Ее рот уже был набит клубничным кремом. «Значит ли это, что Дженни не хотела, чтобы ее подслушали?» — О чем вы говорили? — Как я и сказала той леди — обо мне. Дженни собиралась издать книгу. — Она что-нибудь записывала? — Да, чаще всего. Иногда мы просто болтали. — Где она вела записи? — В большой черной книге. Мэтти начинала скучать. Возможно, она пропускала какую-нибудь передачу по телевизору в палате. — Она говорила с вами о Майкле? — Она сказала, что мне нужно о нем забыть. — Мэтти потянулась, взяла еще одну конфету, аккуратно развернула серебряную обертку и положила конфету в рот. — Она хотела поговорить со мной о моем детстве и о том, что я могла вспомнить о том, как я выросла. — А где вы выросли? — спросил он. — В деревне. Это все, что я помню. Я тогда была очень маленькой, еще до того, как попала в соцслужбу. По крайней мере, мне так кажется. Или, может, я приезжала туда в гости. Это был маленький дом у воды. Вот что Дженни было от меня нужно — мои воспоминания. Я хотела поговорить о Майкле, но она сказала, что мне не нужно о нем говорить. — Мэтти остановилась и жадно потянулась за следующей конфетой. — Мне кажется, это нечестно. Дженни приходила ненадолго. Всегда торопилась к своей настоящей работе, к другим детям, о которых она теперь заботилась. Иногда мне казалось, что ей на меня плевать. Все, что ее интересовало, это тот дом в деревне. Она заставляла меня закрыть глаза и представить его, а потом рассказать, что я увидела. Какое-то время они сидели молча, и Мэтти закрыла глаза. Эшворт хотел попросить ее рассказать, что она видит, может, нарисовать, но тут в палате закричала какая-то женщина, и момент был испорчен. Мэтти открыла глаза. — Тупая корова, — сказала она. — Постоянно так делает. Так бы и влепила ей. — Почему вас забрали органы опеки? — Не знаю. — Мэтти уставилась в пространство. Он подумал, что она сейчас расплачется, но она повернулась к нему спиной и сказала обыденным тоном: — Думаю, моя мама умерла. Или, может, я просто хотела так думать. Я спрашивала, когда стала постарше, но все рассказывали в ответ разные истории. В итоге не знаешь, кому и верить. Глава тридцать пятая Охранник вернул Джо телефон, он включил его и побежал к машине под дождем. Телефон тут же зазвонил. Вера. Не Конни. Либо она звонила ему каждые пять минут, либо интуиция подсказала ей, сколько мог длиться визит в тюрьму. На мгновение ему почудилось, нет ли между ними какой-то телепатической связи, но эта мысль так его напугала, что он поспешил выбросить ее из головы. — Как прошло? — спросила она весело, но он не повелся на тон. Она не умела делегировать обязанности. Сидеть в кабинете, пока он выполняет всю настоящую работу, для нее было кошмаром. Он сел в машину. Дождь барабанил по крыше. Она заставила его повторить весь разговор практически слово в слово. — Хорошо, — сказала она наконец. — Чертовски хорошо. Я могла бы поговорить с ней, но я знала, что ищу, и стала бы задавать наводящие вопросы. А она очень внушаема. Ему хватило ума не спрашивать, что в этом такого важного. Если бы она хотела поделиться с ним, она бы сказала и без его вопроса. — Нет новостей от Конни? — Не совсем. — В смысле? — с напором спросил Эшворт. — Где она? — О, этого я не знаю, — нетерпеливо ответила Вера. — Но у меня есть кое-какие мысли насчет того, кто может ее прятать. Вера была в ярости. — Что мне делать сейчас? — Возвращайся в долину Тайна, — сказала она. — Я сейчас еду туда. Они сидели в холле в «Уиллоуз» и смотрели на реку. Она вышла из берегов, и подъездная дорога к отелю, проходившая на возвышении, казалась подъемным мостом над крепостным рвом. Единственный путь внутрь. На парковке была груда мешков с песком. Райан Тейлор встретил Эшворта на ресепшене и указал ему на холл, где ждала Вера. Он сказал, что они готовятся к наводнению. Если дождь продолжится и ночью, вся долина окажется под водой. Прогнозировали сильный прилив, а они всегда усугубляют ситуацию, даже так далеко от побережья. Отель был на возвышении, но им совсем не хотелось, чтобы гости оказались отрезаны от внешнего мира, поэтому он планировал выстроить стену из мешков с песком вдоль подъездной дороги. После звонка Веры Эшворт ожидал, что она будет в хорошем настроении. Она говорила так, как будто дело было почти закрыто, как будто они арестуют преступника еще до конца этого дня. Но, увидев ее скрючившейся за кофе, с тарелкой с имбирным печеньем на подлокотнике кресла, он заметил, что она напряжена. Почти в замешательстве. Как игрок, который не уверен в том, какой сделать ход. Или как будто она не доверяет своим суждениям. В камине горел огонь, но от него было больше дыма, чем тепла, и в комнате холодало. Перед ней на столе лежал телефон, с которого она не сводила глаз. — Чертовы соцслужбы, — сказала она. — Я говорила с Крейгом, большим боссом. Подумала, что он поможет отследить, где родилась Мэтти Джонс. Похоже, искать такую давнюю информацию невероятно сложно. Ничего не оцифровано. Он сказал, что позвонит, как только что-нибудь выяснит. — Так что происходит? — Если бы я знала, дорогой, я бы уже ворвалась, как рыцарь на верном «Лендровере», и спасла прекрасную деву. — Вы о Конни? Эшворт терпеть не мог, когда она начинала говорить загадками. Так она держала свои мысли при себе. Как будто не доверяла ему достаточно, чтобы поделиться идеями. — Ну, и о ней тоже. — Она посмотрела на него. — Ты разузнал какие-нибудь подробности о том месте, где выросла Мэтти? Помимо того, что это было в деревне и рядом с водой? Я тебя отправляла не за этим, но это ведь важная информация. Так что я задумалась… Вера погрузилась в молчание. Джо вспомнил одну старуху из дома престарелых, бормотавшую себе под нос, перескакивая с темы на тему посреди предложения. Он подумал, что, если и Вера кончит таким образом, никто, кроме него, не будет ее навещать. Она посмотрела на него, и он понял, что до маразма ей далеко и она ждет ответ. — Нет, — ответил он. — Думаю, она могла еще что-то рассказать, но в палате закричала какая-то женщина, и Мэтти потеряла концентрацию. Он помолчал и многозначительно добавил: — Мне бы помогло, если бы я знал, что именно вы хотите узнать. — Нет, — ответила Вера. — Это бы тебе совсем не помогло. — Так что мы теперь будем делать? — Он начал терять терпение. Ему хотелось знать, что Конни с ребенком в безопасности. Ему казалось, что Вера ставит на кон их жизни. Она не ответила, и он снова почувствовал нехарактерную для нее нерешительность. — То место у воды, о котором говорила Мэтти, — сказал он. Мысль пришла ему в голову внезапно, когда он посмотрел на мокрую парковку. Причин тому не было, но интуиция подсказывала ему, что убийца был связан с Барнард-Бридж. — Это мог быть домик Конни Мастерс? Сейчас это гостевой дом, но раньше ведь в нем кто-то жил. Семья? Мать Мэтти? — Какой смысл гадать? — сказала она, отвергнув его идею, даже не подумав. — Это может быть где угодно. Мне нужно сделать еще несколько звонков. Похоже, она приняла решение. Кости брошены. Он ждал, что она пояснит свою мысль, но она сидела, откинувшись на спинку глубокого кресла и прикрыв глаза. — Что вам надо от меня? — спросил он через какое-то время. Ему хотелось ее встряхнуть. Хотелось, чтобы она снова загорелась энергией, чтобы к ней вернулась ее неукротимость, дух завоевателя. Ему совершенно не нравилось видеть ее такой слабой. — Поезжай в Барнард-Бридж, — сказала она, — и присмотри за Ханной Листер. — Думаете, она может быть в опасности? Вера не дала прямого ответа. Он даже не понял, услышала ли она вопрос. — Дженни Листер и Дэнни Шоу, — произнесла она. — Кто-то заметает его следы. — Она посмотрела на него и хитро улыбнулась. — Или ее следы. Я думала, что поняла, что тут происходило, но теперь уже не уверена. Барнард-Бридж напоминал деревню в осаде. Перед всеми домами на главной улице лежали горы мешков с песком. Ручей, который когда-то тек тонкой струйкой перед домиком Конни, стал больше фута глубиной, а Тайн бурлил под мостом, коричневый, яростный, покрытый кремовой пеной. Людей нигде не было видно. Эшворт снова позвонил на сотовый Конни и оставил сообщение. «Если сегодня ночью дождь не прекратится, будет наводнение. Приезжайте и заберите свои вещи, пока можете». Но в доме осталось не так много ее вещей. Когда они с Верой проверяли гардероб, они увидели, что основная часть одежды исчезла. А мебель принадлежала хозяину, не Конни. В конце концов, возвращаться ей было незачем. Его сообщение не подействует, даже если она его прослушает. В доме Листер он нашел Ханну, Саймона и викария, который пришел, видимо, для того чтобы обсудить похороны Дженни. Криминалисты выдали ее тело, и можно было заниматься приготовлениями. На викарии были джинсы и куртка из вощеной ткани, застегнутая поверх пасторского воротника. Ханна пригласила Эшворта в дом и предложила кофе, но он не смог остаться. Ханна будет в безопасности в компании этих мужчин, а в присутствии религиозных людей ему всегда было немного некомфортно. В воскресной школе при методистской часовне, куда мать водила его в детстве, был очень суровый учитель. Эшворт решил пойти к соседям и постучал в дом Хильды. Она была дома одна. Мориса выгнали, несмотря на погоду. — О мальчиках не беспокойтесь, — сказала Хильда, когда Эшворт спросил про него. Он улыбнулся, когда она назвала мужа и его друга мальчиками. — У них на огородах сарай размером с дворец. Они были дома все утро, но сейчас дождь немного утих, и свежий воздух им не помешает. Она занималась чаем, но все равно пригласила его в дом, и он сел на высокий табурет на кухне, пока она месила тесто. — Домик у ручья, где живет Конни Мастерс, — сказал он, — кто жил там до того, как его начали сдавать?