«Арасака-плаза» жил своей обычной жизнью. Пока. В своём стеклянном пентхаусе на семидесятом этаже Алиса Горбунова сидела перед компьютером в ожидании созвона c другими филиалами. Очередной отчёт об успехах корпорации лежал у неё на столе, рядом с ним – брошюрка с прогнозами от инвесторов и оценками их настроений. Взгляд Алисы был так же холоден, как и семнадцать лет назад, как и многие годы до этого. «Когда счастье будет повержено, – записала она в своём дневнике, – мир окончательно станет рациональным. Мы не позволим повториться тому, что творилось в конце десятых годов текущего – или, правильней будет сказать, уходящего века. Мы запретим людям счастье и эйфорию, мы почти преуспели в этом. Любые эмоции будут подавлены, а сны людей станут собственностью «Арасаки». Только тогда можно будет говорить о торжестве разума, когда всё, этому торжеству мешающее, будет низвергнуто». От записей Горбунову отвлекла вбежавшая секретарша Яночка: – Алиса Георгиевна, Алиса Георгиевна! – запыхавшись, повторяла она. – У нас катастрофа! – Что стряслось, Яночка? – подняв глаза от дневника, холодно спросила Алиса. – У нас серверы упали! Сайт рухнул! – Секретарша, охая, всплеснула руками. – То есть как – рухнул? – А Вы на сайт зайдите и увидите. Алиса поморщилась. Она не любила отвлекаться от своих основных занятий, но по тону Яны – её единственного близкого человека, с кем у неё сложилось что-то напоминавшее дружбу – поняла, что что-то неладно. Лениво отодвинув в сторону записную книжку и отбросив ручку, Горбунова вбила адрес сайта в строку браузера – и обмерла. Все страницы были удалены, а место сайта занимала стена текста – манифест Антикорпоративного сопротивления, написанный зелёным на чёрном – будто бы выжженный. «Десятилетия корпоративной диктатуры и запрета счастья привели к тому, что человечество, и без того загнанное в необходимость подавления своих искренних чувств и имитации счастья, вынуждено теперь думать только о деньгах. Теперь толкуют о деньгах, и только…. Счастье подавлено, свободная мысль заперта в рамки допустимого сперва псевдолевыми псевдолибералами, а после – и кормящими их ИТ-гигантами и медиакорпорациями. Вы задушили нас своими требованиями и безальтернативной самоцензурой, к которой мы все вынуждены прибегать якобы для защиты уязвимых и угнетённых, а на самом деле – для того, чтобы не распугивать рекламодателей!» – гласил отрывок манифеста. – Что скажете, Алиса Георгиевна? – встревоженно спросила Яна. – Что скажу, что скажу, – протянула деловая дама. – Бред фанатиков-фелицитариев, только что выползших из пещеры. – Наша крепость треснула, получается? – В глазах Яны читался ужас. – Ещё нет. Но если их не остановил выставленный вокруг наших серверов лёд, значит, они как минимум сильны технологически… Вот что, Яночка, – приказала Горбунова, – поднимай на уши охрану и приводи их в режим повышенной боевой готовности. Эвакуацию не объявляем. Выполнять! – Своё «выполнять» она произнесла привычным лающим тоном. И Яна, покорно кивнув, убежала к себе за компьютер. Сознание Армитиджа, подключённого к кибердеке, тем временем бороздило необъятные дали киберпространства. Перед его взором расстилались фрактальные коридоры, что сформировала собой локальная сеть здания. То там, то тут проносились перед виртуальным Армитиджем цветные фигурные огоньки – электронные письма, документы, счета-фактуры и много чего ещё; мириады жёлтых полос света, будто поезда надземки в его родном Сиэтле – телефонные звонки. И всё это дышало, звенело, перешёптывалось. Пробиться через непроницаемо чёрную стену льда Армитиджу было несложно. Взмахнув рукой своего аватара, он вызвал из воздуха молоток и ударил по стене льда, пробив в ней дыру. В эту дыру Армитидж и выпустил белый бумажный самолётик. Он был огромным и низкополигональным и нёс на себе манифест, который писала Настя. Как только самолётик влетел в большую голубую сферу и растворился в ней, реальный Армитидж нажал на кибердеке несколько кнопок и отключился от неё, медленно выйдя из киберпространства. – Готово, – улыбнулся сероволосый, поднимаясь. – Манифест в сети. Переодеваемся и сигналим остальным. Готовность – десять минут. Когда приготовления были закончены, а Сойер и Армитидж сбросили рабочие комбинезоны, переодевшись в свою обычную одежду, сорок пятый этаж «Арасака-Плаза» уже начинал тревожно гудеть. Коридоры заполнила местная охрана, по ним разнеслось испуганное перешёптывание – по офису понеслись слухи об атаке на сервер компании. Тогда-то Сеньке Лэй-Брянцеву, вальяжно осматривавшему корпоративный спортзал на тридцатом этаже, и пришло сообщение на пейджер: «Веселье скоро начнётся. Подбегайте на сорок пятый». – За мной, – полушёпотом скомандовал Лэй, и Юна с Настенькой молча двинулись за ним. Ждать лифта им пришлось около двух минут, но до нужного этажа они добрались весьма быстро. Там, в свободном от камер углу, их уже ждали Сойер и Армитидж. Когда троица переоделась, Сойер раздал всем оружие и патроны. Армитидж держал, накинув стволом на плечо, свой верный помповый дробовик, остальные просто подхватили первые попавшиеся стволы. – Ну чё, народ, погнали! – вскричал Сенька, вскидывая ручной пулемёт. И грянул гром! Тревожная тишина, объявшая сорок пятый этаж «Арасака-Плаза» рассыпалась на миллиарды осколков, разбитая автоматными очередями. В мгновение вся охрана на этаже уже лежала мёртвой. Сойер медленной, аристократичной походкой прогуливался по этажу с пистолетом, методично всаживая по две-три пули в сотрудников «Арасаки», пока этаж наконец не был зачищен. Где-то фоном выла недорезанной белугой сирена, кричали сотрудники других отделов, по громкоговорителю объявляли эвакуацию. А отряд двинулся дальше, к лифтам. В то же время здание сотряс мощный взрыв – люди Сеньки Лэя дали залп по двадцатому этажу из реактивных гранатомётов. Первые десять они обстреливали из дронов и автоматов. В здании воцарились хаос и паника. – К серверной, идите к серверной, – прижав палец к уху, по рации приказал своим бойцам Лэй. – Она на тридцать первом этаже, парни. Подорвите её и убивайте всё, что движется. Всё поняли? – рявкнул он. Путь ребятам к лифтам перегородили трое вооружённых охранников, двоих из которых Армитидж тут же смёл выстрелами из дробовика. Третий успел выстрелить в сторону Юны, в последний момент увернувшейся от летящей в неё пули, прежде чем она высадила весь барабан револьвера в охранника. На удивление, лифт заблокирован не был. Когда друзья вошли в него, кабину сильно тряхнуло – прогремел очередной взрыв. – Куда теперь? – выдыхая, спросила Юна. – Пятьдесят пятый, – коротко ответил Сенька Лэй. – С пятьдесят пятого по пятьдесят седьмой этажи занимает отдел исследований и разработок, или, как его тут называют, «эрдешка». Мы зачистим его весь. «Арасака-плаза» погрузилась в ад. По коридорам и помещениям раздавались выстрелы, грохотали взрывы, в ужасе орали люди. Счёт трупов рядовых сотрудников, охраны и примчавшихся по тревоге линкуэйцев шёл уже на десятки. Потери несли и люди Сеньки Лэя, и местная якудза, и все сочувствующие Сопротивлению – но доселе было неясно, среди чьей стороны жертв больше. За всем творящимся ужасом наблюдала из своего пентхауса Алиса Горбунова. Изображения с камер видеонаблюдения были выведены на огромную плазменную телестену. Секретарша Яночка не выдержала зрелища масштабной бойни в стенах родного офиса – места, где в последние полгода буквально жила с позволения и Алисы, и президента корпорации – Хитоми Арасаки, первой в истории компании женщины-президента – и отползла в дальний угол, где её и вырвало от перенесённого шока. – Вот и всё, – мрачно и почти мёртвым, лишённым эмоций голосом произнесла Алиса. – Рушится наш с тобой стеклянный замок, Яночка. Фелицитарии добрались в святая святых и осквернили её... Яночка не реагировала. Лишь хватая ртом воздух, как рыба, она смотрела, как Сопротивление выкашивает отдел за отделом, как Армитидж ставит на колени и казнит очередного учёного из «эрдешки» и как ломает охранникам шеи Юна, чьи молниеносные, разогнанные вживлённым в позвоночник имплантом – ускорителем рефлексов, движения не успевает даже захватить камера. А затем Армитидж, ехидно улыбаясь, показывает в камеру фак и стреляет в неё из дробовика. – Что ты мнёшься, скотина драная?! – вскричала Алиса, развернувшись на каблуках и подойдя к секретарше. – Поднимай элитных бойцов, шлюха портовая! – С этими словами Алиса ударила Яну ногой в лицо, каблуком выбив ей несколько зубов. – Тварь такая, падла, сука драная, я тебя научу корпорации служить! Яна встала, захлёбываясь соплями и кровью, и поплелась к своему рабочему месту. Здание сотряс очередной взрыв, гораздо выше прежних. Дрон Сопротивления выстрелил залпом микроракет по окнам шестьдесят пятого этажа – всего пятью этажами ниже пентхауса Горбуновой. Пробиваясь через толпы линкуэевских военных, отряд медленно восходил с пятьдесят шестого на пятьдесят седьмой этаж. Сойер был ранен в плечо, но штурмовую винтовку держал крепко. Наверху их ждала пустая лаборатория, по углам которой были в кучи свалены трупы учёных. – Арми, – крикнул Сойер, – готовь зажигательную! Кивнув, Армитидж вытащил из кармана куртки зажигательную гранату и, выдернув чеку, бросил. Тотчас же лаборатория запылала, будто чучело на масленицу, а всё пространство застлал белый дым. Где-то вдали раздались хлопки – лопались сосуды с реактивами, под потолком затрещала проводка. Отряд двинулся дальше. Ребята поднялись на шестидесятый этаж, выйдя в роскошный холл с панорамными окнами – это было лобби административного отдела. Восемь следующих этажей занимали конференц-залы, высокие палаты местечковых директоров, а венчал всё это инфернальное великолепие двухуровневый пентхаус – покои Алисы Горбуновой и её секретарши, святая святых «Арасака-Плаза» в Нео-Норильске. – Здесь тихо, – заметила Настя, ещё крепче сжимая оружие в руках. – Слишком тихо. Это явно не к добру. Шестидесятый этаж был полностью отведён под зону рекреации. Кафетерий, уголок с настольными играми и видеоигровыми консолями, пара аркадных автоматов чуть поодаль – всё это было сделано как по лекалам. Будто у всех мегакорпораций был принят единый и неделимый стандарт оборудования комнат и зон отдыха. И эта зона отдыха грозила вот-вот превратиться в очередную боевую арену. С тихим шипением открылись двери административного лифта – в этой части башни он был отдельным – из которых сразу же вырвалась пулемётная очередь. Раздался сдавленный крик, после чего Сенька Лэй упал, а его рука и туловище превратились в кровавое решето. Он был мёртв. Стрелял по отряду двухметровый тяжело вооружённый киборг с пулемётом вместо руки и толстыми бронепластинами. Красная точка от его лазерного целеуказателя приземлилась на грудь Юны, но очередь прошла мимо – Армитидж кинулся вниз, кувырком сбивая супругу с ног. Киборг неспешно приближался, переключая ствол. Теперь он был снаряжён скорострельным автодробовиком. – Что ты такое? – полушёпотом спросила Настя, наводя на, вне всякого сомнения, элитного суперсолдата пистолет-пулемёт. – Не что, а кто, – поправил Сойер. – Это Иван Победов. Цепной пёс Горбуновой. – Кого? – Скоро узнаешь, Настенька. Иван Победов с самого начала был искусственно выведенным человеком. Рождённый в секретных лабораториях «Арасаки», выращенный гениальными генетиками корпорации, он служил одной цели – воевать за её интересы. Впоследствии Ивана подвергли киборгизации и передали под личное командование Алисы Горбуновой, чьим телохранителем и элитным бойцом он стал. Армитидж встал и, стреляя по Ивану из дробовика, побежал вперёд. Юна прикрывала блондина сзади, точными, почти снайперскими выстрелами пытаясь обезоружить, вывести оружейный имплант из строя. Пробить броню киборга было тяжело, а вот нарваться на ответный огонь – напротив. Одним выстрелом Иван Победов свалил Армитиджа с ног, но тот ловко вскочил, отстреливаясь уже пулевыми патронами. Вмятины на броне Ивана становились всё заметнее и всё глубже. Его защита была пробита. Он поднял руку, которую вновь переключил на пулемёт, и заговорил – и голос его был машинным, синтезированным – хоть и эмулировал эмоции: – Раньше будущее казалось лишь продолжением настоящего, – начал Иван Победов, – а теперь будущее слилось с настоящим! Разве мы готовы к этому? Мы ничего не знаем о вселенной, мы не можем понять вселенную. Мы думаем, что... Тираду суперсолдата прервал выстрел в голову – последним оставшимся в револьвере патроном Юна почти сразила его. Патрон оказался экспансивным, и маска, имитирующая лицо, вмиг оказалась разворочена до неузнаваемости. – Теперь для тебя будущее стало прошлым, урод, – прошипела сквозь зубы японка, кидая осевшему Победову под ноги гранату. Взрывом киборгу оторвало ноги, вылетевшие в разбившееся окно. Сзади раздался вскрик – осколком гранаты Насте зацепило ногу. – Да забей ты на неё, – раздражённо прошипел Сойер, доставая из рюкзака бинт. – Ходить сможешь, не так уж всё и плохо. Стоявшая в стороне Юна только усмехнулась, перезаряжая револьвер, и проговорила: – Вы охренеете, но с этой битвы я словила дежавю. – С чего бы это? – сдерживая приступ истерического смеха, спросила Настя. – Просто мне это всё напомнило мою любимую видеоигру, которую мы вместе с Арми на пару прошли. – Что за игра? – слегка оживился Сойер. Видеоигры он всегда любил. – «Киберпанк 2077». Старая игрушка, ещё задолго до моего рождения вышла. Там была похожая сцена – герой прорывается в корпоративную башню и даёт бой киберсолдату Адаму Смэшеру. Вот и тут – что-то похожее. – Я подумал, ты про «Атомное сердце» вспомнишь, – слегка рассмеялся Армитидж. – Эх, умели же раньше делать игры. Не то, что сейчас. – Да ты даже не родился ещё в то время, – беззлобно подколола его Юна. – А ностальгируешь, будто тебе не сорок, а все восемьдесят. – Ну знаешь, зато «Атомное сердце» я вполне себе прошёл. Ещё до того, как тебя встретил. Юна только расхохоталась. – А что с телом Арсения делать? – кивнул на труп Сеньки Лэя Армитидж. – Не бросать же его здесь? – Его заберут его люди, – холодно ответил Сойер. – А сейчас нам осталось преодолеть последние несколько этажей, и мы будем на месте.