Отправив в рот еще кусочек, беру телефон, выданный мне Аидом, и иду из кухни по коридору к комнате, которую я обнаружила, когда бегло осматривала первый этаж. Наверное, это гостиная, но напоминает маленький уютный читальный уголок с двумя удобными креслами, огромным камином и несколькими книжными стеллажами, на которых полно книг от научной литературы до фэнтези. Опустившись в темно-фиолетовое кресло, я включаю телефон. В него уже внесены контакты моих сестер и установлено приложение для видеочата. Сделав глубокий вдох, я звоню Психее. Она тут же берет трубку. – Слава богам. – Сестра откидывается на спинку кресла. – Она здесь! Позади нее появляются Каллисто и Эвридика. Взглянув на нас четверых, и не подумаешь, что мы сестры. По сути, мы сводные сестры. Наша мать пережила четыре брака, пока не добилась цели стать одной из Тринадцати и не перестала нуждаться в мужчинах для реализации своих амбиций. Все мы унаследовали ее карие глаза, но на этом наше сходство заканчивается. Эвридика, похоже, вот-вот расплачется, ее смуглая кожа уже покрылась пятнами. – Ты жива. – Да, я жива. – Меня пронизывает чувство вины. Я была так сильно обеспокоена тем, чтобы стать как можно ближе к Аиду, что забыла связаться с сестрами. Эгоистично с моей стороны. И все же как иначе назвать мой план навсегда сбежать из Олимпа? Я прогоняю мысль прочь. Каллисто наклоняется к экрану и окидывает меня критичным взглядом. – Ты выглядишь… хорошо. – И чувствую себя хорошо. – Как бы ни было заманчиво упростить ситуацию, единственный выход – быть с ними предельно честной. – Мы с Аидом заключили сделку. Он обеспечит мне защиту, пока я не смогу покинуть Олимп. Каллисто прищуривается. – И какой ценой? Вот в чем загвоздка. Я смотрю ей в глаза. – Если Зевс сочтет меня не такой желанной из-за того, что я спала с Аидом, то не будет пытаться преследовать меня, когда я сбегу. – Сестры смотрят на меня во все глаза, и я вздыхаю. – И да, я безумно зла на мать, на Зевса и хотела отстоять свое право на выбор. Психея хмурится. – Сегодня утром распространился слух, что вы с Аидом, ну, занимались сексом на глазах у половины нижнего города. Я думала, люди просто сплетничают о всякой ерунде, но… – Это правда. – Я чувствую, как краснеет лицо. – Наш план не сработает, если мы будем просто притворяться. Все должно быть по-настоящему. Следующей говорит Эвридика, моя милая, невинная сестра, и ее голос звучит низко и яростно. – Мы сейчас же приедем и заберем тебя. Если он думает, что может принуждать тебя… – Никто и ни к чему меня не принуждает. – Поднимаю руку. Нужно сразу все прояснить. Стоило знать, что, говоря уклончиво, я лишь подстегну все их защитные инстинкты. – Расскажу вам всю правду, но вы должны успокоиться и выслушать меня. Психея кладет руку Эвридике на плечо. – Расскажи, а потом мы решим, как на это реагировать. Лучшего предложения я не получу. Я делаю глубокий вдох и рассказываю им все. Как я настояла на сделке. Как Аид постоянно меня опекает. Как хорош секс. Я не упоминаю ни историю, связывающую Аида с Зевсом, ни о покрывающих его тело шрамах, которые, вне всякого сомнения, остались после пожара, погубившего его родителей. Пожара, который устроил Зевс. Я безоговорочно доверяю сестрам, но что-то во мне противится тому, чтобы я рассказывала эту историю. Это не секрет, но очень на него похож, словно знание, которые мы разделили с Аидом и которое еще больше связало нас вместе. И… Я колеблюсь, но, в конце концов, с кем еще мне поговорить об этом? – Я чувствую, будто здесь я могу дышать. С Аидом мне не нужно притворяться, не нужно все время быть безупречной и яркой. Я чувствую, будто… Будто я наконец-то начинаю понимать, кто я такая под этой маской. У Эвридики сердечки пляшут в глазах. – Только ты могла убежать и очутиться в постели с сексуальным мужчиной, который полон решимости сделать все, чтобы тебя защитить. Тебя действительно благословили боги, Персефона. – Когда объявили о помолвке, мне так совсем не казалось. Радость Эвридики меркнет. – Нет, наверное, не казалось. Психея смотрит на меня так, будто впервые видит. – Ты уверена, что это не хитроумная ловушка? Ты неспроста выстраивала такую защиту. Подавив интуитивный порыв все отрицать, я заставляю себя задуматься. – Нет, это не хитроумная ловушка. Он ненавидит Зевса так же сильно, как и я. У него нет причин думать, что, уничтожив меня, он причинит боль кому-то еще. В любом случае он не такой. Он совсем не такой, как все остальные из Тринадцати. – Это я знаю точно. Я так долго выживала в кругах власти и влияния Олимпа только благодаря инстинктам и умению врать не краснея. Но с Аидом мне не нужно лгать. Инстинкты говорят, что он не опасен. – Ты уверена? Ведь мы все знаем, что ты была увлечена титулом Аида уже… – Проблема не в Аиде. – Мне не хочется рассказывать им то, что я знаю о матери, но они должны знать. – Мать угрожала перекрыть все поставки продовольствия в нижний город, пока Аид не вернет меня. – Мы знаем. – Каллисто проводит рукой по своим длинным темным волосам. – Она доводила себя до исступления, разглагольствуя об этом с тех пор, как ты ушла. – Она волнуется, – говорит Эвридика. Каллисто фыркает. – Она злится. Ты бросила ей вызов и опозорила перед остальными из Тринадцати. Она с ума сходит, пытаясь сохранить лицо. – И волнуется. – Эвридика бросает взгляд на старшую сестру. – Она занимается уборкой. Вздыхаю. Легко изобразить мою мать злодейкой вроде Зевса, но она правда нас любит. Просто не позволяет этой любви встать на пути ее амбиций. Моя мать может с невозмутимым видом раздавать приказы, как генерал, идущий в бой, но когда она волнуется, то занимается уборкой. Только это ее выдает. Но в конечном счете это ничего не меняет. – Она не должна была так со мной поступать. – Никто с этим не спорит. – Психея вскидывает руки. – Никто вообще ни с чем не спорит. Просто мы беспокоимся. Спасибо, что позвонила и дала знать, что ты в порядке. – Берегите себя. Я по вам скучаю. – Мы тоже скучаем по тебе, – Психея улыбается. – Не волнуйся за нас. У нас здесь все под контролем, насколько это возможно. – Она вешает трубку, пока до меня не успевает дойти смысл ее слов. Не волноваться за них. Я и не волновалась. До этого момента. Я перезваниваю. Долго слушаю гудки, пока Психея не отвечает на вызов. На этот раз Каллисто и Эвридики нигде не видно, и Психея выглядит уже не такой бодрой, как несколько минут назад. Я хмурюсь. – Что происходит? Что вы не договариваете? – У нас все хорошо. – Да, ты это уже говорила, но звучит все так, будто ты пыталась меня успокоить, но ничего не вышло. Говори прямо. Что, черт побери, происходит? Она оглядывается через плечо, и свет в комнате становится более тусклым, как будто она закрыла дверь или окно. – Кажется, кто-то следит за Эвридикой. И не только за ней. Каллисто ничего не говорила, но она нервничает сильнее, чем того требует ситуация. И мне кажется, что я трижды видела одну и ту же женщину, когда покидала пентхаус. По спине пробегает дрожь. – Они знают, где я. Зачем им пытаться выслеживать меня через вас? Психея поджимает губы и наконец отвечает: – Я думаю, они следят, чтобы никто из нас не пытался сбежать. – Зачем мать… – я замолкаю. – Не мать. Зевс. – Это я так думаю. – Психея запускает пальцы в волосы и сжимает пряди. Эта нервная привычка свойственна ей с детских лет. Ей страшно. Это моя вина. Зевс не преследовал никого из нас, пока я не сбежала. Закрыв глаза, я пытаюсь проиграть все возможные варианты развития событий, причины, вынудившие его установить слежку, кроме той, что он хочет гарантировать их присутствие в верхнем городе. И мне не нравится мысль, к которой я все время возвращаюсь. – Вы же не думаете, что она выдаст одну из вас замуж вместо меня? – Если дело в этом, то я должна вернуться. Не могу допустить, чтобы из-за меня одна из моих сестер оказалась замужем за этим монстром, даже если ради этого придется взять удар на себя. – Нет. – Она снова и снова мотает головой. – Исключено. Они сами загнали себя в угол, публично объявив о помолвке. Они не могут заставить кого-то из нас занять твое место, не выставив при этом себя дураками, а этого мать с Зевсом точно не допустят. Ее слова приносят облегчение, но не настолько сильное, как мне бы хотелось. – Тогда зачем? – Мне кажется, он может попытаться обманом заставить тебя вернуться обратно. – Психея смотрит мне в глаза с небывало серьезным видом. – Ты не можешь этого сделать, Персефона. Что бы ни случилось, оставайся с Аидом и уезжай из Олимпа. У нас все под контролем.