Слова Настеньки о том, что фелицитарный синдром – лишь фикция, образ угрозы, пущенный в массы корпорациями с целью банального извлечения наживы, ещё долго не отпускали Армитиджа. Даже играя свой красноярский концерт, он всё думал о том, что теперь его творчество, как и писанина Насти, приобрело какой-то иной смысл. Теперь у Армитиджа появилась миссия – сакральная, высокая миссия вернуть людям их право быть счастливыми. И ради этой великой цели, считал он, не страшно и умереть. Шоу в Красноярске собрало ещё больше людей, чем концерт в нео-норильском баре «Райская ночь» неделю назад. Если там аудитории набился целый двор нескольких хрущёвок, то теперь для того, чтоб вместить всех зрителей, не хватило и стадиона. Едва сорокалетний рокербой ступил на сцену, за заранее разложенный перед ним синтезатор, трибуны взорвались овациями. «Ты лучший!» – орали домохозяйки с задних рядов, «Женись на мне, Армитидж!» – вторили им шестнадцатилетние девочки, непонятно зачем притащившие на концерт огромный плакат с нарисованным в анимешной стилистике артистом. Пара мокрощёлок будто нарочно нарядились настолько вызывающе, насколько вообще могли – и им неведомо было, что на них, выбившихся в первый ряд, Армитидж глядел с презрением, которое они могли бы с лёгкостью прочитать, не надень он свои любимые зеркальные солнечные очки. Всё по моде девяностолетней давности. Когда, наконец, он закончил выступать, солнце уже окончательно закатилось за изрезанный городскими пейзажами горизонт, и Красноярск уже готовился к переходу в ночную фазу. От заката до рассвета в горящем неоном и белыми светодиодными фонарями нутре сибирского мегалополиса кипела не менее интересная, хоть и местами полная опасностей жизнь. Ночные клубы открывали свои двери для тусовщиков всех мастей, и центральные улицы просто превращались в коридоры, соединявшие одну танцплощадку с другой, перегоняя людские массы от одного рейва к другому; компьютерные клубы и видеосалоны устраивали ночные кибертурниры и показы фильмов для взрослых; выползали из норок на окраинах торговцы чёрными имплантами, палёными видеоиграми, пиратским софтом и синтетической дурью. В тёмных дворах иногда слышались перестрелки банд – специально выращенных и подготовленных корпорациями для искусственного поддержания преступности в городе. «Три-Оптимум», курировавшая всю инфраструктуру и администрацию Красноярска, в своё время предложила революционно новый способ контроля преступности – в 2064 году совет директоров корпорации решил полностью выкупить весь преступный мир города. Замысел состоял в следующем: купленным корпорацией главарям местных ОПГ предлагалось освобождение от уголовного преследования взамен на их переход в корпоративную собственность, а кроме того на них налагались и финансовые обязательства перед пиджаками. По условиям договора, заключённого с главами местных преступных синдикатов, доход от всякой преступной деятельности – от торговли наркотиками и проституции до заказных убийств и квартирных краж – теперь облагался корпоративной комиссией, и раз в месяц короли красноярского преступного мира обязаны были выплачивать «Три-Оптимум» четверть от всей своей грязной прибыли. Чего совет главарей не знал, и о чём корпоративные шишки умолчали – это то, что на всё те же двадцать пять процентов финансировались частные отряды полиции, которые затем устраивали охоту на криминальных дельцов поменьше. Так «Три-Оптимум» и поддерживала искусственный уровень преступности в городе. Разумеется, никто не смел сопротивляться или просто выражать недовольство – несогласных быстро затыкали, обрезая финансирование и обнуляя социальный рейтинг. Будто стремясь сепарироваться от основного города, жил своей жизнью Новый Коулун – крупный китайский квартал, отгороженный от остального Красноярска железобетонной стеной. В этом городе внутри города царила своя атмосфера, понять которую не мог практически никто и которая сочетала в себе одновременно постсоветские реалии России девяностых годов прошлого века и визуальную эстетику Гонконга, в которой смешались Восток и Запад. Новый Коулун не подчинялся распоряжением держащей Красноярск в железном кулаке «Три-Оптимум», им руководил совет пяти китайских семей, в конце двадцатого века сформировавших диаспору в Красноярске. Под их контролем в этом напоминавшем средневековую крепость районе было всё – от торговли, в том числе подпольной, до силовых структур и медиа. Триада Белого Дракона выполняла здесь одновременно функции армии, полиции, спасательных и карательных бригад. Руководил триадой тридцатипятилетний мужчина Арсений Лэй-Брянцев, которого все местные звали просто Сенька Лэй. Он был сыном китаянки, приехавшей в Красноярск на учёбу ещё в конце 2020-х, и сына местного бизнесмена Брянцева, бывшего к тому же одним из тех, кого именовали ворами в законе. Брянцев был крупным криминальным авторитетом, вёл свои тёмные дела в том числе с триадами, но в 2055 году был убит – его в джипе подорвали арасаковские диверсанты, пока армия «Три-Оптимум» окончательно не выбила вражескую корпорацию из города. Нетрудно догадаться, зная это, почему Сенька Лэй в подростковом возрасте и возглавил триаду Белого Дракона. Армитидж на прощание помахал со сцены рукой красноярцам, пришедшим на концерт и, небрежным движением отбросив прилетевший в него лифчик, запущенный какой-то безумной фанаткой, ушёл за «кулисы», представленные массивным светодиодно-голографическим экраном. – Это было волшебно, Армитидж! – с придыханием, закатив глаза, воскликнула Настенька. – Я всегда знала, что тебя благословил сам Аполлон, что ныне льёт неоновые слёзы, страдая о потере искусством своей цели и ценности. Не выносит он корпоративного… – Настя, прекращай, – отмахнулся от неё рокер. – Ты мне льстишь. – Нисколько, нисколько я не льщу тебе, о великий Армитидж! – продолжала отнекиваться Настя. – Ты заворожил меня своей музыкой, ты… – Кончайте уже трепаться, голубки хреновы, – прервал их Сойер. – Давайте, собирайтесь. Мы отчаливаем. – Ну ладно, – немного раздражённо, но уже без надрыва вздохнула девушка. – А куда? – Есть тут в городе один важный человечек, – ответил комик. – Сейчас метнёмся к нему кабанчиком, надо бы вопросики кое-какие обкашлять. Армитидж опешил. – Погоди, ты сейчас про Сеньку? Сеньку Лэя? Сойер кивнул. – Он тоже из наших. Из Антикорпоративного сопротивления. Новый Коулун неспроста представляет из себя автономию. – Что за Новый Коулун? – испуганно спросила актёра Настя. – Это какое-то гетто? Крепость? – Скоро сами всё увидите, чумбы. По коням. Не прошло и получаса, как старый мотоцикл, а вслед за ним – и величаво следовавший по улицам Красноярска белый «Делориан» пересекли границу Нового Коулуна. Снайперы на стенах чинно встали по стойке смирно, система автоматического оповещения сперва на русском, а после – на китайском поприветствовала гостей. До главного здания – особняка Сеньки Лэя – пролегала прямая дорога от западных ворот. И Армитидж, и Сойер понимали одно: отступать уже поздно. …Укутавшись в пальто и одним движением руки поправив непослушные волосы, Юна шагнула на аэродром. Над Сайлент-Хиллом уже взошло солнце, вдалеке начали кричать ласточки. Шум ветра смешивался с рёвом прогревающихся двигателей частного самолёта, аренду которого заранее оплатил её верный Армитидж, находящийся сейчас по ту сторону Атлантики. Юна всегда любила летать, но, если того не требовали обстоятельства, отдавала предпочтение трансокеанским лайнерам или поездам. Между Нью-Йорком и Лиссабоном уже давно была проложена первая в истории человечества Трансатлантическая железнодорожная магистраль. Её строительством занимался Панъевропейский железнодорожный консорциум, спонсируемый «Арасакой». Сейчас обстоятельство, однако, были весьма отличными от обыкновенных, потому Юна была вынуждена лететь. Рёв двигателей бизнес-джета навевал на шатенку не самые приятные мысли – перелёт обещал быть долгим, а десятилетнюю дочку Клару оставить ей пришлось только с близкой подругой и её молодым человеком – верней сказать, уже мужем. Они дружили семьями, и хоть у последних детей не было, это не мешало Юне доверить им дочь – друзья не раз выручали их с Армитиджем, и они платили им тем же. Ступив на борт частного лайнера, Юна попыталась привести мысли в порядок, сдавив руками голову и закрыв глаза. Когда же ей удалось успокоиться, ликвидировав в себе смятение, Юна села в кресло, поставив сумочку в ногах, сладко потянулась и вытащила из кармана своего бежевого пальто настоящий артефакт, оставшийся от Старого мира – белый айпод, один из тех, что выпускался ещё в нулевых, управлялся колесом прокрутки и комплектовался маленьким жёстким диском. Плеер этот ей подарил Армитидж на третью годовщину знакомства, и, по его собственному признанию, он буквально охотился за ним по всему свету, пока наконец не выкупил его в практически идеальном состоянии у какого-то норвежца, коллекционировавшего старую электронику. Жёсткий диск тут же оказался заменён блоком из нескольких карт памяти, на котором теперь и хранилась вся Юнина фонотека. В наушниках женщины тут же заиграл лёгкий мотив старенькой поп-композиции, и Юна, слегка улыбнувшись, потянулась, наблюдая за тем, как бизнес-джет разгоняется по взлётной полосе и отрывается от земли, чтобы затем унести её через Атлантику и всю Европу... Юна была на три года младше Армитиджа, и с самого детства её увлекала музыка. В восемнадцать лет она перебралась из почти вымершей деревни во Флориде в Сиэтл, где как раз и жил Армитидж, тогда ещё носивший данное при рождении имя – Станислав (он был сыном эмигрировавших из России учёных). В Сиэтле Юна отчаянно пыталась построить карьеру певицы, писала свои собственные песни и музыку к ним, одновременно с тем работая фотографом в местной газете, и ей начало казаться, что удача её оставляет, пока в глубинах даркнета она не встретила объявление от некоего хакера, известного как Мунчайлд – Дитя Луны. Этот Мунчайлд готов был взяться за любой заказ, который предложат, и при этом брал сравнительно небольшую плату за услуги. К нему-то Юна и обратилась, попросив помочь с продвижением её песен в массы. Хакер охотно согласился взять этот откровенно наивный заказ, но, видимо, почувствовав отчаяние девушки, решил сделать ей стопроцентную скидку и не взял с неё денег – даже не запросил предоплаты в четверть стоимости заказа, как обычно делал. На следующий же день одна из главных радиостанций Сиэтла легла, и весь день в эфире крутились только песни Юны – к тому моменту у неё набралось уже материала на два альбома по пятнадцать треков. «Считай это актом доброты и моей личной милостью, – написал хакер Юне, когда всё было сделано. – Я всегда там, где во мне нуждаются». Тем хакером и был Армитидж. А с того дня карьера Юны будто по волшебству пошла в гору – её приняли на один из крупных лейблов, о ней стали говорить во всём Сиэтле, и вскоре она дала свой первый концерт. Лично встретиться и познакомиться они смогли уже три года спустя – в 2061 году. Между ними симпатия возникла довольно быстро, и уже три месяца спустя они начали встречаться, через полгода – съехались, а ещё через год уже сыграли свадьбу – правда, была она довольно минималистичной, если не сказать тайной. Когда же Юна узнала, кто на самом деле был тем благодетелем из даркнета, её чувства к Армитиджу разгорелись ещё сильнее – ведь никто и никогда до этого не проявлял к ней искренней доброты. Родителей у Юны не было. Но даже тогда, в свои девятнадцать, ещё будучи маленькой и никому не известной певичкой из джаз-клуба, Юна не теряла надежду на то, что однажды она сможет преодолеть свои несчастья – и будет за это вознаграждена. Так и случилось – она обрела славу, любимого человека, также горевшего страстью к музыке и технологиям, обрела семью и цель жизни. Теперь перед уже тридцатисемилетней Юной открывались одна за одной все вечеринки завтрашнего дня. 12. Между дьяволом и глубоким синим морем Карп, плывущий против течения, может стать драконом. – Японская пословица Армитидж, Настя и Сойер наконец подъехали ко входу в стоящий точно в сердце Нового Коулуна особняк главаря триады Белого Дракона. Арсений Лэй-Брянцев уже стоял около ворот, а его белый костюм в свете традиционных китайских бумажных фонариков казался оранжевым. Сам же особняк впору было бы назвать скорее дворцом – таким же, какие строили в своё время императоры Поднебесной: с выгнутой остроконечной крышей из жёлтой черепицы, он, двухэтажный, высился над окружавшими его железобетонными стенами с колючей проволокой, в несколько слоёв протянутой над ними. Вооружённый самой свежей модификацией «Калашникова» охранник в золочёном шлеме отворил ворота, и «Делориан», шелестя колёсами по гравию, вкатился во двор, а за ним и Сойер на мотоцикле. – Мать моя, какие люди! – восторженно воскликнул Сенька Лэй, едва Сойер спешился. – Никак сам Сойер пожаловал в обитель Белого Дракона! – Я тоже рад тебя видеть, друг, – ответил седой. Мужчины по-дружески обнялись, похлопав друг друга по плечу. – Я здесь не один, к слову. – Вижу, что не один. Так пусть же, – Сенька закашлялся, – пусть же гости тоже выйдут показаться! Армитидж и Настя вылезли из машины. – Армитидж, никак ты? – Лэй, посмеиваясь подошёл к рокеру. – Меня зовут Арсений Лэй-Брянцев, но для друзей – Сенька Лэй. – Приятно познакомиться, Арсений. – Рокер протянул лидеру триады руку. – Я о Вас наслышан. – Я тоже о тебе наслышан, дружочек. Вы с Юной – настоящие звёзды. Она, должно быть, очень тобою гордится. – С этими словами Лэй сипло захохотал. – Спасибо, мне приятно, – улыбнулся Армитидж. – Это Настя Калинина, она тоже с нами. Лэй-Брянцев недобро прищурился, когда взгляд его скользнул по стоявшей поодаль девушке, прижимавшей к груди блокнот, и проговорил: – Не нравится мне эта личность. Корпоратская шавка. – Она продюсерский проект, но есть нюанс, – тихо ответил рокер. – Она собирается дать бой «Арасаке» и «Три-Оптимум». – Значит, она из Сопротивления? Армитидж кивнул, прежде чем спросить: – Арсений, а Вы что… вы тоже из него? – Да, – мрачно произнёс Брянцев, уводя Армитиджа под сень дерева, на скамейку. – Весь Новый Коулун – это и есть Сопротивление. По крайней мере, его часть. – Не совсем понимаю Вас, – уставился на него артист. – Сопротивление – движение международное, Армитидж. И твоя Юна – его идейная вдохновительница. Можно сказать, она – душа Сопротивления, а ты – его голос. Улавливаешь связь? – Улавливаю. – Вот и замечательно. А теперь идём к остальным. Рокер и босс триады вернулись к остальным. Смерив взглядом зеленоглазку, всё так же испуганно прижимающую блокнот к груди, он жестом позвал её и Сойера проследовать за ним во дворец. Молодая китаянка тут же услужливо распахнула перед ними дверь, и гости, прошествовав за хозяином, вошли в богато украшенные коридоры. Наконец, все четверо достигли совещательной комнаты, под потолком которой висел направленный на одну из стен проектор. На круглом столе по центру комнаты разместился ноутбук с обитой красным бархатом крышкой. Сенька Лэй кивнул служанке, сопровождавшей их, и та, затворив двери за ними, ушла. – Дело наше роковое, – сходу начал Лэй. – Сейчас мы все в той ситуации, когда от нас, Сопротивления, зависит судьба мира. На кону – и без того хрупкий миропорядок. Я надеюсь, вы это понимаете. – Понимаем, – хором ответили Армитидж, Сойер и Настя. – Миропорядок сегодня хрупок как никогда прежде, – продолжил Лэй. – Недавно «Арасака» завершила сделку по приобретению китайской частной военной компании «Лин Куэй». Мы на пороге новой корпоративной войны – вернее, её нового этапа. Нам нужно успеть нанести «Арасаке» упреждающий удар, ослабив её позиции. Биржевые аналитики даже не смогут предсказать это – и это будет нам на руку. Сойер только улыбнулся сквозь зубы. – Ну и как мы будем действовать? – с недоверием спросил он. – Сень, ты хоть понимаешь, что ты несёшь? Это не битва с другой триадой – мы идём на сраную «Арасаку», а они нас в порошок разотрут! – Я прекрасно всё понимаю, Сойер. – Тон Арсения сделался холодным. – И в Сопротивлении на самом деле гораздо больше людей. Не думал, почему Новый Коулун огорожен стеной? В воздухе повисло молчание. – Потому что корпы видят в нас угрозу, – продолжил Лэй-Брянцев. – Не мы от них закрываемся, а они – от нас. Они хотели создать здесь что-то вроде гетто. Район-тюрьма. Но мы перевернули игру. Мы показали им, кто босс этой качалки, отделившись от них всех. И мы покажем им снова. – И какой у нас план? – деловито спросила Настя. Арсений запустил показ презентации и рукой указал ребятам на стену, куда был направлен проектор. Сейчас там отображалась карта мира, на которой была прочерчена тянущаяся через Атлантику и Европу до отмеченной точкой Сургутской аркологии от восточного побережья Северной Америки красная линия. С каждой секундой её длина несколько сокращалась. – Красной линией на карте отмечен маршрут полёта бизнес-джета, на борту которого перемещается наша с вами идейная вдохновительница и, по сути, основательница Сопротивления – леди Юна Браска. Она прибудет в Сургутскую аркологию через семь часов, пятьдесят восемь минут и тридцать шесть секунд, – проговорил Лэй, а на экране высветился таймер. – План у нас следующий. Вы трое, – он обвёл взглядом собравшихся, – отправитесь в Аркологию, там встретитесь с Юной и сообщите об этом мне. – Зачем Вам сообщать? – переспросила Настя. – Как только я получу подтверждение того, что Юна с вами, я прибуду к вам. Сургутская аркология – это нейтральная территория, она не принадлежит ни «Арасаке», ни «Три-Оптимум». Там безопасно. Оттуда мы втихаря перебрасываемся в Нео-Норильск, куда прибудут и мои люди – и наносим удар в спину «Арасаке». Устраиваем рейд на их филиал. Об этом я и говорил – биржевые аналитики не смогут этого предвидеть, и пиджаки, вложившиеся в «Арасаку» вмиг станут влошенцами – акции упадут моментально. – Но зачем? – всё так же непонимающе хлопая глазёнками, поинтересовалась Настя. – Не лучше ли убедить их оставить их планы? Дискредитировать «Арасаку» в их же глазах, а потом так же поступить с «Три-Оптимум»? – Глупая девчонка, – фыркнул презрительно Арсений. – Ты сейчас понимаешь, какой бред несёшь? «Убедить корпы отказаться от планов», ага… Большей хрени я в жизни не слышал! Убедить корпората можно, будучи самому корпоратом – более скользким и напористым. А ты – да и я тоже – всего лишь ноунейм без галочки, как в десятых годах говорили. – Но мы можем попробовать… – Не можем, – отрезал мужчина. – Все жители Нового Коулуна знают одно неписаное правило: «Никогда не веди дел с драконом». Дракон – это мегакорпа, и если ты с ним попытаешься договориться – он сожрёт тебя. А в текущей ситуации это правило как никогда актуально. Мы все – все, в самом широком смысле – находимся сейчас, как у вас говорят, между дьяволом и глубоким синим морем. Хаос против небытия, Настенька. Хаос против небытия. Только из хаоса потом вырастет порядок, а из небытия – уже ничего. Настя потупила взгляд и согласно кивнула. Сенька Лэй закончил совещание и, вздохнув, поднялся с кресла, ведя троицу за собой. – Я буду ждать вашего сигнала, – тихо сказал он, когда все уже стояли около калитки. – Береги себя и Юну, Армитидж. Вы и есть Сопротивление. – Сенька похлопал рокербоя по плечу. Провожая его белый «Делориан» и байк Сойера взглядом, он улыбнулся и ушёл во внутренний дворик своего особняка, где зажёг благовония и сел медитировать.