– Это зверушка такая, – начинаю неуверенно. – Вроде оленя, – подхватывает Марк. – Только не олень! – добивает Игнат. И мы ржем дружным хором. Танюха оглядывает нас с неодобрением: – Вам бы все поржать, шалопаи. Шли бы, вон, молодежь поучили в шахматы рубиться или в карты бы сыграли. Можно и в «Квартет». – Из этой молодежи учить в шахматы надо только Машкину Селу. Айка непоседа, а Ник кого хочешь тут быстро уделает. С ним батя только начал заниматься, а там уже мини-Карпов такой, хоба! Иван поднимается с дивана и определяет: – Огнище, а ну-ка, идем, боец, продемонстрируешь. Ник смотрит на меня вопросительно и кивает на двух юных белочек. Первой соображает, что делать, Гоха и призывает сестру на колени. Перекусить. Селена устраивается рядом и на некоторое время воцаряется условная тишина. Пока хрустят на молочных зубах орехи, вафли и козинаки. Бриллиантик слегка утомилась тусить с младшей, но Айка сейчас у них, как старая бабушка: «А куда её денешь?». Тётя Лей все время в Центре реабилитационном занята, новый отец их – мент, его вообще дома не бывает. А тут и под присмотром, и весело, и люди проверенные, свои: за все эти годы вместе тысячу раз встречались, все друг друга знают. Агата, опять же, из Новгорода приехала, потрындят. Машенька тоже девицу свою приволокла: Айка с Селеной хоть и были Ника нашего помладше, но росли в куда более гармоничных условиях, так что в плане получения опыта «базового доверия к миру» подходили ему на все сто процентов. Да, и девчонки они занятные, а наш, ну, такое – зверёк не очень социальный. Когда дома да в безопасности, да я рядом – он ещё ничего, туда-сюда годится, ладит как-то с людьми, но на свободном выпасе ни-ни. Маугли натуральный или Тарзан. Пока парни все ненадолго разбрелись по интересам, а мелкие хомячили, активные и хозяйственные девчонки быстренько освежили стол и накрыли чай. Мне из моего угла комнаты занятно было наблюдать, как Марк пытается поймать Гоху: то с посудой помочь, то за руку подержать, то в дверях приобнять. Бриллиантик упирается, сверкает глазами, лапкой машет. Такие они смешные. Плюю в сторону – не спугнуть бы долгожданное чудо. Сердце ноет. Игнат все лезет к Агате. Та высокомерно фырчит, видно, что он ее не цепляет. Для него это позор и провал, вот и настаивает. Но нам-то уже все ясно. Первая Маша сообразила, поэтому-то так ехидно и хихикала. И хорошо, что Гатка приехала, я под видом помощи страдающим зарядил ее в Новгороде метнуться на разведку к Ладе, раз уж мечта моя там обитает. Так же она сказала Марку, когда меня искала? В Новгороде у Бенедикта жила мать когда-то. Помню, мы зимой одиннадцатого класса с батей по дороге в Москву туда подарки завозили. У меня и адрес сохранился. Ничего, прогуляется Агатка после работы, не помрет. Там у них все рядом. А позже, когда Игнат с Агатой уходили вместе, мы душевно так поугорали. Он её обнял, морда довольная, из двери выводит и говорит: – Ну что, детка, куда? К тебе или ко мне? Гатка повернулась, оглядела его с ног до головы, и уточнила: – Ко мне? В Великий Новгород? Уж отшила, так отшила. Страшная женщина у тети Нины выросла. Глава 36 Лада Боже, благослови эту святую женщину. Правду говорят: стоит только решить что-то и все – появляется путь, господь прямо не просто дорожку постелил, он даже указателей натыкал и под каждым кустом мешок с гуманитарной помощью положил. Время, что мы с Лизой провели в больнице – каждая со своим, но в целом – рядом, пошло на пользу моим мозгам, иначе не скажешь. Я не стала посыпать голову пеплом, хотя не просто хотелось, а прямо надо было. Нет, я в столбик выписала плюсы и минусы своей жизни, а потом также разобрала свой брак. Знатно э-э-э изумилась. Ну, дура я, тут сомнений нет. Но, может, не все для меня потеряно? Вдруг я еще успеваю и в себя прийти, и что-то в жизни исправить? Вот тогда-то я и решила позвонить Маргарите Анатольевне. А оттуда на меня высыпалось такое, чего я не ожидала, но и была в итоге бесконечно благодарна. Все же голова у профессоров варит быстрее и как-то иначе, видимо, устроена. Поэтому вскоре обалдевшая я, с Лизочкой в охапке уже мчалась в кризисный центр для женщин-жертв домашнего насилия «Милосердие». И нет, стыдно мне не было. Пусть хоть кто узнает! Это не я виновата, что муж меня бил, а он. Он – насильник, тиран, деспот и модное нынче определение – абьюзер. Ему может быть стыдно, мне стыдиться нечего. Я виновата лишь в том, что терпела и не ушла, как только он в первый раз поднял на меня руку. Но воспитание, оно такое, да. А вот сейчас у меня есть шанс изменить свою жизнь, и я это сделаю. Обязательно. Я не одна, у меня есть дочь. А еще рядом внезапно оказываются неравнодушные люди. И матушка Руслана, и ее подруга, которая встретила у ворот, оформила документы и устроила нас с дочерью очень быстро. Мини-экскурсия, совмещенная с озвучиванием правил пребывания и я не верю, но мы будто бы в раю. – Месяц вы совершенно спокойно можете у нас находиться. Прийти в себя, поговорить с юристом и психологом – вон висит на стенде расписание их приема. Да и Ритуля вернется из своей поездки, даст бог. – Я очень благодарна вам, Лейла Джанибековна, и кончено, Маргарите Анатольевне. – Ой-бай, бросай эту вежливую мишуру. Русик нам не чужой, так что для его благополучия мы всегда готовы взбодриться и поддержать. – Я так виновата… – Прекращай себя обвинять. Прими с достоинством свой опыт. Признай его. И опираясь на него, выстраивай себе дальнейшую жизненную программу. О как. Сразу план действий практически. Вот так все и закрутилось. Я позвонила в Новгород нашей медсестре, уведомила, что мы ждем средства на операцию, и пока будем наблюдаться в Петербурге. После этого уточнила у юриста, что мне нужно сделать для разрешения ситуации с мужем, кроме того, что я написала заявление и приложила документы из больницы. Подала на развод через «Госуслуги» – честь и хвала прогрессу. Связалась с тетушкой, обрисовала в целом ситуацию, согласилась слегка подвинуться в цене квартиры, для ускорения, так сказать, процесса продажи. И сходила на две беседы с психологом. Пытаясь ответить на вопрос: «Что для вас главное в отношениях?», ляпнула: – Безопасность. И зарыдала. Не было ее никогда у меня в браке. Даже постоянно проживая со свекровью в другом городе и видя мужа по выходным, я не чувствовала себя защищенной. С тех пор как я вышла замуж, я никогда не была в безопасности. Тогда зачем? Зачем это все? Годы мук, унижений и страданий. Ночи, полные страхов и вечного ожидания боли – к чему они все были? Описывая Маргариту Анатольевну, как моего кумира, неожиданно сформулировала: – Я восхищаюсь ее решительностью и смелостью. Тем, что она пошла поперек требований семьи и родственников, наплевала на общественное мнение, отстояла право оставить сына с собой и развелась. – Что для вас развод? – Это стыд, ужас и позор! У нас в семье это не принято, это недопустимо и невозможно. Тем более что мой муж – старше, умнее, опытнее и вообще состоявшаяся успешная личность, а я так – ни в профессии ничего не достигла, да и ребенка родила с отклонениями. Я неполноценная. И тут меня накрыло. Я выла, тряслась и рыдала. Заикалась и давилась слезами. То есть переживала в кабинете Лейлы Джанибековны дикую, уродливую затяжную истерику. Когда меня общими усилиями успокоили и привели в относительный порядок, мне даже стыдно не было – просто сил на это не осталось. Я прожила столько лет, как глубоко в душе всегда мной презираемые слабые женщины-терпилы при мужьях алкоголиках и наркоманах. Но на этом все. Я должна освободиться от своих извращенных семейных отношений. У нас нет и не было любви, потому что, по мнению одного римского императора и великого полководца: «Когда любит один – назови это как хочешь: рабство, привязанность, уважение… но это не любовь – любовь всегда взаимность!» А обществом привитое понимание «так положено» и «все так живут» – да к черту это уродское мнение тех, кого не спрашивали! Мне нужно вылечить дочь, найти работу и начать закрывать долги. Слишком уж я была неправа, много боли причинила тем, кто ее не заслуживал. Прямо сейчас мне есть чем заняться и есть к чему стремиться. Что же, я, как историк, помню и еще одно прекрасное латинское выражение: Ad rem [1]!