22 марта, Воскресение. События сразу после диалога между Корф и Полуниным. Телефон не отвечал. Слишком долго. Непозволительно долго для человека, который многим обязан ему, Мариану. — Да? — наконец ответил знакомый басовитый раздраженный голос. — Чего тебе? Мирбах стерпел неуважительный тон собеседника. — Здравствуй. Родион, — немного елейным голосом произнес Мирбах. — Как жизнь? Как твои племяшки? Родион Датский, помешкав, недружелюбно ответил: — Всё в порядке. — Жаль, я не могу сказать того же. Шум досадного вздоха. — И что опять у тебя случилось? — с претензией в голосе, спросил Датский. — Ты знаешь, что, — рыкнул Мирбах, чуть потеряв контроль на чувствами. — Токмаков! Ты слышал?! Знаешь, что его дом захватили, какие-то малолетние упыри?! — Ну и чего ты так нервничаешь? Токмакова жалко? Так купишь себе другого прокурора. — Может мне, заодно, стоит задуматься о покупке другого полковника Следственного комитета? А? Датчанин?! — язвительно спросил Мирбах. — Давай без угроз… — Давай без условий! — перебил его Мариан. — Мне нужно, чтобы ты взял контроль над ситуацией. — Я не могу, Мариан, — сдержанно ответил Датчанин. — Это дело в юрисдикции ЦСН… — Так найди способ и повод вмешаться! — прикрикнул на него Мирбах и прошелся вдоль огромного окна во всю стену. — Мне что, учить тебя? — Это будет нелегко. — Знаю, и если справишься, я буду очень щедр. А это редкость, для меня. Ты знаешь. В трубке послышался звук захлопнутой двери и тяжелые шаги. — Почему тебя это так волнует, Мирбах? Что, у Токмакова в доме может быть какой-то компромат не тебя? — Это не твоего ума дело, просто сделай так, чтобы ты был там главным. Родион сдавленно прокашлялся. — А дальше что? Мариан чуть скривил губы. — Нужно спровоцировать штурм… — Зачем это? — Вацлав… да и его жена тоже, не должны выжить в этой истории, — поигрывая дорогой ручкой, ответил Мирбах. Родион фыркнул. — Не много ли ты просишь, Мариан? И бабу то его зачем валить? — Она тоже может что-то знать. Я понятия не имею, кто эти парни в его доме. Что если их кто-то их послал? Что если они там не только ради Токмакова?.. Мариан встал из-за стола. — Я предпочитаю перестраховаться. К тому же, в доме Вацлава, вероятно в его кабинете, могут быть документы, записи, свидетельства или что-то ещё, что… может вызвать серьёзные вопросы к «Медеору» и выявить ряд крайне неудобных для нас моментов. — Это ты про замятый иск от клиники «Исида»? — засмеялся Родион. Мирбах недовольно поджал губы. По его мнению, этот полковник всё чаще забывался, и забывал свое место. — В частности, — буркнул глава корпорации «Медеор». — Займись этим, Родион. Токмаковы должны сдохнуть, любые компрометирующие нас документы должны быть уничтожены. Не дай бог полиция или ФСБ при обыске дома, что-то найдут. Имей ввиду, Родион… Мирбах сделал зловещую паузу и прошипел в трубку: — Если буду тонуть я, ты утонешь вместе со мной. Ты и твои обожаемые близняшки. — Их-то не трогай, — голос Датчанина в один момент промёрз и угрожающе окаменел. — Я всё сделаю. — Вот и молодец, — победно улыбнулся Мирбах. — И поторопись, мне нужны результаты. С этими словами он положил трубку. Леонид несколько мгновений постучал пальцами по гладкой полированной поверхности стола из орехового дерева. Слева от него шевельнулся человек, всё это время молча разглядывавший подсвеченные флакончики и пузырьки в стеклянном шкафу. — Я мог бы убрать Токмакова и его жену, — равнодушным и, словно, немного утомленным голосом произнес мужчина в чёрном смокинге. Он был в классических черных брюках и таки же черных, остроносых туфлях. На шее, под подбородком у него белела чуть смятая бабочка. Его гладкие, лоснящиеся темные волосы были зачесаны на бок и немного неряшливо свисали на левую сторону лица. У мужчины было очень бледное, почти белое лицо с печальным с флегматичным взглядом блеклых водянисты серых глаз и бледными, чуть посиневшими губами. У него были правильные, даже можно сказать аристократичные черты лица с прямым носом и заостренным, чуть выдающимся вперед, подбородком. Мирбах не сразу обратил внимание на предложение мужчины в смокинге. Он ещё несколько мгновений постукивал по тусклому отражению на своем столе, что-то сосредоточенно обдумывая. Затем перевёл взгляд на обладателя белой бабочки на шее. — Возможно тебе представиться такая возможность, — серьёзно проговорил Мариан, глядя в бесцветные пустые глаза своего гостя. — А заодно и кое-кого другого, чрезмерно наглого и хамоватого. Мариан никогда не считал себя властолюбивым и не требовал, чтобы перед ним пресмыкались. Но терпеть не мог, когда люди, которым он оказывал услуги и помогал, в свое время, слишком быстро это забывали. Он этого не понимал и не прощал. — Мне казалось Датчанин может быть вам полезен, — заметил мужчина в смокинге. — Был, — кивнул Мирбах, — пока не начал проявлять непокорность. Брови мужчины в смокинге чуть шевельнулись. — Это выйдет дороже. Датчанин не рохля-прокурор. — Знаю, — кивнул Мариан, снова отводя задумчивый взгляд, — но это решим потом. Сейчас у тебя другая задача — Леонид Полунин. Ты должен знать его, Наркис. — Я знаю, — чуть заметно кивнул Наркис. — Это журналист, который докопался до чего-то важного и опасного, в ваших взаимоотношениях с Токмаковым. Мирбах бросил настороженный взгляд на мужчину в смокинге. Его всегда удивляла неприятная осведомленность этого гостя о подробностях проблем своих клиентов. — Да, — с мрачной досадой кивнул Мариан, — и вот этот крайне проблемный для меня человек пару часов назад оказался на свободе. — Хотите, чтобы я убрал его? — Не только, — чуть качнул головой Мариан, — до того, как Токмаков упёк этого скользкого пронырливого червя за решетку, он успел кое-что раскопать. Свои наработки он где-то спрятал и обязательно попытается забрать их. Мирбах снова взглянул в наполненные прохладным безразличием серо-водянистые глаза собеседника. — Уничтожь их и сделай так, чтобы о Полунине больше никто и никогда не слышал. Всё. Мужчина в смокинге кивнул и без слов поднялся с дивана. Не спешным шагом он направился к дверям шикарного кабинета Мирбаха. — Флейта! — громко воскликнул ему вслед Мариан.