Прессинг последних дней вдруг ложится на плечи разом, а злость и разочарование раздирают изнутри. Бездумно взмахиваю рукой, и кружка с чаем, оставленная Мирославой на столе, летит в сторону и с громким дзиньканьем разбивается о противоположную стену. Сам не понимаю, зачем это сделал. Мне не свойственно такое проявление эмоций. В луже чая блестят осколки, а воздух электризуется от моей злости. — Меня задолбало, что ты от меня бегаешь! — рычу с безумным выражением на лице. И тут глаза Мирославы начинают влажнеть. Секунду назад она стояла вся такая смелая и решительная, к спору готовая, и вдруг ни с того ни с сего передо мной испуганный котенок. — Пожалуйста, не надо… — пищит она, громко всхлипывая. — Не надо что? — развожу руками. Замечаю, как у нее дрожат губы. Я так сильно ее напугал? Она подумала, я ее ударю, что ли? — Мира, девочка моя, — подаюсь к ней. А она пятится и упирается спиной в кирпичную стену. — Не трогай меня… — шепчет, выставив вперед ладони. — Тихо, тихо… — шепчу максимально ласково. Шагаю к Мирославе и через долю секунды оказываюсь рядом, готовый в любую секунду ее обнять. — Не надо меня бояться, — говорю ей — Я понимаю, ты меня плохо знаешь, поэтому до конца не доверяешь. Но я обещаю, что ничего плохого тебе не сделаю. Никогда! Если хочешь знать, я за всю жизнь ни разу женщину не ударил… А она вдруг начинает меня отпихивать и, кажется, совершенно теряет контроль над собой. — Ты уже сделал! — стонет с надрывом. От ее слов меня прошивает беспокойство. Много ли надо, чтобы сделать женщине больно? Нет, совсем нет. — Когда? Как? Объясни мне! — Ты хотел забрать моего ребенка! — почти кричит Мирослава. — Я для тебя как стельная корова! Захотел — взял мою яйцеклетку, захотел — забрал моего же ребенка… Я для тебя не человек! Что творится в голове у этой женщины? Искренне не понимаю. Снова жужжит треклятый будильник. Переставляю его уже на автомате прямо в кармане. Подаюсь к Мирославе, наклоняюсь, чтобы наши лица были на одном уровне. Говорю, глядя прямо в глаза: — Конечно же, ты человек! Извини меня за тот случай с твоей яйцеклеткой… Поверь, я не думал, что это будет иметь для тебя такое уж большое значение. Считал, что раз ты легко рассталась с первым ребенком, это не будет проблемой. Я не думал, что этим сделаю тебе больно. Я сделал это, потому что не хотел, чтобы малыш унаследовал проблемы со здоровьем, которыми страдает Анжела. Но знаешь… Если бы можно было вернуть время вспять, я бы сделал все ровно так же! — Зачем? — охает она. — Потому что я хочу иметь ребенка с тобой… Быть с тобой! У меня к тебе… — не знаю, как сказать. — Чувства у меня к тебе, в общем! Вот… Глаза Мирославы вдруг увеличиваются еще больше: — Какие такие чувства? Вроде бы простой вопрос, но как же сложно на него ответить. Протягиваю к ней руку, осторожно глажу по щеке внешней стороной пальцев, а потом наконец ее обнимаю. И, о чудо, Мирослава не отстраняется. — Ты привлекаешь меня, — говорю на выдохе. — Привлекаю? — она спрашивает так, будто все еще не понимает. Я жадно осматриваю ее красивое личико. — В тебе все такое идеальное… — выдаю еще одно признание. — Изгиб бровей. Форма губ, глаза… Я вечно готов на тебя смотреть. Ты обалденно симметричная… — Симметричная, значит… — вздыхает она. — Помнишь, ты рассказывала мне про нормальную семью? — спрашиваю максимально нежным голосом. — Какую семью? — не понимает она. — Ну, ту, где люди друг друга любят, относятся с пониманием, где все от чистого сердца, помнишь? — Да, — кивает она. — Давай попробуем! — предлагаю ей. — Я вижу, что ты меня не любишь. Но может быть, это чувство проснется? Я буду терпеливым… Если не хочешь ложиться со мной в койку, не надо. Давай просто пообщаемся, узнаем друг друга получше. Может быть, ты разглядишь во мне какие-то положительные качества. У нас же вроде бы получалось нормально общаться раньше, так? Кстати, я уже подал на развод, и как только он случится, я хочу сделать тебе предложение. Предупреждаю сразу, у меня очень серьезные намерения… — Ты хочешь на мне жениться? — охает Мирослава. — Да, очень хочу, — киваю с чувством. — Если ты меня хоть немного полюбишь… Видно, Мирослава не ожидала всего, что я только что свалил на ее голову. Радует, что она уже не всхлипывает, и в глазах больше ни слезинки. Однако почти сразу из ее уст раздается очень неудобный вопрос: — А что случится, если не полюблю? Я не знаю, как на него ответить. — Что тогда будет с ребенком? — тут же начинает беспокоиться Мирослава. — Будем воспитывать вместе… Есть же вроде совместная опека, так? — пожимаю плечами. — То есть в любом случае не станешь его забирать? — уточняет Мирослава, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Не стану. Вижу ее сомнения, пожимаю плечами и говорю очевидные, казалось бы, вещи: — Ты же его мама… Если хочешь ею быть, конечно… — Я хочу! — кивает она. — Так ты согласна попробовать сблизиться со мной? — спрашиваю с надеждой. — Я обещаю, что ни при каких обстоятельствах не стану тащить тебя в постель. Я потерплю, я очень терпеливый… Вообще тебя в этом плане не трону. Она кивает, смотрит на меня с улыбкой. И мне от ее улыбки так хорошеет, что не могу удержаться, тут же обнимаю ее и второй рукой, прижимаюсь к ней, целую в макушку. Мне так приятно от этого чистого, практически невинного контакта, что готов улететь на небо. Взяв с собой Мирославу, разумеется. — Глеб, можно вопрос? — говорит она, поднимая на меня взгляд. — Конечно, — киваю. — А почему ты мне все это не сказал раньше? Про чувства, развод, совместную опеку в случае чего… Развожу руками: — Разве это не само собой разумеющееся? Я же сказал, что хочу съехаться… Я не предлагаю это всем подряд. И потом, если бы я не хотел, чтобы ты присутствовала в жизни ребенка, то не признавался бы тебе в том, что ты его биологическая мать. Все же логично! И тут она самым наглым образом начинает хихикать: — Прости, Глеб, твоя логика немного отличается от обычной. А объясни еще кое-что, пожалуйста. Почему ты на меня все время рычишь? — Я рычу? — искренне удивляюсь. — Даже не думал! Тебе показалось… — Рычишь! — кивает она со значением. — И сегодня начал с рыка… — Я не специально, — качаю головой. — Просто меня очень задевает твое безразличие… — Я не стремилась показать тебе какое-то там безразличие, — наконец признается она. При этом малышка так трогательно сжимает губы, что я не могу удержаться. Наклоняюсь и легко касаюсь ртом уголка ее губ. Скольжу языком по ее нежному ротику, и вот мы уже целуемся как сумасшедшие, плотно друг к другу прижавшись. Когда телефон жужжит в кармане в очередной раз, на ощупь нахожу кнопку выключения и жму ее, пока жужжание не прекращается. Знаю, знаю, вместо того чтобы наслаждаться губами Мирославы, мне следует извиниться и бежать в направлении гаража, где меня уже заждался мой железный конь. Но не могу я ее сейчас отставить. Нет меня сегодня! Нет, и все тут… Секретарь догадается как-то объяснить мое отсутствие, зря я ей премии выписываю, что ли? — Мирослава, пожалуйста, разреши нарушить обещание… — шепчу ей в губы.