– Возвращайся. Не-кот вернулся стремительным потоком, набрасываясь на бабочек в ее животе и расчленяя их одну за другой. Повязку сняли с глаз, и Мия, часто заморгав, увидела огромный зал – больше, чем недра величайшего собора. Стены и пол из темного гранита были гладкими, как речные камешки. Через прекрасные витражные окна лился мягкий аркимический свет, создавая впечатление, будто снаружи светило солнце – хотя на самом деле они находились глубоко в горе. Трик стоял рядом и рассматривал помещение. По кругу были расположены широкие остроконечные арки и гигантские колонны, высокие каменные фронтоны будто вырезали в самой горе. – Треленовы большие… мягкие… Глянув в центр зала, юноша потерял дар речи. Мия проследила за его взглядом и увидела статую женщины: на ее эбонитовой мантии, как звезды, висели драгоценности. Статуя была просто колоссальной. Она возвышалась в двенадцати метрах над ними, вытесанная из блестящего черного камня. Примерно на уровне головы в нее были вставлены небольшие железные кольца. В руках женщина держала весы и огромный грозный меч, шириной со ствол дерева и острый, как обсидиан. Ее лицо было прекрасно. Жестокое и холодное. По спине Мии побежали мурашки. Глаза статуи будто следили за каждым ее движением, пока она подходила ближе. – Добро пожаловать в Зал Надгробных Речей, – сказал Маузер. – Кто она? – Мать, – шахид коснулся глаз, губ и груди. – Пасть. Мать Священного Убийства. Всемогущая Ная. – Но… она такая красивая, – выдохнула Мия. – На картинках, которые я видела, ее изображали как чудовище. – Свет полон лжи, аколит. Солнца служат лишь для того, чтобы ослеплять нас. Мия побрела по грандиозному залу, пробегая пальцами по спиральным узорам на камне. В стенах были проделаны сотни маленьких квадратных дверок, размером пятьдесят на пятьдесят сантиметров, размещенных одна над другой, словно склепы в каком-то большом мавзолее. В просторном зале ее шаги звучали как звон колокольчиков. Единственным звуком в самом зале была мелодия, которую будто исполнял бесплотный хор, парящий в воздухе. Прекрасный, бессловесный, нескончаемый гимн. Атмосфера этого зала отличалась от любого другого, который она посещала. Здесь не было ни алтарей, ни золотой отделки, но впервые в жизни Мия почувствовала, что находится в… священном месте. Мистер Добряк прошептал ей на ухо: – …Мне тут нравится… – Шахид, что это за имена? – поинтересовался Трик. Мия опустила взгляд и поняла, что на полу выгравированы имена. Сотни. Тысячи. Выведенные крошечными литерами на полированном черном граните. – Имена каждой жизни, которую забрала эта Церковь для Матери, – мужчина поклонился статуе. – Мы почитаем их. Зал Надгробных Речей, как я и сказал. – А склепы? – спросила Мия, кивая на стены. – В них хранятся тела прислужников, отправившихся к Матери. Как и тех, кого забрали, мы чтим тех, кто пал. – Но на этих склепах не выгравированы имена, шахид. Маузер молча посмотрел на Мию. Звуки мелодии, выводимой призрачным хором, лились в темноте. – Мать знает их имена, – наконец ответил он. – А это единственное, что имеет значение. Мия моргнула. Посмотрела на статую, парящую над головой. Богиня, которой принадлежит эта Церковь. Прекрасная и ужасная. Непостижимая и могущественная. – Идемте, – позвал шахид Маузер. – Ваши комнаты готовы. Он повел их к выходу из грандиозного зала через одну из остроконечных арок. Под ней оказалась длинная лестница, спиралью уходящая в черноту. Мия вспомнила ивовый прут старика Меркурио, треклятые библиотечные ступеньки, по которым он заставлял ее бегать бесчисленное количество раз. Улыбнулась и мысленно поблагодарила старика за тренировки, поднимаясь легкими размашистыми шагами. Троица забралась наверх. Шахид карманов шел последним – тихий, как чума. – Черная Мать, – проговорил Трик, задыхаясь. – Им стоило назвать ее Красная Лестница… – Ты в порядке? – прошептала Мия. – Мистер Добряк помог? – Ага. Это было… – юноша покачал головой. – Будто я заглянул внутрь себя и обнаружил сталь. Никогда не испытывал ничего подобного. К черту самообман. Быть даркином, должно быть, очень круто. Они попали в длинный коридор. Арки тянулись в беспросветный мрак, стены украшали спиралевидные узоры. Шахид Маузер остановился у деревянной двери и толкнул ее. Мия оглядела просторную комнату, отделанную красивым темным деревом, и при виде огромной кровати, укрытой роскошной серой шкурой, почувствовала, как заныло ее тело. Она не спала уже минимум две неночи… – Твоя комната, аколит Мия, – объявил Маузер. – А где буду жить я? – полюбопытствовал Трик. – Дальше по коридору. Остальные аколиты уже поселились. Вы двое прибыли последними. – И сколько нас всего? – спросила Мия. – Почти тридцать. С нетерпением жду, когда мы узнаем, кто из вас железо, а кто стекло. Трик кивнул на прощание и последовал за Маузером по коридору. Мия шагнула внутрь и кинула походный мешок у двери. Сила привычки заставила ее осмотреть каждый угол, ящик и замочную скважину. Напоследок она заглянула под кровать, и только затем плюхнулась на нее. Обдумав, насколько необходимо расшнуровывать ботинки, она решила, что слишком устала, а посему и так сойдет. Устроившись поудобнее на подушках, девушка погрузилась в самый глубокий сон в своей жизни. Кот из теней сидел в изголовье кровати и наблюдал за ее снами. – …Кто-то идет… Мия проснулась от холодных слов Мистера Добряка, шептавшего ей на ухо. Она распахнула глаза и быстро села, услышав тихий стук в дверь. Девушка достала кинжал, смахнула волосы с по-прежнему забитых песком глаз. На секунду забыла, где находится. В своей старой комнате над лавкой Меркурио? В Ребрах, рядом со спящим младшим братом и родителями в соседней комнате?.. Нет. «Не смотри…» Мия неуверенно подала голос: – Входите. Дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошла фигура в черной мантии, пересекла ее и встала у изножья кровати. Мия настороженно подняла могильную кость. – Либо вы ошиблись комнатой, либо девушкой… Незваный гость поднял руки. Затем откинул капюшон, и Мия увидела копну светлых локонов, а также знакомые глаза, пристально глядевшие на нее в прорезь черной ткани. – Наив?.. Но это невозможно! Крюки кракена разодрали внутренности женщины в клочья. После двух перемен разложения под солнцем ее кровь должна была переполниться ядом. Как, во имя Пасти, она может быть жива, не говоря уже о том, чтобы ходить и разговаривать? – Ты должна была умереть… – Должна была. Но нет, – невысокая женщина поклонилась. – Благодаря ей. Мия покачала головой. – Ты не обязана меня благодарить. – Не только благодарить. Она рисковала жизнью, чтобы спасти Наив. Наив не забудет. Когда Наив достала из рукава нож, Мия отшатнулась, а Мистер Добряк раздулся в ее тени. Но женщина просто провела лезвием по ладони – и из пореза потекла кровь, капая на пол. – Она спасла Наив жизнь. Поэтому Наив перед ней в долгу. И, на глазах у Матери Ночи, клянется своей кровью. – Тебе не нужно этого делать… – Готово. Наив наклонилась и начала развязывать шнурки на ботинках Мии. Девушка ойкнула и спрятала ноги под себя. Тогда женщина потянулась к узлу на рубашке, но Мия отмахнулась от нее, отползла по кровати и подняла руки в защитном жесте. – Так, а ну-ка послушай меня сюда… – Она должна раздеться, – сказала Наив. – Ты правда ошиблась девушкой. И вообще-то приличные люди сначала предлагают чего-нибудь выпить. Наив уперла руки в бока. – Она должна помыться перед встречей с Духовенством! Если Наив позволят говорить откровенно, от нее разит лошадьми и экскрементами, волосы жирнее, чем лиизианское сладкое мясо, а все тело покрыто запекшейся кровью. Если она хочет явиться на свое посвящение в Церковь Матери похожей на двеймерскую дикарку, Наив рекомендует сберечь всем время и сразу прыгнуть с Небесного алтаря. – Погоди… – Мия моргнула пару раз. – Ты что-то сказала о мытье? – …Да. – С водой? – Мия встала на колени и прижала руки к груди. – И мылом? Женщина кивнула. – Даже с пятью видами мыла. – Зубы Пасти! – Мия развязала узелок на рубашке. – Значит, ты все-таки не ошиблась девушкой. У подножия каменной богини собрались темные фигуры, окутанные бесцветным сиянием.