Когда они ложились спать, эти предметы находились в гостиной. Он оцепенел. Неужели Николь ночью не спала? Он снова посмотрел на нее. Выглядела она умиротворенной, ничто не указывало на то, что она ночью вставала, сидела в одиночестве на полу и рисовала. Тем не менее, ему в голову приходило только такое развитие событий, единственное логичное объяснение. Себастиан откинул одеяло, свесил ноги с кровати и встал. Прокрался к лежавшему на полу рисунку. И сразу понял, что на нем изображено. Он же видел фотографии с места преступления, из дома Карлстенов. Она видела это в реальности. Карин Карлстен лежит в прихожей в собственной крови. Себастиан поднял лист бумаги. Посмотрел на него. Невероятно сильный в своей простоте рисунок. Точные, но детские штрихи фломастера делают страшное еще ужаснее. Маленькая девочка стоит перед открытой входной дверью. На полу внутри лежит перекошенное тело. Каштановые волосы Карин в море твердо прорисованного красного. Лежащая в его постели девочка отважнее всех, кого Себастиану доводилось встречать за всю свою жизнь. Она решилась встретиться со своими кошмарами в одиночку. Ночью. Когда взрослые предпочли забыть. Предпочли спать. У него зазвонил мобильный. Себастиан подскочил, в два быстрых шага оказался у стола, где тот лежал, и схватил его. Звонила Ванья. Он сбросил звонок, чтобы не разбудить остальных. Он собирался спрятать его – рисунок. Чувствовал, что должен подготовить Марию. Иначе может получиться чересчур эмоционально. Она не настолько готова, как Николь. Телефон зазвонил снова. Ванья никогда не сдается, Себастиан знал это. Он поспешно ответил. – Привет, прости, мне было немного неудобно, – сказал он. – Значит, ты еще не слышал? – Прямо, без приветствий. – Не слышал о чем? – О твоей крайне плохой оценке ситуации. – Голос Ваньи звучал даже несколько враждебно. Себастиан был совершенно не готов к такому тону. И тоже разозлился. – Что? О чем ты, черт возьми, говоришь? – Твоя подружка, с которой ты трахаешься, Малин Окерблад, теперь является одной из наших подозреваемых, – объявила она с той же энергией в голосе. Себастиан попытался понять, что она имеет в виду, но толком не смог. – О чем ты говоришь? – Ее брат одновременно владеет землей в местечке Стурбротен и знал Яна Седера. Понимаешь? Того Седера, которого она выпустила! – Слова вырывались из нее потоком. Себастиан совершенно растерялся. – Это правда? – выдавил он из себя. – Да, Торкель как раз собирается ее допрашивать. – Это звучит как полное безумие. – Конечно. Как тебе это удается? С Эллинор, которая стреляла в Урсулу, ты ведь тоже спал. И с матерью убийцы в Вестеросе, если мне не изменяет память. – Прекрати… – Пожалуй, нам стоит начинать все расследования с того, что ты станешь выбирать себе партнерш для секса, а потом мы будем просто их арестовывать, – продолжила Ванья, явно не собираясь останавливаться. – Это существенно облегчит нам работу. – Да, безумно смешно, ха-ха, но я должен позвонить Торкелю, – нервно ответил Себастиан. – Не думай, что он менее зол на тебя. – Ванья, я должен… – Я могу сообщить тебе, что он скажет, – сурово перебила его Ванья. – Ты должен держаться как можно дальше от Малин, помогать мне здесь, в Стокгольме, и я заеду за тобой через двадцать пять минут. Приготовься. С этим она положила трубку. Себастиан стоял неподвижно, пытаясь разобраться в том, что только что рассказала Ванья. Может ли это быть правдой? Неужели Малин действительно замешана? Неужели ему настолько не повезло? Он посмотрел в сторону спальни. Сообразил, что, наверное, надо поднять Марию до приезда Ваньи. Будет не слишком удачно, если, когда Ванья войдет в квартиру, Мария окажется в его двуспальной кровати. Особенно после этого разговора. Ванью возмущало то, что она больше не в Турсбю. Возможно, это было по-детски, но ее не покидало ощущение, что ее отослали из центра событий. На периферию. Находиться на периферии она ненавидела. Одна мысль о том, что она пропустит допрос Малин Окерблад, ее невероятно злила. Отношение руководителя предварительного следствия возмущало ее с их первой встречи, и ей очень хотелось бы получить шанс основательно ее прижать. Торкель пообещал приложить все усилия, чтобы сделать это за нее, а он профессионал, она знала. Но это все-таки не то же самое, что принимать участие и взять дело в свои руки. Вместе с тем, Ванья сознавала, что все их версии требуют тщательной проверки и что пришла пора предъявить компании «FilboCorps» данные, свидетельствующие о том, что убийства в Турсбю могут быть связаны с планами строительства шахты. А ведь есть еще Стефан Андрен, проживающий в Лондоне, который тоже владеет землей в интересующем их районе. Он прилетает в Стокгольм из Осло вечером и обещал позвонить ей. Но первой на повестке дня значится компания «FilboCorps». Они с Себастианом должны быть там через тридцать минут. Ванья припарковала машину во втором ряду перед домом Себастиана на Грев-Магнигатан, набрала код на входной двери и побежала вверх по лестнице, чтобы забрать коллегу. Она чувствовала, что, пожалуй, слишком сурово разговаривала с ним по телефону, но он здорово облажался. Никто не заставлял его лезть в постель с Окерблад. Он заслужил, чтобы его отругали. Однако она понимала, что если хочет добиться от него пользы, необходимо успокоиться, иначе остаток дня он будет вести себя, словно обиженная примадонна. Толку от этого не будет, а у них много дел. Ванья одним махом преодолела три ступеньки. Позвонила в его дверь. Себастиан открыл быстрее обычного. – Привет, можем ехать в любую минуту, – сказал он, впуская ее в квартиру. Ванья вошла в прихожую. Пахло кофе и тостами. По-домашнему и неожиданно. В конце коридора открылась дверь, и из ванной вышла женщина в халате. Ванья уже собиралась отпустить язвительное замечание, но тут узнала ее. Мария Карлстен. Мать Николь. Из кухни навстречу ей вышла Николь в пижаме. Молочные усы и недоеденный бутерброд в руке. – Что они здесь делают? – прошептала Ванья Себастиану, когда мать и дочь ушли на кухню. Себастиан посмотрел на нее с удивлением, словно она задала странный вопрос. – Они здесь живут. Квартира в Фарсте была скомпрометирована. Мы решили, что это самое надежное место. – Кто это решил? – Торкель и я, так что тебе незачем фантазировать, будто я придумал это сам, – ответил он. В его голосе слышалось нечто оборонительное, было очевидно, что он вовсе не намерен обсуждать, подобает ли этой маленькой семье находиться на его кухне. Ванья опешила. Она представления не имела о том, что мать с дочерью живут у Себастиана. Почему она не в курсе? Торкель не доверяет ей или просто хотел избежать ее возражений? – Мы с Николь тут сделали кое-какие успехи, – продолжил Себастиан, словно прочитав ее мысли. – Спокойная домашняя обстановка пошла на пользу. – Это хорошо, – произнесла Ванья, действительно так думая. Николь у них потенциально единственный свидетель. – Что за успехи? Ты можешь о них рассказать? – Конечно. Себастиан жестом пригласил Ванью в кабинет. Когда они проходили мимо кухни, Ванья бросила туда взгляд. Мама с дочкой, похоже, удобно устроились там и завтракали. Видимо, Себастиан прав. Его квартира больше подходит для десятилетней девочки, которой требуется отдохнуть и обрести покой, чем временное жилье полиции. Оно лишено индивидуальности и уюта. Они вошли в кабинет, и Себастиан закрыл дверь. Потом подошел к забитому книгами стеллажу и достал лежавшую поверх рядов книг пачку бумаг. – Николь нарисовала их вчера. Он принялся медленно показывать Ванье рисунки. По одному. Она увидела девочку в лесу. Себастиан заменил рисунок. – Ты, наверное, помнишь, я говорил, что она движется в обратном направлении. К главному моменту. Так и есть. В Турсбю была картина перед пещерой, потом пещера. Теперь она в лесу. Рисунки оказались очень экспрессивными. Яркие цвета. Ванью сразу поразило то, как талантливо Николь умеет выражать свои впечатления. Детские мазки усиливали ощущение беззащитности. Огромный лес казался действительно угрожающим. Нарисованная маленькая девочка – одинокой. Из рисунка в рисунок Ванья ощущала бегство. – Здесь мы подходим к дому. На краю. Видишь? Ванья кивнула. Он прав. Она узнала тот белый дом. Дом Карлстенов. Себастиан протянул ей последний рисунок. – Это она нарисовала сегодня ночью. Марии я его еще не показывал. Ванья увидела тело с каштановыми волосами, окруженное кровью, и поняла почему. – Значит, она все видела? Себастиан кивнул. Ванья посмотрела на него. Пораженная. – Должна сказать, отличная работа. – Будет больше. – Себастиан подошел к стеллажу и, перевернув рисунки, положил их обратно на книги. – Она еще не закончила. – Надо признать, ты оказался прав. Похоже, хорошо, что она здесь, с тобой, – продолжила Ванья, несколько более примирительным тоном, чем собиралась. Но в данный момент она им даже слегка восхищалась. – Спасибо. – Хотя, когда я их здесь увидела, мне это показалось немного странным. – Понимаю. Я здорово опростоволосился с Малин, – признал Себастиан. Ванья почувствовала, что слегка улыбается. – Мягко говоря. Сейчас Торкель в нее вцепится.