Я уловил аромат ее дыхания – что-то сладкое, и на секунду потерял ход мыслей. Так пахнет пончик, покрытый глазурью. Но я мгновенно вернулся к реальности, когда увидел, что она закрыла глаза и отчаянно задвигала пальцами. Как будто… печатала. Точно, именно это она и делала – она что-то печатала в воздухе. Мне пришлось задать ей вопрос. – Скажите, ради бога, что вы делаете? Не переставая «печатать», она ответила: – Я печатаю в воздухе то, что хотела бы вам сказать. Я так выражаю свои мысли, но это молча. Поверьте, так будет лучше для нас обоих. Ее пальцы не останавливались. Я расхохотался. – Вы предпочитаете выглядеть как чокнутая вместо того, чтобы открыто высказать свои мысли? Она наконец-то закончила свое странное занятие. – Да. – А вы не забыли нажать кнопку «Отправить»? – я решил ее намного поддразнить. Но, похоже, Шарлотта не сочла мой сарказм смешным. – С моей стороны будет непрофессионально, если я скажу вам то, что думаю. Я не хочу рисковать работой в самый первый ее день. – Я вижу, за время работы в компании психов вы много узнали о профессионализме. – Да пошли вы. – Вау. Кому-то, похоже, требуется клавиша «Пробел». Господи. Мне начинало нравиться дразнить ее – мне нравилось наблюдать, как она заводится. Мне пришлось напомнить самому себе о том, что она вторглась в мои владения. – Итак, повторяю вопрос: как вы сюда попали, мисс Дарлинг? Потому как я более чем уверен, что вы здесь не работаете. Это моя компания. И я уверяю вас – я бы заметил, если бы принял вас на работу. В этот момент нарисовалась моя бабушка и перебила меня: – Формально это моя компания. Она повернулась к Шарлотте: – Я прошу извинить моего внука. – Внука? – Шарлотта стояла и смотрела то на меня, то на бабушку. – Он… он ваш внук? Это… это тот самый парень, о котором я рассказала вам в дамской комнате, – надменный козел-риелтор. – Мне жаль, Шарлотта. Я должна была догадаться, – несмотря на эти слова, бабушка совершенно не выглядела удивленной. – Я и подумать не могла, что под высокомерным придурком ты подразумевала Рида. – Дамская комната? О чем это вы? – спросил я. Шарлотта пустилась в объяснения: – Когда я ушла от вас в «Миллениум Тауэр», я направилась в туалетную комнату в лобби. И там я случайно встретилась с Айрис. Я понятия не имела, что она ваша бабушка. Она заметила, что я расстроена. Я все ей рассказала про то, что произошло во время показа квартиры. Мы немного поболтали, сблизились, и она предложила мне должность личного помощника. О черт, только не это. Только не это. Эта женщина ненормальна. Я не допущу, чтобы у нее появился доступ к моим личным делам. – Бабушка, мы могли бы переговорить в моем кабинете? – Конечно, – при этом она улыбнулась Шарлотте, подбиравшей с пола осколки. – Шарлотта, почему бы тебе не вернуться в свой кабинет и не начать изучать базу данных компании? Я попросила Стэна из отдела информационных технологий подойти к тебе, если у тебя возникнут вопросы. Мне очень жаль, что эта чудесная ваза, которую ты для меня сделала, разбилась. Не нужно тут ничего убирать. Я попрошу кого-нибудь это сделать. – Все в порядке. Я уже почти все собрала. Нужно, чтобы кто-нибудь здесь пропылесосил. – Она встала и выбросила осколки в ближайшую корзину для мусора, а затем повернулась ко мне. Глаза ее сверкали. – Может быть, Стэну удастся вставить в вашего внука чип с программой сопереживания. Похоже, у него она напрочь отсутствует. Я сцепил пальцы рук в замок. – Они забыли установить эту программу как раз в тот момент, когда устанавливали мой «антиложь-радар». Мне пора прекращать наслаждаться перепалками с ней. Взгляд Шарлотты задержался на моем лице, которому я постарался придать чрезвычайно строгое выражение. Когда я смотрел ей вслед, на светлые локоны, качавшиеся туда-сюда при каждом шаге, то ощутил странное чувство. Это было чувство вины. Моя реакция на ее поступки была совершенно оправданной и разумной, но при этом я чувствовал себя полным придурком. Бабушка быстро проследовала за мной в мой кабинет. Я плотно закрыл дверь. – Знаешь, когда твоя собственная бабушка называет тебя высокомерным придурком, день складывается особенно удачно. – Но ты и в самом деле иногда ведешь себя как высокомерный придурок. – Казалось, моя злость ее забавляла. – Она красотка, правда? Разумеется. Эти выразительные глаза, соблазнительные губы и фигура как у девушки, сошедшей с плаката в стиле пин-ап – она была суперкрасоткой. Отрицать физическую привлекательность Шарлотты было бессмысленно. Но я ни за что не собирался в этом признаваться. Ее неадекватность затмевала ее красоту. Я скривил лицо в гримасе. – Бабушка… что ты тут затеяла? – Она станет отличным участником нашей команды. Указывая на дверь, я заорал: – Она? Эта? Да у нее нет никакого опыта. И кроме того, она постоянно врет и ведет себя неадекватно. Видела бы ты, что она указала в анкете, когда отправила запрос на просмотр пентхауса. Бабушка ехидно усмехнулась. – Обучение собак серфингу – я знаю. – Ты об этом знала и все равно взяла ее на работу? – Я почувствовал, что кровь ударила мне в голову, я начал вскипать. – Ты меня извини, но похоже, тебе пора проверить голову. Как ты можешь спокойно к этому относиться? Как ты можешь доверить ей наши личные дела? Бабушка села на диван, который стоял напротив моего стола, и сказала: – Она понятия не имела, что делает, когда заполняла ту анкету – она даже потом об этом не вспомнила. В тот момент она была пьяна в стельку. У каждого из нас случались такие темные дни. По крайней мере у меня – точно. Я не буду тебе рассказывать все, о чем мы говорили, потому что это очень личное, но у нее были очень веские на то причины. Она напомнила мне меня. Я думаю, она сильна духом, и в ней столько жизненной силы и энергии – как раз такого человека нам здесь не хватало. Она что, шутит? Жизненной силы? По мне, так Шарлотта больше напоминала солнце, которое светит прямо тебе в лицо, когда ты страдаешь от похмелья. Жизненной силы много, это да, но она совершенно ни к чему. Моя бабушка – очень добрый человек, умеющий сопереживать, она всегда видела в людях только хорошее. Я уважал эти ее качества, но боялся, чтобы она не попала под дурное влияние. – Она лгунья, – повторил я снова. – Да, она солгала, но это был исключительный случай. Вот в чем дело. Она совершила ошибку. Шарлотта мне во всем призналась – мне, совершенно незнакомому ей человеку. Она не обязана была это делать. Она одна из самых честных людей, которых я когда-либо встречала. Я не верил своим ушам и, скрестив руки на груди, покачал головой. – Я не могу с ней работать. – Вопрос ее принятия на работу не подлежит обсуждению, Рид. У тебя достаточно денег, чтобы нанять себе отдельного помощника, если ты не хочешь пользоваться услугами общего, но я ее не уволю. – У нее будет доступ к моей личной информации. Мое мнение не должно учитываться? – А в какой связи? Тебе есть что скрывать? – Нет, но… – Знаешь, что я думаю? – Что? – я фыркнул. – Я не видела тебя таким взволнованным уже очень давно. Если быть точной – с того самого рождественского концерта в Карнеги-холле. Я съежился. – Пожалуйста, не напоминай мне о нем. Она любила вспоминать то время, когда ребенком я пел в церковном хоре. Мне и самому сначала это очень нравилось, но потом, когда я начал взрослеть, то стал воспринимать пение как дурацкое занятие. Я бросил хор, а моя бабушка до сих пор не могла успокоиться и считала, что он был моим призванием. – Хорошо это или плохо, но этой девушке удалось тебя расшевелить, – сказала она.