– Удивился. Не поверил. Отец не мог так поступить, – Рус собран, краток, насторожен. Это работает приобретенное в «горячих точках» чутье. Горжусь сыном очень. В ответ на лаконичное высказывание последовал очередной откровенный наезд: – Какой же он вам отец, если вы урожденный Руслан Александрович Миронов? Здесь мы знатно обалдели. Оказывается, успели уже совсем забыть этот факт. Но поводов офи… изумляться нам сегодня предоставлялось более чем достаточно: – Кстати, расскажите, каково это – быть предателем? Сначала предавшим родителей, а затем и Родину. Или вас не за это уволили? После такого поворота на лице Руса отразился явный переизбыток эмоций. Показалось на мгновение, будто он сейчас вскочит и перевернет на негодяя стол, а потом еще и пару раз кулаком поправит «врагу» прикус. Но сын, презрительно скривившись, неожиданно выплюнул: – Что это за дилетантская провокация? Что за «наезды из песочницы»? Еще и кавычки пальцами обозначил. Ох, какой приятный сюрприз: Рус мыслит сначала, а не как обычно. Ну, ежки-плошки, повезло мне, что муж был еще в состоянии соображать здраво. Вздрогнул, головой тряхнул и с любопытством уставился на нашего взрывного ребенка, и, конечно же, благородно решил поддержать сына. Правда, в своей манере. Сложив из пальцев некую неведомую мне конструкцию и дождавшись кивка от Руса, развернулся к следователю: – Если продолжишь в том же духе, то я устрою тебе и превышение служебных полномочий, и преднамеренное оскорбление свидетеля. А уж урона чести и достоинству обеспечу выше крыши. Сокольничий хмыкнул, а затем скривился. Понятно, мужики перешли на позиционное противостояние: кто кого передавит. Я и такое не люблю. Так что надо разводить их: – Владлен Изосимович, если на сегодня, в первом приближении, нашу беседу можно считать завершенной, то мы, пожалуй, пойдем. Никто из нас город в ближайшее время покидать не планирует, так что будет нужно – приглашайте. Возможно, мне и показалось, но вздохнул следователь с облегчением. И на часы поглядел. Снова. К чему бы это? Как бы то ни было, я решила не засиживаться. Семья не возражала, поэтому мы поспешили удалиться. Когда кипящие злостью и негодованием мужчины, вывели меня из кабинета, в коридоре, кроме недовольного Степана Тимофеевича, нас ожидал пренеприятнейший сюрприз. Навстречу нам двигалось семейство Ланских вместе с Диной Робертовной. Твою молекулу, вот только я успела подумать про сложных мужниных родственников, а они тут как тут. Да, на ловца, как говорится, но уж больно внезапно. И не очень удачно: что Влад, что Рус сейчас максимально не в духе. Как только мы все встретились в непосредственной близости от кабинета следователя, вместо формального проявления вежливости, нам прилетел откровенный наезд на Влада из серии: «Какой неблагодарный! Мы тебя поили, кормили, растили, а ты?». – Володенька, как тебе не стыдно? Вот что ты за сын такой? В гости к родителям не приезжаешь, Анечке с диссертацией не помог совсем, да даже квартиру твоя сестра вынуждена снимать сама! Мы столько сил на твое воспитание положили, так старались, все для тебя делали, а ты? Вытаращились на них синхронно всем семейством. Это что, пардоньте, сейчас такое было? Те, кто до семи лет постоянно внушали ребенку, что он подкидыш, врачебная ошибка, пригретый из жалости ублюдок, на преференции и внимание рассчитывают? Мир сошел с ума? Влад молчал, сжав зубы. А я-то думала, что дно абсурда в нашей жизни было достигнуто вместе с клофелиновым кофе от сестры. Ан нет. В этот момент в него явно постучали: – Ты – ученый с мировым именем. Ты должен соответствовать своему высокому званию во всех сферах жизни и не позорить фамилию недостойным браком. Да, вот совсем мне не жаль, что свекровь-номер-два никогда не удастся узнать поближе. Потому что, ежки-плошки, а не пошла бы она? А? Глава 50 Маргарита Пока Руслан и Влад, вытаращив глаза и раскрыв рты, пытаются обработать входящую информацию, а я кошусь на усмехающегося Степана и тихо возникшего за его спиной Владлена Изосимовича с телефоном в руках, цирк имени Ланских продолжает свое выступление. Теперь солирует патриарх семейства: – Ты должен понимать: жена тебе категорически не подходит. Вот, послушай сестру… Анечка давно все разузнала… Влад вздрагивает, оборачивается ко мне, горько усмехается, а потом делает шаг вперед и окончательно перекрывает мне обзор: – А сестру ли? Я отлично помню вашу позицию. С детства. Так что ДНК-тест делаем. Сейчас. Иначе слушать не буду никого из вас. Никогда. Ступор нападает на всех. Ланские просто обалдели от предложения, а мы с Русом не верим своим ушам. Влад мрачно добавляет: – Пора закрыть гештальт, потому что даже просто жить становится опасно. Вот это номер. Какие формулировки. Что-то там, в гениальных мозгах, сдвинулось, похоже. Слегка пришедшая в себя матушка Владимира Львовича с видом оскорбленной невинности презрительно цедит: – Если это вправит тебе мозги, и ты, наконец, поймёшь, кто твоя настоящая семья, то мы согласны. Недоуменно переглядываемся с Русом: они вообще на что рассчитывают с такими вводными? Если всегда он был «подменыш», а сейчас вдруг «сделаем тест»? Или они с самого начала, таким образом, просто ему психику ломали? И не только психику. Как я помнила из его исповеди, до бабушки его довезли еле живого с запущенной свинкой, в горячке. Плачевные последствия нам всем известны. Пресвятые Просветители, я тогда за эксперименты над ребенком их сама угроблю, уродов. – Вы говорите, что она моя сестра, – голос Влада звучит глухо и надтреснуто. Я понимаю, как ему больно. Те глубинные страхи, от которых он бежал всю жизнь, сейчас здесь. «Полжизни я боялся, что родители вернутся и заберут меня у бабушки», – сказал мне когда-то муж. Он и в армию после ее смерти пошел, чтобы быть от них подальше и под защитой Устава. Сейчас я не могу ничего сделать – это только его битва. Поэтому лишь слегка касаюсь ладонью напряженной спины мужа. Просто легонько дотрагиваюсь. Рус выдвигается вперед и становится рядом с Владом. Плечи их смыкаются, и муж вскидывает опущенную до этого голову: – Сестра? Нет. Кто она после всего, что сделала со мной?