– Значит, когда Карлстенов убили и вы получили в руки это расследование, у вас не зазвонил никакой звоночек, каким-либо образом связывающий произошедшее с братом? – Я уже говорила, что нет. Иначе я бы не взялась за эту работу. Торкель повернулся к ней, впервые с тех пор, как встал и отошел от стола. – Вы хотите, чтобы я в это поверил? – Откровенно говоря, вы можете думать, что хотите, но это правда. – Ладно, тогда я расскажу вам, что думаю. В данный момент. – Торкель вернулся к столу, оперся о него ладонями и наклонился к Малин. – Я думаю, что финансовая ситуация Тумаса стала невыносимой, что он одолжил у старого приятеля-охотника Яна Седера ружье и воспользовался им, чтобы застрелить семью Карлстенов. Малин покачала головой так, словно знала, к чему ведет это рассуждение, но уже сейчас считала его совершенно неправдоподобным. – Тумас боялся того, что Седер скажет нам, у кого находится ружье, – продолжал Торкель. – Вы не знали, насколько велика его ненависть к властям и авторитетам, поэтому отпустили Седера, а Тумас ждал его около дома и застрелил в собачьем загоне. – Абсурд! – воскликнула Малин и не смогла сдержать смешка, который еще лучше показывал ее реакцию на услышанное. – У вас есть хоть какие-нибудь, хоть какие-нибудь доказательства? – У нас теперь новый руководитель предварительного следствия, – ушел от ответа Торкель. – Да, знаю. Эмилио Торрес. – Он, скажем так, чуть более внимателен к нашим просьбам, чем были вы. Нельзя было не заметить, что Торкель наслаждается ситуацией. Ему хотелось думать, что он выше этого, но он был вынужден признаться себе: ему хотелось устроить Малин Окерблад максимум неприятностей. Она привнесла дополнительные трудности в его и без того сложную во всех отношениях жизнь. Он пристально смотрел на нее и дождался, пока она соизволит встретиться с ним взглядом. – Я буду ходатайствовать о вашем задержании и объявлю в розыск вашего брата. Понадобилось некоторое время, чтобы отыскать нужный дом, но под конец это ему удалось. Понадобилась только черно-белая фотография с первой страницы «Экспрессен». И еще время. Времени у него, правда, не было. Он вновь сравнил фотографию из газеты с находящимся перед ним домом. Дом тот самый. В этом он не сомневался. Теперь вопрос только в том, там ли по-прежнему девочка. Существовал большой риск того, что они предпочли снова переместить ее, когда укрытие стало известно. Особенно после его неудачи в больнице. Уж это-то наверняка должно было усилить их бдительность. Он посмотрел на окно третьего этажа. Он просидел в машине на большой парковке уже больше двух часов, не увидев за окном вообще ничего. В отличие от снимка в газете, окно квартиры на третьем этаже было пустым. За ним не мелькало детское лицо. Даже жалюзи не опущены. Это настораживало. Если волнуешься, что тебя обнаружат, их уж всяко следует опустить. Он решил выйти из машины. Это увеличивало риск обнаружения, но ему требовалось что-нибудь предпринять. Подойти ближе. Раздобыть дополнительную информацию. Лежавшее в черной сумке на пассажирском сиденье ружье он решил с собой не брать. Конечно, в том, чтобы выйти вооруженным, имелись преимущества, но минусы перевешивали. Шанс спонтанно встретить девочку невелик, а если его станут обыскивать или, еще хуже, арестуют, то объяснить наличие у него маленького дробовика будет невозможно. Он представления не имел, как именно полиция охраняет девочку, если она еще там. Лучше сначала составить себе общее впечатление. Как всегда. Он вылез из машины и пошел к дому. Достаточно быстро для того, чтобы казалось, будто он знает, куда направляется. Он считал, что человек выглядит менее подозрительно, если не производит впечатления, будто занят поисками. Он подошел к входной двери и уже собирался ее открыть, когда услышал позади себя голос: – Извините? Стоявший сзади человек возник ниоткуда. Наверное, полицейский в штатском, во всяком случае, он не в форме. Какая удача, что ружье осталось в машине. Он обернулся и постарался принять умеренно удивленный вид. Он – самый обычный человек, куда-то направляющийся. Только и всего. Остановившему его парню было лет тридцать. Красная ветровка, вид несколько запыхавшийся. Наверное, это он сидел в припаркованной чуть поодаль машине. – Вы здесь живете? – спросил парень. Он не знал, какой ложью лучше воспользоваться. Избрал самое простое. Дающее выигрыш во времени. – Что вы сказали? – Простите, – продолжил парень в красной куртке. Он казался взволнованным. – Я журналист-фрилансер и пытаюсь сфотографировать кое-кого из этого дома. Но я за целый день ее ни разу не видел. – Кого вы имеете в виду? – Одну маленькую девочку, но я начинаю думать, что они ее, возможно, перевезли. – Извините, кто кого должен был перевезти? – Он отпустил ручку двери и подошел ближе к журналисту. – О ком вы говорите? – продолжил он смелее. Понял, что у него появился шанс узнать больше. – До меня просто дошли слухи. И я решил остаться, чтобы проверить, верны ли они. Простите, что помешал вам. – Журналист двинулся обратно и прошел несколько шагов. Он решил узнать побольше: – Как долго вы здесь пробыли? – С раннего утра, но с меня уже хватит. – Тогда, наверное, дело обстоит именно так, как вы говорите, – любезно ответил он и помахал журналисту рукой. Значит, полиция ее перевезла. Он посчитал, что получил подтверждение. Никаких признаков жизни за целый день. Он зашел в дом и подождал, пока журналист сядет в машину и уедет. Он вернулся к исходной точке. Или даже хуже. Теперь у него нет никаких следов. Девочка может находиться где угодно. Надо искать другой способ решения проблемы. Только что покинувший его парень подкинул ему идею. Если нельзя найти девочку, можно попробовать найти тех, кто ее посещает. Тех, кто нуждается в ней и, возможно, даже печется о ней. Стоя на лестнице, он подумал, помимо матери, еще об одном человеке. О мужчине, которого видел в пещере. Тот же мужчина первым приехал в больницу Турсбю в ту ночь. Он сам видел, когда лежал, прячась в кустах над парковкой, как этот крупный мужчина поскользнулся на входе в больницу. Уже тогда он подумал, что тот, наверное, важен для девочки. Едва ли случайность, что тот мужчина оба раза оказался на месте первым. Насколько он понял, этот мужчина не полицейский, однако входит в команду присланной из Стокгольма Госкомиссии. Это он знал. В пещере мужчина представился девочке как Себастиан. Сколько Себастианов может работать на Госкомиссию? После легкого ланча в Привокзальной гостинице Билли и Йеннифер опять сели в машину и поехали на север, по ведущей в Курраваару дороге, которая, по словам Йеннифер, вполне могла считаться самым красивым, что ей пока доводилось видеть. Билли позвонил Перу Пейоку, который пообещал ждать их, посматривая на дорогу, в течение ближайших двадцати минут, чтобы они не заблудились и им не пришлось бы снова звонить. Поначалу заблудиться было трудно – одна прямая дорога. Добравшись до Курраваары и залива, название которого навигатор Билли не указывал, они повернули налево, немного проехали вдоль берега по Северной дороге, а потом слегка углубились в селение, состоявшее из некоторого количества красных домов, стоявших поодаль друг от друга и от воды, где уже начал ломаться лед. Билли с дрожью отметил, что снежный покров здесь вроде бы толще. В селении жило лишь 300 человек, но, судя по всему, много народу имело поблизости летние домики, из-за чего селение казалось больше. Очутившись к северу от залива, они свернули по второй дороге налево и проехали по ней, до конца. Как только они свернули на участок, в небольшом двухэтажном красном доме открылась дверь, из нее вышел коренастого телосложения мужчина и направился к ним. Он был в кожаной куртке на овечьем меху поверх вязаного свитера, в джинсах и грубых ботинках. Между огромной, но ухоженной бородой и козырьком кепки виднелись только ярко-голубые глаза. Выходя из машины, Билли услышал доносившийся из дома собачий лай. Охотничьи собаки, предположил он. Он легко мог представить себе шедшего им навстречу мужчину с ружьем на плече. – Пер Пейок, добро пожаловать в Курраваару, – подойдя и протягивая руку, произнес мужчина с ярко выраженным местным говором. – Найти, как я понимаю, удалось легко. Билли и Йеннифер представились, и когда Йеннифер сказала хозяину, каким красивым ей показалось его селение, Билли ожидал, что их пригласят в дом, в тепло, но Пер указал на стоявший чуть поодаль красный «Рендж Ровер». – Давайте проедемся к шахте, чтобы вы смогли на нее посмотреть. – Конечно, обязательно, – ответила Йеннифер так, будто ей предстоит приключение. Билли мог только восхититься ее неугасимым энтузиазмом. – Возьмем мою машину, думаю, добраться на ней будет легче, – сказал Пер, и Билли готов был поклясться, что увидел насмешливую улыбочку, когда тот, прежде чем направиться к «Рендж Роверу», бросил беглый взгляд на маленький «Ситроен» перед домом. Они отправились в путь. Билли на пассажирском сиденье спереди, Йеннифер сзади. В салоне вскоре стало приятно и тепло. – Матти бился с этими мерзавцами всю дорогу, – рассказывал Пер, уверенно ведя машину по маленьким и по-прежнему заснеженным дорогам. – Начиная с того момента, как впервые услышал об их планах, до… до своего исчезновения. – Но у «FilboCorps» есть договор на покупку земли, – возразила Йеннифер с заднего сиденья. Пер Пейок фыркнул, показывая этим, чего, по его мнению, стоит договор, и кроме того, изрядно забрызгивая слюной стекло. – Они добывают то, что им нужно. – А вы заявили об исчезновении брата в полицию? – спросил Билли, хотя уже знал ответ. – Естественно. – Что они предприняли? – Ни черта. Компания помахала бумагой, о которой вы говорите, и тогда они просто на все наплевали. Сказали, что Матти, наверное, взял деньги и смылся. – Пер снова фыркнул, и Билли впервые задумался о целесообразности дворников с внутренней стороны. – Но в их ведомости выплат, видимо, присутствует «дядюшка в синем», как и каждый чертов коррумпированный политик, давший им разрешение здесь копать. – Пер отвлекся от дороги и повернулся к Билли. – Компания рассчитывает в ближайшие двадцать лет заработать почти пятьсот миллиардов, так что они могут позволить себе покупать все, что им требуется. Он свернул на более крупную и явно относительно новую дорогу, проехал еще несколько километров, опять повернул на небольшую дорогу, которая сразу начала довольно резко подниматься вверх. Вскоре то, по чему они ехали, уже нельзя было назвать дорогой, и подъем стал круче. – Ближе этого нам не подъехать, – сказал Пер, останавливаясь на вершине. Через несколько секунд Йеннифер и Билли уже стояли, глядя вниз на долину, почти полностью состоявшую из огромной черной дыры, рудника, – но с того места, где стоял Билли, это больше походило на громадный гравийный карьер. На гигантскую рану посреди идиллического пейзажа. – Три километра в длину, километр в ширину и триста девяносто метров глубиной, – сообщил Пер, хотя ни Билли, ни Йеннифер его не спрашивали. – Что здесь добывают? – Медь. Каждый год добывают более пятнадцати миллионов тонн руды, но существуют планы увеличить производство больше чем вдвое. Пятнадцать миллионов тонн. Йеннифер не могла даже представить себе, сколько это. Как вообще добывают такую массу из одной дыры в земле? – Они работают круглые сутки, весь год, – сказал Пер, словно прочитав ее мысли, и показал на подъезжающий внизу под погрузку грузовик. – Уходит четыреста литров дизеля в час только для того, чтобы отвезти руду до дробилки. – Он указал на здание, расположенное в долине значительно дальше. – Оттуда раздробленная руда направляется по конвейерам к обогатительной установке, но этого отсюда не видно.