– Это Рождество мы встретим вместе, чего бы мне это ни стоило. Я придумаю, как вернуть вас домой, – пообещала Сабрина и протянула руку, словно желая коснуться родителей. Кончики пальцев погрузились в волшебную зеркальную пленку, и изображение родителей пошло волнами, словно пруд, в который бросили камень. Картинка начала таять. Сабрина стояла и смотрела, пока она не исчезла совсем. – Завтра ночью в тот же час? – спросило, снова выныривая, Зеркало. – Да. До завтра, – сказала Сабрина, вытирая ладонью слезы. Девочка на цыпочках прокралась по коридору, но, уже достигнув двери своей спальни, услышала исполненный боли стон. Стонали в спальне мистера Каниса. Старику опять было плохо. Сабрина замерла, вслушиваясь в его дыхание, не столько сочувствуя его страданиям, сколько боясь, что дверь в любой миг разлетится в щепки и Серый Волк вонзит когти в добычу. Вдруг мистер Канис совсем потеряет власть над заключенным внутри его чудовищем? Вдруг у старика не хватит сил, чтобы его сдерживать? И что тогда? – А ну, в постель! – рыкнули из-за двери. – Или ты там хочешь дунуть, плюнуть и выбить дверь? Испуганная этим рыком – ибо мистера Каниса в нем было столько же, сколько и Волка, – Сабрина молниеносно юркнула к себе в спальню и крепко-накрепко заперла дверь. 2 БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ САБРИНА ГОРДИЛАСЬ тремя вещами: во-первых, она могла поколотить и победить в армрестлинге любого приютского мальчишку (включая двух весьма смущенных этим открытием уборщиков), во-вторых, она не боялась высоты, а в-третьих, никогда не была трусихой. Но если поутру, открыв глаза, вы первым делом видите сидящего у вас на носу огромного мохнатого паука, тут уж и не захочешь, а взвизгнешь. Вот Сабрина и взвизгнула. Ее визг разбудил Дафну. При виде паука сестренка тоже завизжала, перепугав Сабрину еще больше, – в итоге Сабрина завизжала еще громче, Дафна постаралась не отставать, и пробуждение превратилось в один большой концерт, растянувшийся на добрых пять минут. В комнату вбежали бабушка Рельда с Элвисом. На лице у бабушки красовалась ярко-зеленая косметическая маска, сулящая неземную свежесть кожи. К маске прилагался смертоносный, остро отточенный меч, которым бабушка потрясала с воинственным боевым кличем. При виде этой картины визг стал еще громче. Окинув взглядом комнату и не найдя врага, старушка спросила: – Господи боже мой, lieblings, что случилось? – Вот! – хором закричали Сабрина с Дафной, тыча пальцем в черного тарантула размером с печеную картофелину. Перебирая длинными мохнатыми ногами и пощелкивая страшными жвалами, тарантул спрыгнул с кровати и повис на оконной занавеске. – Да ведь это же просто паук, – с этими словами бабушка Рельда шагнула вперед и голыми руками отцепила чудовище от занавески. Дафна пискнула и юркнула под одеяло. – Ничего себе паук! – воскликнула Сабрина. – Да на нем верхом можно ездить! – Должно быть, он из Южной Америки, – заметила бабушка и погладила паука, как котенка. – Далеко же ты забрался, дружок. Каким ветром тебя принесло? – Ты еще спрашиваешь! – воскликнула Сабрина. – Ну будет вам, – успокаивающе произнесла старушка. – Он не кусается. – Ты его выбросила? – донесся из-под одеяла приглушенный голос Дафны. – Или раздавила? – Он мне за это заплатит! – пообещала Сабрина. – Милая, Пак – просто мальчишка. Это же шутка – братья всегда так шутят над сестрами. – Он нам не брат! – закричала Сабрина, спрыгнула с кровати и широким шагом пошла к двери. Она была по горло сыта Паковыми шутками, и, раз бабушка не желает наводить порядок, Сабрина сделает это сама. – Куда ты? – спросила бабушка Рельда. – Хочу познакомить Паков нос с моим кулаком! – ответила девочка, прошагала мимо старушки и вышла в коридор. – Я боюсь паука! Не уходи без меня! – завопила Дафна. И Пак, и мистер Канис были вековечниками, но мистеру Канису, при всех его странностях, до Пака было далеко. Предводитель фейри, существо четырех тысяч лет от роду, Пак выбрал себе облик одиннадцатилетнего мальчишки. Грубиян, надоеда, зазнайка в вонючих носках, он безжалостно изводил Сабрину: пристраивал над дверью ведро с краской, натирал красным перцем зубную щетку, подбрасывал в карманы червяков, а в туфли как-то раз налил такую дрянь, что Сабрину всякий раз передергивало при одном воспоминании об этом случае. Не брезговал Пак и волшебством. Он умел превращаться в любое животное и вдобавок освоил облик кое-каких неживых предметов. Сколько раз Сабрина садилась мимо стула, который в последний момент отпрыгивал назад! И за что только бабушка Рельда так любит Пака, гадала девочка, особенно если вспомнить все его фокусы. Сколько было понаписано о его проделках – и у Шекспира, и у Киплинга, и мало ли еще где, – а бабушка любила этого мальчишку как родного внука. Она даже взяла его в свой дом! Что ж, решила Сабрина, теперь он пожалеет о том, что принял это приглашение. Девочка решительно прошагала по коридору и забарабанила в дверь Паковой спальни. – А ну, выходи! – закричала она. Ответа не было. Сабрина постучала еще раз, да еще и ногой поддала для ясности. За дверью было тихо. Прищурившись, Сабрина поглядела на знак «Вход запрещен», которым была украшена дверь. Личная территория – она, конечно, личная, но, раз Пак не желает выходить, значит, Сабрина войдет сама, и пусть он пеняет на себя. Сабрина распахнула дверь, шагнула через порог… и онемела от изумления. Комната Пака походила на что угодно, но только не на комнату. Деревья, трава, мощеная дорожка, водопад над озерцом… Вместо потолка – самое настоящее небо, с облаками и воздушными змеями. В центре поляны раскинулся ринг, в углу сидел и ждал нового раунда кенгуру в боксерских перчатках и шортах. Над головой у Сабрины пронесся вагончик «американских горок». У края дорожки стояла тележка с мороженым. А посреди всего этого великолепия высился трон, на котором восседал Пак в дурацкой золотой короне. Пак лопал мороженое. Из вафельного рожка торчала добрая дюжина шариков разного цвета и вкуса, мороженое таяло и капало с пальцев. Сабрина и знать не знала, что три поросенка ухитрились пристроить к дому такую невероятную комнату! И все это – молотком, гвоздями да магией. Разглядывая удивительную комнату, Сабрина не заметила, как наступила на металлическую пластину. Под ее весом пластина покачнулась и подтолкнула яйцо. Яйцо скатилось по узкому желобу, упало на ржавый гвоздь и разбилось, вылив содержимое в сковороду. Сковорода накренилась и чиркнула боком о спичку; от спички вспыхнула газовая горелка. Горячий воздух, поднимающийся над шипящей яичницей, наполнил воздушный шарик, тот пополз вверх и потянул за веревочку, другой конец которой крепился к небольшому рычагу. Дернувшись, рычаг опрокинул бутыль, и струя воды хлынула в стакан, закрепленный на торчащем вверх краю доски, перекинутой через бревно. Под весом наполнившегося стакана край доски стал опускаться и по пути отцепил веревку, на которой висел тяжелый мешок с песком. Мешок плюхнулся на ярко-красную кнопку. Больше ничего не произошло. – Ну и зачем это все? – спросила Сабрина. Ее слова заглушило громкое жужжание. Не успела Сабрина опомниться, как металлическая пластина выскочила из земли и подбросила девочку – вверх, вверх, вверх, и только ветер свистит в ушах, а потом вниз, вниз, вниз, где поджидало деревянное корыто с какой-то дрянью. В эту-то дрянь и плюхнулась с громким плеском Сабрина. – Ай-ай-ай, ты что, стучаться не умеешь? – попенял Пак, когда Сабрина вынырнула на поверхность. – Что это за гадость? – воскликнула Сабрина, безуспешно стряхивая с себя что-то тягучее и белое с темными комьями. Воняла эта смесь так, что девочку чуть не стошнило. – Клей с пахтой, а что? – как ни в чем не бывало ответил мальчишка. – Ну и соленые огурчики для запаха. Здорово воняет. Специально для непрошеных гостей. Написано же – «Вход запрещен». Ты что, читать не умеешь? – Ну, я тебе покажу! – выкрикнула Сабрина, с трудом выбираясь из корыта. В конце концов ей удалось встать на ноги. Девочка стерла с лица жидкую гадость – как уж смогла, – и уставилась на Пака, раздувая ноздри. – Поприветствуем мисс Америку! – торжественно провозгласил шутник и отшвырнул мороженое. Рожок угодил на ринг, где его тотчас же слопал довольный кенгуру. Мальчишка подпрыгнул, и за спиной у него развернулись два огромных полупрозрачных розовых крыла. Пак завис над Сабриной и мерзко захихикал. – А ну, спускайся, вонючка! – заорала Сабрина. – А чего это ты так сердишься? – невинно спросил Пак. – Вот я тебе сейчас покажу чего, – сжала кулаки Сабрина. – А, подраться хочешь? Эх ты, человечишко! Я – особа коронованная, и бьюсь по-королевски. Он отлетел к трону, нырнул вниз, выхватил из лежащей неподалеку кучи два деревянных меча и бросил один из них к ногам Сабрины, а сам непринужденно встал напротив. Сабрина вцепилась в меч изо всех сил. Ну, она сейчас задаст этому мальчишке – две недели в синяках будет ходить. – En garde![1] – воскликнул Пак и взмахнул мечом. Бойцы закружили по поляне. Не теряя времени, Сабрина замахнулась, но мальчишка легко увернулся и ушел от атаки. На миг Сабрина утратила равновесие. Пак бросился на нее, целя мечом в руку, но девочка перенесла вес на другую ногу и треснула мальчишку по макушке. – Уй, противная! – заорал мальчишка, схватившись за голову. – Научилась, да? – Подойдешь поближе – еще не то увидишь, вонючка, – пригрозила Сабрина. Пак замахал деревянным мечом и бросился в атаку, но Сабрина ловко блокировала его выпад и ткнула мечом Паку в живот, промахнувшись буквально на сантиметр. – Ай-ай-ай, – засмеялся Пак, – главного-то ты и не усвоила. Задницу защищать надо! С этими словами он вытянул Сабрину мечом по заду. Больно было так, словно в кожу разом впилась дюжина пчел. – Ты не только с виду страшная, ты еще и тормознутая, – поддразнил мальчишка. – А ты свинья вонючая! – заорала Сабрина и бросилась на Пака, размахивая мечом. Пак ловко уклонялся от ударов, подпрыгивал, пропуская ее выпады, отлетал вбок, а один раз даже перепрыгнул за спину Сабрине, хлопнул ее мечом по спине и расхохотался. – Спокойнее, спокойнее! – воскликнул он. – Держи себя в руках. Злость тебе только мешает. Сабрина швырнула меч на землю и развернулась к Паку. Кулаки ее были сжаты. Завидев ее искаженное гневом лицо, Пак поступил так, как поступал всякий, кому довелось увидеть гнев Сабрины Гримм, – побежал. Они кружили вокруг прудика, Пак хохотал, а Сабрина никак не могла его догнать. Пак заманил ее в какие-то непролазные кусты, засыпал дразнилками, но вот заросли кончились, и драчуны выскочили прямо в руки бабушке Рельде и повалились наземь. Старушка посмотрела на них сверху вниз. Лицо ее, по крайней мере та его часть, которую можно было разглядеть под косметической маской, выражало крайнее неодобрение. – Моя госпожа! – вскричал Пак. – Что у тебя с лицом! Ты целовалась с хобгоблинами? – Ну хватит глупостей, – отрезала бабушка. Извозившийся в грязи мальчишка вскочил на ноги и спрятался у нее за спиной. – Учитесь жить дружно. – Она сама все время лезет в комнату без спросу! Она хотела меня убить! Это что, из-за пилы? Я же просто попугать хотел, – заныл Пак. – Если кто поранился, сам виноват. – Какой еще пилы? – воскликнула Сабрина. – Пак, речь идет о пауке, – сказала бабушка Рельда. – А, паучок! И как? Девчонки испугались до смерти, да? – ухмыльнулся Пак. – А постель от страха намочили? – Я знаю, что ты не хотел ничего особенно дурного, – сказала бабушка. – Но девочкам пора собираться в школу, а мне бы очень хотелось мира и покоя по утрам, хотя бы изредка. Пак непонимающе уставился ей в глаза: – А зачем? Это же скучно!