– Это Ольга Еремина, живет по соседству. Раньше ее муж с родным отцом ребятишек дружили. – Да? – удивился Борис. – Я видел личное дело детей. Их отец… – он запнулся, бросив взгляд на Диму, внимательно прислушивающегося к разговору, затем, решив, что тот все равно не поймет, о чем речь, продолжил: – Он же погиб на охоте? Мария обменялась с мужем взглядами. – Хреновая история, – сказал Павел Егорович, зачем-то ткнув заскорузлым пальцем в потолок с отслаивающейся штукатуркой. – Ольгин муж егерем трудился. Вот он с сыном и вон ихний батя, – палец, как корявый обломок палки, уперся в Диму, – пошли рыбачить. А тама браконьеры, значит, лося завалили. Возник эта, конфликт. Туды-сюды… Мутное дело. Расстрелял их какой-то псих из ружья. Всех троих, и сына Ольги тоже убил наповал. Его потом, этого убийцу, в тюрьме кто-то зарезал. Поделом гадине. Но отцов-то уже не вернешь в семьи… Рассказчик выдержал театральную паузу, чтобы насладиться эффектом от повествования, затем продолжил: – Вот Ольга и ходит сюда. Мол, вроде как считает их за своих деток. Их мать от рака умерла еще давно… Борис почувствовал, как в горле набух вязкий ком. – Она… Эта Ольга, она что, тоже претендовала на усыновление? Павел Егорович махнул своей единственной рукой: – Куды там… Она в избенке старенькой живет, ветер подует, все разваливается… Из всего добра корова да пара кур тощих… Да к тому же она так ни за кого больше и не вышла, одна все время… Как привидение ходит, молчит и молчит… – Познавательная история, – вмешалась в разговор Елена Сергеевна. – Девочки не приходили? Мария покачала головой. – Может, к подружке зашли? – предположила она. – Они же знали о нашем приезде, – с легким раздражением возразила Елена. – Это абсолютно нелогично. Борис снял очки, медленно протирая стекла. Где-то глубоко внутри тревожно царапнуло. – Может, с ними что-то случилось в дороге? – тихо спросил он. * * * Девочки продолжали идти. Разбитую трассу с обеих сторон подпирали громадные снежные завалы, и шагать приходилось прямо по дороге, в опасной близости от проезжающих машин. Ноги по щиколотку погружались в холодную кашу, и Марина ощутила, как снег уже проник в ботинки. – Сашок, у тебя ноги не мокрые? – спросила она, с тревогой глядя, как младшая сестра месит слякотную жижу старенькими сапожками. – Пока нет. Ветер только сильный, у меня лицо замерзло, – пожаловалась девочка. Марина поправила ей шарф, подняв его повыше, чтобы он закрывал курносый нос сестренки. – Так лучше? – Ага. Марина? – Что? Посопев немного, словно размышляя, стоит ли задавать вопрос, Саша все же решилась: – А нам сколько не хватило на билет? – Шесть рублей, – ответила Марина, мысленно ругая себя за то, что не попросила у тети Маши чуть больше. Так, на всякий случай… Впрочем, чего теперь вспоминать. Их новые опекуны не особенно-то и скрывали свое пренебрежительное отношение к ним. А уж когда Марина робко заикалась о карманных расходах, лица дяди Паши и тети Маши становились такими кислыми, словно у них просили завещать дом с дачным участком, а не двадцать рублей на мороженое… – А почему тогда ты не сказала этой злой тете, что мы отдадим ей шесть рублей потом? В следующий раз? Голос сестры вывел Марину из невеселых размышлений, и она со вздохом проговорила: – Им так не положено, Сашок. Если каждый будет обещать, а потом не возвращать деньги, то эту тетю выгонят с работы. Ей придется отдавать свои деньги. – Но мы-то честные! Саша выглядела настолько потрясенной, словно даже не могла допустить мысли, что кто-то мог усомниться в их порядочности. – Мы бы вернули эти шесть рублей! Правда? – Правда. – Надо верить людям, – убежденно сказала Саша. – Надо верить и помогать друг другу! «Эх, Сашок… – грустно подумала Марина. – Какая же ты еще маленькая…» – А почему нам никто не мог подарить эти шесть рублей? – не унималась девочка. – Это ведь немного? Да, Марина? – Да, Сашок. Шесть рублей – совсем немного. Желая сменить тему и видя, что сестра вновь намеревается что-то сказать, Марина торопливо спросила: – А ты кого больше любишь? Дядю Борю или тетю Лену? – Дядю Борю, – не задумываясь, ответила Саша. – Это потому что он тебе ослика подарил? – хитро улыбнувшись, спросила Марина. – Нет, – подумав, ответила Саша. – Дядя Боря добрый и хороший. А вот тетя Лена какая-то странная. По-моему, она какая-то нервная и все время недовольная. «А я даже и не знаю, люблю ли я своих новых родителей, – подумала Марина. – Наверное, я готова их полюбить, если они полюбят нас». – И дядя Боря, то есть мой папа, никогда не отдаст нас, как отдали, помнишь? – продолжала Саша. – Да, конечно, – поспешила согласиться Марина. Они подошли к развилке. Указатель, который стоял раньше у обочины, был давно сломан, и теперь вместо него из асфальта торчал ржавый обрезок трубы. – Нам туда? Или туда? – задумалась Саша, глядя на уходящие вдаль дороги. Каждая из них выглядела совершенно одинаково. – Наверное, туда, – неуверенно сказала Марина, прищурившись. Она кивнула в сторону дороги, уходящей налево. Ветер, словно играя, небрежно швырял в лицо девочкам колкие снежинки, и они ежились от холода. – Начинается снегопад, – с авторитетным видом произнесла Саша и подергала сестру за рукав: – Когда мы уже придем? У меня ноги все замерзли. Марина встревоженно закрутила головой. Так куда идти? Направо? Или влево? «Может, остановить машину? И спросить? А вдруг нас бесплатно подвезут?» Эта мысль прибавила ей уверенности. Она принялась «голосовать», но ни одна из проезжавших машин даже не притормозила мимо продрогших детей. – Пошли туда, – решилась Марина и, взяв за руку сестру, двинулась направо. – Марина, небо темное стало, – заметила Саша. Она на мгновенье остановилась, сняла со спины рюкзак и, отцепив от него плюшевого ослика, надела рюкзак обратно. – Бедный, ты тоже замерз, – тихо сказала она, прижимая игрушку к груди. – Идем, Сашок, – позвала Марина. – А мы успеем? Вдруг мы опоздаем и наши новые мама с папой уедут? – вдруг спросила Саша, и Марина почувствовала, как глубоко внутри что-то неуклюже перевернулось. – Все будет хорошо, – твердо сказала она. – Да, – кивнула Саша, приободрившись. – И мой папа, дядя Боря, купит мне еще одного ослика. Чтобы Тиму было не скучно, когда меня нет рядом. Порывисто-хлесткий ветер заунывно выл, заставляя девочек опускать головы и жмуриться, спасая глаза от колючей снежной пыли. Сестры продолжали удаляться от развилки, не подозревая, что свернули с маршрута автобуса. Небо стремительно темнело.