— Это важнейшее событие, — торжественно произнёс Эдриан. — Нам следует что-нибудь найти, чтобы поднять тост. — Оу? Как насчёт того, чтобы я сделал тебе кофе? — смех Ноа звучал натянуто даже для его собственных ушей, пока он ставил свой чай на новый стол Эдриана. Теперь у них был аппарат, который готовил кофе для Эдриана и чай для него, с маленькими капсулами, аккуратно сложенными в стеклянном контейнере на кухне. Ноа никогда не признается Эдриану, но он, вроде как, скучал по своему старому чайнику со свистком, который его успокаивал. — Брось. Это была последняя коробка. Порадуйся со мной. Я умру, если увижу ещё хоть одну. Чтобы подчеркнуть свои слова, Эдриан пнул пустую коробку через свой новый кабинет. — Я согласен на то, чтобы мы остались здесь на какое-то время, — по-прежнему отвлечённо сказал Ноа. Кондо (прим. пер.: кондоми?ниум (лат. con — вместе и dominium — владение) — совместное владение, обладание единым объектом, чаще всего домом, но также и другим недвижимым имуществом) в округе школы "Черри Хиллс" было не намного больше их старого дома в Санта-Монике, но у Ноа не было настроения думать о переезде в ближайшее время. И, эй, посмотрите на них, они покупают квартиру, которая практически полностью расположена в школьном округе. — Мне не терпится похвастаться своей системой, когда я окажусь во вторник на собрании по разработке, — Эдриан осмотрел комнату, которая будет его новой операционной базой, потому что он присоединился к растущему ряду удалённых разработчиков "Космического жителя". Конечно, ему всё равно придётся путешествовать — на следующие шесть месяцев было расписано достаточно поездок в Остин, Санта-Монику и Германию, чтобы их следующий визит к семье Ноя в Северную Каролину окупился бонусными милями. Но все эти поездки будут после его большого приближающегося отъезда. — Если. Если у тебя будет собрание, когда ещё не надо будет улетать. У Ноа вырвался нервный смешок. — Ноа, — голос Эдриана был строгим. — Эмили, Рэйчел и Рут — все сказали тебе, что дети не рождаются в назначенные даты, даже те, у кого срок на День труда. — Я знаю, — Ноа оглядел кондо с тремя спальнями в хорошем школьном округе здесь, в Денвере, и попытался вдохнуть. Но третья спальня без конца отвлекала его. Это была первая обустроенная комната, в которой было всё распаковано. Раньше кабинета. Даже раньше кухни, а это о чём-то да говорило. Уже неделю всё было настолько готово, насколько можно, и всё равно Ноа был дёрганый, он чувствовал, будто они забыли какую-то неотъемлемую часть их новой жизни. Мужчина достал свой телефон и пролистал экран, на всякий случай… — Клянусь, если ты ещё раз прикоснёшься к своему телефону, его крышка отвалится, — Эдриан вытащил телефон из руки Ноа и положил аппарат на стол. — Эмили позвонит, но ты знаешь, что это, наверное, будет на следующей неделе, а не на выходных. — Я не могу ждать, — Ноа пришлось посмеяться над собой, так как обычно это была фраза Эдриана, он был намного более нетерпеливым из четы Уолтерс-Готлиб. Но ожидания было уже так много. Сначала ожидание свадьбы. Затем ожидание решения, после рассмотрения их вариантов. Затем ожидание, когда "Космический житель" одобрит идею Эдриана об удалённой работе. Затем ожидание, пока ребёнок Эмили станет постарше, чтобы Эмили была готова к путешествию, в которое они отправились вместе. Ожидание экстракорпорального оплодотворения было хуже всего — вся эта неуверенность, бумажная волокита и консультации, и сейчас Ноа надоело ждать. — Хочешь снова пойти посмотреть на комнату и убедиться, что у нас всё есть? — Эдриан подошёл к Ноа сзади, потёр ему шею, говоря таким же мягким голосом, как стопка пелёнок на пеленальном столике в другой комнате. — Эм… Ноа опустил взгляд на безупречно бежевый ковёр. Он думал, что хорошо скрывался, когда пробирался туда, чтобы посчитать подгузники и переложить по-другому детские пижамы. Это успокаивало. Ему нравилось ставить в ряд причудливые игрушки, которые выбрал Эдриан, или переставлять некоторые ящики. Или просто сидеть. Здесь была вся свежесть нового места раскопок, и прямо, как и в экспедиции, Ноа нужно было сориентироваться и проверить все свои инструменты. Стопка поношенных пелёнок от Эмили? Есть. Кроватка? Есть. Ребёнок? В этой части он по-прежнему был не уверен — той части, которая не давала ему ночью уснуть, задаваться вопросами, надеяться и ждать. — Думаю… — Эдриан крепко сжал Ноа в своих объятиях. — Думаю, это будет во вторник утром, а пока я хочу здесь оглядеться и запомнить весь дикий обезьяний секс, которым мы окрестили комнату. — Но мы не… — Ноа соображал немного медленно, но в последнюю секунду до него дошло. — Нужно проверить эргономику моей новой установки, да и тебе необходимо ненадолго выкинуть всё из головы, — Эдриан толкнул Ноа на своё кресло у стола, которое выглядело более подходящим для капитана звездолёта. — Удобно? — Очень, — Ноа рассмеялся, а затем резко остановился, когда проворные пальцы Эдриана нашли его молнию. — Мы должны… э… это… — Продолжай свой внутренний спор, — смешок Эдриана теплом коснулся хлопка боксеров Ноа. — А я пока займусь делом. Он хорошо исполнил своё обещание, опустив губы даже раньше, чем полностью высвободил член Ноа из его штанов. Большую часть времени Эдриан любил дразнить — больше всего им обоим нравилось делать всё долго и медленно — но иногда, как прямо сейчас, Эдриан разошёлся до беспощадных нападок: лизал, сосал, пробовал на вкус и гарантировал то, что Ноа не продержится дольше двух минут под его эротическим штурмом. Все мысли в голове Ноа перемешались — ребёнок, новый дом, изменившаяся рабочая ситуация Эдриана — всё это прогнал настойчивый рот Эдриана и его руки, пока не осталось ничего, кроме настоящего момента, прямо здесь, прямо сейчас, с его мужем, и мягкое, успокаивающее пространство, которое они создавали, когда вот так оставались вместе. Ноа охватил оргазм: глубокий, очищающий и слишком, слишком быстрый. Эдриан рассмеялся ему в бедро. — Говорил же, что тебе это нужно. — Что насчёт тебя? — Ноа потянул его вверх для неторопливого поцелуя. — Что нужно тебе? — Ты. Даже спустя время настойчивость, с которой Эдриан целовал его в ответ, лишала Ноа дыхания. — Я у тебя есть. — Правда? — в глазах Эдриана появился озорной блеск. — А что, если я скажу тебе, что припрятал в запас смазку в ящике стола… Бззз. Бззз. Оба их телефона синхронно завибрировали на столе. То есть одновременно. От сообщения. Святые угодники. — Ребёнок, — сдавленным шёпотом произнёс Эдриан, опустив взгляд на свой телефон. Ноа уже торопился поправить одежду, найти ключи и ботинки, пока партнёр говорил по телефону успокаивающим тоном. Он бросил Эдриану его туфли, пока тот заканчивал звонок. — Они уже в роддоме. Нам лучше поторопиться. Ты знаешь Эмили. Ещё одним менее терпеливым человеком, чем Ной, во всей этой затее, была откровенно нетерпеливая сестра Эдриана. И Ноа по-прежнему мало что понимал в причудах деторождения, но, видимо, Эмили была любительницей молниеносных родов, её второй ребёнок родился в фойе роддома — эта история, над которой по-прежнему посмеивались акушерки на приёмах, на которые Ноа и Эдриан её сопровождали. Ноа отвёл время на то, чтобы напоследок погладить собак, пока Эдриан поспешил к машине. — Будьте хорошими с Брэйденом и Джейкобом, — наказал Ноа. Племянники приедут позже, чтобы забрать собак на несколько дней. Они были вне себя от радости, что получат оплачиваемую подработку за свои не опытные услуги выгула собак и заботы о животных. Ребята уже взрослели, были долговязыми школьниками, держась наравне с взрослыми игроками "Космического жителя" и говоря о школе каким-то многострадальным тоном тех, кто работал на ненавистной работе. Собаки тоже выросли, Улисс уже был стариком, и не трудился вставать со своей постели, чтобы проводить Ноа до двери. — Ноа? — позвал от входной двери Эдриан. — Идём. Собаки будут в порядке. Ноа сделал глубокий вдох, подавив свою нарастающую паническую атаку. Они могут и сделают это. * * * — Ваша сестра рок-звезда, — сказала одна из медсестёр в качестве приветствия в дверях родильной палаты Эмили. Роддом был спланирован скорее как высококлассный курорт. В больших, просторных палатах были огромные ванны, нарисованные на стенах фрески и изящная мебель. — Вы как раз вовремя. Эмили отдыхала в ванне, её муж держал женщину за руку, пока акушерка измеряла ей давление. Она выглядела одновременно невозмутимой и крайне истощённой, и Эдриан почувствовал, будто вмешивается в какое-то священное пространство сестры. — Эм? Ты уверена, что хочешь, чтобы мы были здесь? — голос Эдриана был более робким, чем она слышала за все годы. — Эдриан Леви Уолтерс-Готлиб, заходи сюда сейчас же, — голос Эмили становился твёрже с каждым словом. — У нас есть план, и мы будем его придерживаться, потому что я собираюсь родить этого ребёнка. — Да, собираешься, — проворковали одновременно муж Эмили и акушерка. Конечно, они говорили об этом, о плане на роды. Они говорили обо всём этом несколько лет, полных "что, если" и "когда-нибудь", а затем позже по скайпу в кабинетах адвокатов и залах ожидания врачей, пока "что, если" не стало "прямо сейчас", и они оказались здесь, делая это прямо в эту минуту. Эдриану понадобился стул, и он подошёл к одному с прямой спинкой, ближе к двери. Ноа справлялся намного лучше, обнимая край стены лавандового цвета; тусклый свет отбрасывал тени на его напряжённое лицо. Эдриан потянулся, и Ноа схватил его за руку, пока шли долгие минуты. Акушерки что-то бормотали, Эмили тяжело дышала, муж подбадривал её. Нечего было делать, кроме как ждать и продолжать держаться за руки, будто мир мог разлететься на части, если они отпустят друг друга. Эмили простонала низким первобытным звуком, и внезапно в комнате всё пришло в движение: медсестра собирала приборы, акушерка наклонилась над ванной. — Идём, — подбадривала медсестра, кивком головы подзывая их ближе. — Вы не захотите это пропустить. И они почти сделали это, шагая на не твёрдых ногах к ванне, прямо когда Эмили издала очередной звук, на тон выше, а затем, пока оба наблюдали, она потянулась вниз и… — О, Боже, — выдохнул рядом с Эдрианом Ноа, он чуть не сломал его руку своей рукой. — Вот оно, — произнёс муж Эмили. В течение самого длинного мгновения за всю жизнь Эдриана, его сестра подняла из-под воды извивающегося младенца, и вся палата выдохнула, когда воздух прорезал плач. Жест, которым Эмили прижала малыша к своей груди, был старым, как мир, и новым, как пижамы, сложенные в шкафу в их доме. Эдриан выдохнул воздух из лёгких и сразу забыл, как дышать. — Дышите, — наставляла медсестра его, а не Эмили. — Мы ведь не хотим, чтобы папочка сейчас упал в обморок? Папочка. О, Боже. Она имела в виду его, и Эдриан был совершенно не готов к этому моменту. Акушерка повернулась к ним. — Кто из вас перережет пуповину? — Он, — одновременно сказали мужчины. Женщина рассмеялась, от чего подпрыгнули её рыжие кудряшки. — Как насчёт того, чтобы сделать вместе? Лицо Ноа стало зелёным, так же чувствовал себя и Эдриан, но они позволили акушерке направить их руки к хирургическим ножницам. Один быстрый момент, и всё было сделано. Взгляд Эдриана по-прежнему был прикован к маленькому существу на груди Эмили. Медсестра передала акушерке стопку полотенец, похожих на те, которые он ожидал бы увидеть в элитном отеле. — Готовы вылезать? — спросила она Эмили. Та кивнула. — Кто-нибудь, возьмите ребёнка. — Кто готов? — акушерка выверенным движением завернула младенца — ребёнка, их ребёнка, о, Боже — в полотенце, и прежде чем Эдриан смог ответить, Ноа вытянул руки, и малыш переместился к нему. Вот так просто.