Тут же начинаю беспокоиться. Положила мало сахара? Попались плохие вишни? Недостаточно насыщенный? Или, наоборот, чересчур? — Я просил сливовый компот, — говорит он похоронным голосом. — Неужели ты настолько тупая, что даже не можешь запомнить, какой компот я просил? Нервно сглатываю, мысленно воскрешаю в памяти присланные мне сегодня в мессенджер инструкции по поводу ужина. Он указал вишневый компот! Я помню, еще расстроилась по этому поводу. Осенью какие вишни? Пришлось покупать заморозку, а Антон любит напитки из свежих фруктов. — Но ты просил вишневый… Я сейчас проверю твое сообщение, по-моему… — Ты будешь со мной спорить? — перебивает он и буравит меня строгим взглядом. Тут-то мне делается совсем нехорошо. Незаметно даже для самой себя пригибаю голову, готовлюсь к разносу. — Пока я вкалываю на работе, — громогласно начинает он, — у тебя лишь одна задача — держать дом в чистоте и готовить ужин. Но ты даже с этим не справляешься. Что мне с тобой делать… Ну почему, почему он подмечает одни лишь недочеты? Я и близко не идеальная хозяйка, я это точно знаю. Но мог бы он хоть один единственный раз заметить мои старания? Я ведь полдня на этот ужин убила! Вижу, как его рука тянется к тарелке с хлебом, хотя рядом с ним на салфетке лежит кусок. Он собирается швырнуть тарелку в меня? Потираю плечо, на котором еще не зажил синяк после прошлого раза, когда я умудрилась взбесить мужа. — Прости меня, Антон, я постараюсь быть внимательнее… — шепчу чуть не плача. Наблюдаю за тем, как его рука возвращается назад, выдыхаю. — Цени, какой я терпеливый… — цедит он и сам наливает себе еще компота. Ценю. Молча. С виноватым видом. Наблюдаю за тем, как муж выпивает очередной стакан, третий, кажется. Режет стейк, кладет в рот. С удовольствием жует, ест с аппетитом. Зато у меня аппетит пропадает напрочь. Во все глаза слежу за тем, как его взгляд соловеет, веки будто тяжелеют. — Что-то я устал… — тянет Антон. — Переработал, наверное… Он кладет по обеим сторонам тарелки столовые приборы, а потом вдруг падает лицом прямо в стейк. Замираю на месте, разглядывая его голову, покоящуюся на тарелке. Считаю до шестидесяти. Минута — нормальное время, чтобы убедиться, что не подскочит, так? Дольше не выдерживаю, подхожу к нему близко-близко, убеждаюсь — спит. Еще бы ему не спать. Я растолкла в его компот столько снотворного, что усыпит и слона. Это его не убьет, хотя жаль. Но проспит Антон долго, если повезет, больше суток. Убеждаю себя уйти по-тихому. Просто развернуться и уйти. Сумка уже собрана, деньги из мужниной заначки украдены, документы сложены. Да вот какая засада — по-тихому никак не могу. Стою над ним вдруг начинаю кричать: — Козел ты, Горцев! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу… А потом беру сотейник с красным соусом, густо пахнущий чесноком и кинзой, и выливаю содержимое Антону на голову. Правой щекой он лежит на стейке, а левая вся в соусе. Красота! Хватаю тарелку с салатом и вываливаю содержимое на Антона. — Вот тебе, свинья! Обожрись! Теперь голову мужа украшают ломтики помидоров, листья салата. Мне смешно и жутко смотреть открывшуюся передо мной нелепую картину. Это сделала я? Правда? Страшно представить, как он будет зол, когда проснется. Ну, после такого мне точно пора бежать. Глава 2. Побег Мира Прежде чем уйти из дома, быстро переодеваюсь. На улице противный осенний дождь, да и путь мой лежит в далекую холодную столицу, поэтому натягиваю джинсы, толстовку и теплую куртку. Стягиваю волосы в хвост, прячу под шапку. Несмотря на то что на улице стремительно темнеет, напяливаю на лицо здоровенные солнцезащитные очки. Крашу губы чересчур яркой, совершенно неподходящей мне помадой. Вытаскиваю из шкафа заранее приготовленный рюкзак и выхожу из дома. А что? Яркая помада и очки — нормальный способ маскировки. Люди запомнят лишь их, а остальные детали моей внешности не отложатся у них в памяти. Это я так надеюсь, конечно. Мне надо, чтобы меня узнали как можно меньше людей, еще лучше — никто. На вокзал не иду. У нас городок хоть и маленький, а все же камеры там есть. Не так давно я лично это проверила. Висят себе незаметно на самом верху и снимают кого ни попадя. Мне оно не надо. Не хочу, чтобы дружок моего мужа, наш местный участковый, тут же доложил ему, куда я уехала. Останавливаю маршрутку, которая едет в Краснодар. Мне везет — в салоне пара свободных мест, меня берут. Оттуда планирую рвануть на поезде в Москву. Антон, при желании, сможет легко меня вычислить по билетам на поезд. Но вряд ли он подумает, что я решилась на такой шаг. Скорей всего, будет искать меня в городе. Так что пара дней в запасе у меня есть точно, а дальше разберусь. Москва — нормальный вариант. В который раз себя в этом убеждаю. Мне чем дальше от Антона, тем лучше. Это тут он кум королю, сват министру. Думает раз работает в администрации города, значит ему все можно. А в Москве он — ноль без палочки. Если вдруг даже отыщет меня там, что вряд ли, пусть только попробует еще хоть раз ударить! Я в полицию позвоню. И в той полиции никаких его дружков не будет. Я твердо решила — обратно ни ногой. По прибытии в столицу сразу подам на развод. Детей у нас нет, делить имущество я не хочу, пусть им удавится. Так что нас разведут за месяц, я узнавала в интернете. А там как-нибудь устроюсь. Душу греет наличка, которую я сняла с карточки Антона. Секретного счета, о котором, как он думал, я не знала. Да вот только если ты относишься к жене как к мебели, это не значит, что она и вправду становится мебелью. У меня отличный слух и зрение. Подметила, как он прятал эту карту в бумажник, а ПИН-код у него на всех картах один и тот же — чтобы не забыть. Пятьдесят тысяч деревянных. Кому-то покажется не ахти каким богатством, но как по мне — состояние. Больше снимать не решилась, побоялась, что, если возьму слишком много, Антон станет искать меня из-за этих денег. А так ему сами поиски дороже выйдут — бессмысленно. Сниму квартиру, как-то устроюсь, сразу начну искать работу. Москва большая, наверняка там найдется местечко для маленькой меня. Хочу затеряться там и больше никогда-никогда не видеть рожу мужа. Теперь уже бывшего, надеюсь. От воспоминаний о сегодняшнем вечере меня до сих пор лихорадит. Не верю, что решилась на подобное. Перед глазами до сих пор стоит физиономия Антона, перемазанная красным соусом. Прижимаюсь щекой к холодному мокрому стеклу маршрутки, смотрю на дождь за окном и еле сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. На самом деле мне жутко страшно ехать в чужой город, где я никого не знаю. В полную неизвестность. Но либо так, либо извольте, гражданка Мышкина, продолжать носить фамилию господина Горцева и терпеть его выходки, пока не помрете или не прибьет. Тут как повезет, и непонятно, что хуже. А как все начиналось — это же уму непостижимо! Я познакомилась с Антоном, когда училась в одиннадцатом классе. Он на десять лет старше. При первой встрече показался мне очень взрослым. Но отчего-то я ему понравилась, хотя я среди подружек была самой серенькой. Он позвал на свидание. Красиво так, с цветами. Я тогда очень испугалась, что папа будет ругаться, и отказала ему. Антон на этом не успокоился. Пошел прямиком к моему отцу и попросил разрешения ухаживать. Настаивал на том, что все будет безо всяких глупостей, что ему нужна хорошая девочка, неизбалованная. Такая, как я. Меня очень удивило, что отец согласился. Он оказался даже рад! «Может, хоть пристроим тебя замуж за приличного человека. Ты знаешь, чей это сын? Самого Горцева, зама мэра. Такие деньжищи мужик заколачивает…» Помню, мне очень польстило, что Антон проявил настойчивость. Подумала — вот оно, истинное чувство, дождалась. Ведь опыта в любовных делах у меня не было. А как красиво ухаживал, это же умереть не встать! Почти каждый день цветы, шоколадки. Я в жизни столько шоколада не ела, сколько в последние полгода, пока училась в школе. Подруги обзавидовались. Говорили, я буду последней дурой, если не выйду за Горцева.