ответ на вопрос в пределах досягаемости. Нужный фрагмент головоломки лежит перед ним, но он его не видит. Однако ответ существует. Он не сомневался в том, что найдет его. Просто надо занять голову чем-нибудь другим. Так уж она у него устроена. Отодвинуть проблему на задний план, помариновать ее в подкорке, не уделяя ей особенно много внимания. Дать мозгу спокойно поработать. Ответ он найдет, и тогда ему придется снова действовать. Он думал… неверно, он надеялся, что Седер станет последним. Николь Карлстен не имеет к этому никакого отношения. Но человек делает то, что до́лжно. А она должна умереть. Жизнь несправедлива. Билли отодвинул ноутбук в сторону. Сегодня вечером ему больше особенно делать нечего. Он ввел и каталогизировал полученные от Фабиана сведения, обновил компьютерную базу и распечатал то, что собирался рано утром вывесить на стену. Немного поговорил по Скайпу с Мю. Она расспрашивала про расследование, он рассказал о прошедшем дне. «Какой ужас», – произнесла она, услышав о пропавшей девочке. Билли мог только согласиться. Она поинтересовалась, когда, по его мнению, он сможет вернуться домой, он честно ответил, что не знает. Они поговорили о том, как скучают и любят друг друга, и решили опять созвониться завтра. Завтра. Еще один день в лесу, предположил Билли. Он не особенно любил участвовать в поисковых работах. Возможно, ему удастся завтра отпроситься у Торкеля. Если придет вдвое больше людей от «Missing People», то они наверняка справятся без него. Ведь Себастиана же отпустили. Билли посмотрел на часы. Ложиться спать рано, переключать телевизор с канала на канал не хотелось. Он ощущал возбуждение. Был взвинчен. Переодеться и сегодня опять пробежать десять километров? Проветрить голову. Однако он чувствовал, что в лесу получил достаточно свежего воздуха и моциона. Наверняка скучно не только ему. Открыв дверь, она, казалось, почти удивилась его приходу. Он приподнял бутылку вина, после некоторых уговоров раздобытую в ресторане на первом этаже. – Неожиданно, – сказала она, отпив первый глоток холодного напитка. – Что именно? – Что ты пришел с вином. – Мне смертельно скучно, – ответил Билли, пожимая плечами. – И мы давно не… тусили вдвоем. Ванья мысленно улыбнулась. Она не знала никого в возрасте Билли, кто бы употреблял так много молодежных словечек. Их разделяет всего три года, а он кажется во многих отношениях здорово моложе ее. У него есть аккаунты в «Инстаграме», «Твиттере», «Тамблере» – во всех соцсетях, куда она сама никогда не заходит. Не потому что что-то против них имеет. Просто не видит в них смысла. Для себя. На кого ей подписываться, и кто подпишется на нее? Если социальные сети что-нибудь хорошо показывают, так это отсутствие друзей и круга общения. – Как дела у Мю? – спросила она, отпивая еще глоток. Все-таки вечер пятницы. – Хорошо, она полностью поглощена свадьбой. Ванья кивнула. Просто посидеть вот так приятно, она не станет портить вечер, спрашивая, не слишком ли быстро они решили пожениться, или делая какие-либо замечания, которые можно истолковать как поучение. – Когда ты меня с ней познакомишь? – Ты с ней виделась. – Я поздоровалась с ней в вестибюле управления, это не считается. – Приходи как-нибудь к нам домой на ужин. Ванья кивнула. Раз такого случая не представилось за почти десять месяцев, что они вместе, теперь приглашения ждать, пожалуй, едва ли стоило. Но она этого не сказала. Она допила остатки вина и смотрела на Билли, пока он доливал ей. – У тебя усталый вид. – Мне не хватает Урсулы, – признался Билли. – Мне кажется, будто я не совсем справляюсь. Ванью заинтересовало, не преследует ли Билли по-прежнему их давняя ссора. Когда она сказала, что профессионально стоит гораздо выше его. Едва ли. Они ведь все прояснили. Восстановили добрые отношения. Правда, они были не совсем такими, как раньше. Оба это знали. Снова об этом вспоминать не имело смысла. – Ты работаешь потрясающе, – сказала она и положила руку ему на плечо. – Нам всем не хватает Урсулы, но не потому, что ты не умеешь работать. – Спасибо, – отозвался он, слабо улыбаясь ей. Йеннифер ему тоже не хватало. Но этого он не сказал. Йеннифер работала с Госкомиссией во время прошлого расследования, когда все думали, что Ванья уедет в США. Потом из этого ничего не вышло, и для Йеннифер больше не было места в группе. Они с Билли продолжали общаться. С ней Билли было легко и приятно. Она не скрывала, что ищет в профессии полицейского приключений и адреналина. В Сигтуне, где она служила, подобной работы было мало, поэтому они периодически встречались в тире. Она очень любила оружие и стреляла, не мог не признать Билли, лучше него. Правда, у него, в отличие от нее, имелся опыт стрельбы по живым мишеням. По людям. Он стрелял в Эдварда Хинде и Чарльза Седерквиста. И застрелил обоих. Билли хотел бы сказать, что в результате стал бояться дальше применять табельное оружие, но, к сожалению, не мог. Оба раза в теле на несколько дней сохранялось некое ощущение. Приятное ощущение. Оно пугало его. Стреляя вместе с Йеннифер в подвале здания полиции на острове Кунгсхольмен, он периодически ловил себя на том, что вместо черного силуэта на листе картона видит человека. Это усиливало его чувства, учащало пульс и доставляло ему… да, это доставляло ему наслаждение – за неимением более подходящего слова. Этого он рассказать не мог. Никому. Ни Йеннифер, хотя ловил себя на том, что рассказывает ей почти все. Ни даже Мю, которая, несмотря на то, что скоро станет его женой и занимается коучингом и тренингами личностного роста, очень мало знает о его темных сторонах. И точно не Ванье. Возможно, примерно год назад, когда их отношения почти напоминали отношения брата и сестры, такое и было возможно, а теперь уже нет. Что-то в тот раз сломалось, и сколько бы они ни уговаривали себя, что все восстановлено, трещина осталась. Ее место в качестве доверенного лица заняла Йеннифер. – Как дела у твоего отца? – спросил он и понял, что ему это действительно интересно. – Ему пересадили новую почку, и, похоже, теперь все хорошо, но я с ними не вижусь, – честно ответила Ванья, поразившись тому, как мало они за последние месяцы разговаривали. – Но ты опять дружишь с Себастианом. – Это как посмотреть… – О’кей, но ты больше не думаешь, что он хочет испортить тебе жизнь. – Да. Билли присмотрелся к ней. Короткие ответы. Вызвано ли это нежеланием говорить об этом? В таком случае пусть попросит его прекратить. – В больнице ты казалась довольно уверенной. – Знаю, но зачем ему, собственно, этого хотеть? «Чтобы удержать тебя поблизости», – подумал Билли, но промолчал. – Он, конечно, во многих отношениях свинья, – продолжила Ванья. – Но я предпочла ему поверить. – О’кей, надеюсь только, что он тебя опять не разочарует. – Я тоже на это надеюсь. Они замолчали. Она была убеждена, что он думает то же самое. Ведь они говорят о Себастиане Бергмане. Угроза, что он ее опять разочарует, вполне реальна. Билли опустошил стакан и поставил его на ночной столик. – Послушай, я воспользуюсь туалетом… – Конечно. Билли поднялся и пошел в туалет. Вспыхнувшая люминесцентная трубка осветила ванную комнату, полностью идентичную той, что была у него в номере. Он поднял стульчак и расстегнул ширинку. Пока он мочился, его взгляд упал на маленькую стеклянную полочку под зеркалом. В одном из стаканов стояла синяя зубная щетка. Щетка Ваньи. Казалось, будто идея забрать ее родилась именно в этот момент, что удобный случай рождает вора, но так ли это на самом деле? Разве он пришел за этим? Ванья, разумеется, удивится, будет теряться в догадках, как щетка могла исчезнуть, но ей даже в голову не придет, что он заходил в ванную и забрал ее. С какой стати?